Джеймс Чейз - Кэд
Кэд некоторое время смотрел в удаляющуюся спину Ореозе. Больше ему незачем было оставаться здесь, однако, совет журналиста он выслушал не слишком внимательно. Он вышел из ресторана и вернулся в отель. Нужно было позвонить Сэму и узнать, что тот хотел ему предложить. Кэд решил завтра же покинуть Акапулько. Работа поможет ему быстро забыть Хуану Рокка. Нет, он не должен был мешать Барреда. Старик не стал бы рисковать жизнью, если бы не любил эту девушку.
Очутившись в номере, Кэд сразу же попросил соединить себя с Нью-Йорком. В этот час Сэм Венд должен был находиться у себя. После двадцатиминутного ожидания его соединили.
— Мне сказали, что тебя не будет неделю, — недовольно сказал Сэм.
— Не нужно так рычать, — возразил Кэд. — Я переменил решение. Что тебе было нужно, Сэм?
Венд понизил голос:
— У тебя что-то сорвалось? Она тебя бросила?
— Кончай болтать. Я не собираюсь оплачивать твой треп. Чего ты хотел?
— Нужно поснимать корриду. В прошлом месяце на нашем горизонте появился новый тип. Ему некуда девать деньги, и он считает корриду аморальным зрелищем. Он воображает, что сможет уничтожить бой быков фотографиями Кэда. Во всяком случае, он готов заплатить три тысячи долларов, если снимки будут сделаны за границей, и он заплатит, можешь поверить. Но ты понимаешь, какого рода снимки они хотят получить? Распоротые лошадиные животы, истощенный бык, тореадор с порочной физиономией, садисты-туристы… Я говорил с Крилом. Он сказал, что в воскресенье будет обалденная коррида с Диасом. Ты, наверняка, слышал об этом матадоре. Он бесподобен. И это как раз то, что нам нужно. Рожа у него — не дай бог. Согласен?
Была пятница. Предложение устраивало Кэда.
— Отлично, Сэм. Я согласен. Скажи Крилу, чтобы он оставил для меня три хороших места.
— Три?
— Да. Мне, может быть, придется подвигаться.
— Хорошо.
— Скажи ему, что мне нужно будет побеседовать с Диасом до начала представления.
— Вот этого не обещаю. Диас очень популярен, ему плевать на фотографа, даже на такого, как Вал Кэд. Он может не согласиться.
— Пусть Крил подсуетится. Это необходимо.
— Ладно. Ты хочешь, чтобы я забронировал комнату в «Эль Президент»?
Кэд колебался. Его взгляд был устремлен на заветную дверь:
— Нет, я сам займусь этим. Ты получил мои снимки?
— Только что. Ты в самом деле в отличной форме, Вал, я ведь…
Кэд, который слышал все это уже много раз, аккуратно повесил трубку и стал размышлять. То, что предлагал Сэм, было непростым заданием, и поэтому особенно притягательным. Придется действовать очень быстро, а если будет не слишком светло, то и с очень большой диафрагмой. Поле велико, и это вызывало дополнительные трудности, но Кэд, конечно же, преодолеет их.
Он снова снял трубку и спросил, в котором часу завтра самолет на Мехико. Девять пятнадцать? Неплохо. Не было необходимости брать билет заранее. Кэд повесил трубку и снова посмотрел на дверь. За ней было тихо.
Кэд вышел на балкон, чтобы посмотреть на окна номера пятьсот семьдесят семь. Они были темны.
Кэд вернулся в номер. Потом ему пришло в голову, что девушка шутила и вовсе не меняла свой номер. Глупая шутка…
Он начал упаковывать чемодан, злясь на себя за дурацкую надежду, которая все еще не оставляла его сердце. Разве он не решил не думать больше о девушке? Тогда какая ему разница, пошутила она или нет? Кэд собрался было спуститься вниз, чтобы выпить виски, но была уже полночь, и он принял решение отложить это на завтра и лечь спать.
Кэд разделся и, прежде чем отправиться под душ, подошел к двери и приложил к ней ухо. Там по-прежнему была тишина.
— Ну, теперь все, — громко сказал он.
Кэд долго стоял под душем и, когда выключил воду, почувствовал себя совершенно расслабленным и спокойным. Плохое настроение, казалось, было смыто теплыми струйками. Он уже надел пижаму, когда зазвонил телефон.
— Алло? — сказал Кэд, ожидая услышать голос Сэма Венда, который, конечно же, забыл что-то самое важное.
— Алло… Я заметила, что у вас горит свет.
Это была она! Сердце Кэда забилось сильней. Он не знал, что сказать и, наконец, промямлил:
— Ах, да…
— Я вам помешала?
— Нет! Разумеется нет.
— Тем лучше. Я только хотела сказать вам, что дверь с моей стороны не заперта.
Несмотря на охвативший его восторг, Кэд подумал о Барреде.
— Я собрался лечь, — сказал он дрожащим голосом.
— А я уже в постели…
Он повесил трубку, пересек комнату, отодвинул засов, открыл дверь и остановился, чтобы осмотреться. Лампа была чем-то прикрыта, но света оставалось достаточно, чтобы видеть лежащую на кровати Хуану. Она была одета только в свои черные волосы и улыбалась Кэду.
Он вошел в комнату и закрыл за собой дверь.
* * *Им пришлось поторопиться, чтобы успеть на самолет, вылетающий в девять пятнадцать. Они приехали в аэропорт лишь за семь минут до отправления. Кроме них в помещении аэровокзала было только восемь человек: группа американских туристов, обремененных многочисленными фотоаппаратами и огромными сомбреро.
Кэд чувствовал себя не совсем в своей тарелке. Эта захватывающая авантюра была немного испорчена сознанием вины.
На рассвете, когда они отдыхали после любви, Хуана сказала ему, что тоже поедет в Мехико.
— Кто тебе сказал, что я туда еду? — удивился Кэд.
— Я слышала, как ты разговаривал по телефону. Ты едешь фотографировать корриду, и я еду с тобой.
За эту ночь Кэд слегка охладил свой любовный пыл и теперь вспомнил о Барреде:
— Это невозможно. Ты здесь не одна. Разве тебе безразлично, что почувствует он.
Она подняла стройную ногу и при свете наступающего дня посмотрела на маленькую изящную ступню:
— Ты не находишь, что у меня красивые ноги? Посмотри…
Кэд резко сел на постели:
— Послушай, мы не должны были этого делать. Он болен, и он так сильно тебя любит, что…
— Он стар, и он мне надоел, — сказала Хуана весело. — Я уложила свои вещи. Чемодан находится у швейцара. Я еду с тобой. Это решено!
— Ты не можешь поступить так с близким человеком. До вчерашнего дня ты не думала о том, что он стар. Ты не скучала с ним, ты…
— Да нет, он всегда был очень скучен. Я ни за что не должна была соглашаться ехать сюда с ним. Я возвращаюсь в Мехико. Если не хочешь, чтобы я ехала с тобой, скажи, я доеду и одна.
— Но что он скажет?
— Мы этого не услышим, а значит, это неважно. Он поздно встает, я уже исчезну к тому времени.
Кэд был в замешательстве.
— Ты не должна поступать так, — сказал он. — Оставь хотя бы записку.
— Не стоит. Швейцар ему скажет, этого будет достаточно.
— Нет, это будет несправедливо. Нужно, чтобы вы увиделись и поговорили. Или же напиши записку. Давай, я помогу тебе. Постараемся найти слова, чтобы ему было не слишком больно. Займемся этим немедленно.
— Лучше еще раз займемся любовью. И немедленно, — прошептала она, прижимаясь к Кэду.
Когда он проснулся, было уже восемь часов. Пока они одевались, заказывали носильщика, Кэд не вспоминал о Барреде. Нужно было торопиться. Он вспомнил о его существовании лишь в самолете, когда уже ничего нельзя было сделать, и почувствовал, как портится настроение.
Хуана, сидевшая возле него, была совершенно счастлива. Глядя на нее, улыбающуюся каким-то своим мыслям, Кэд подумал: почему эта необыкновенная девушка так жестока. Она рассталась с Барредой, как с надоевшей блузкой. Это было странно.
— Я знаю один маленький домик, который мы можем снять, — неожиданно сказала она. — Он такой симпатяга, это как раз напротив парка Чупультек. Его можно снять на неделю, на месяц или на год, как нам захочется. Это будет приятней, чем жить в отеле. Я очень хорошо готовлю, вот увидишь. Как тебе эта идея?
На Хуане было короткое белое платье без рукавов, на шее золотое колье, в ушах золотые кольца. Она закрутила свои роскошные волосы в красивый сложный узел. Мысль о том, что эта шикарная женщина будет заниматься кухней и уборкой, заставила Кэда ухмыльнуться.
Хуана нахмурилась:
— Ты не веришь, что я умею готовить?
— Нет, что ты! Совсем наоборот. Просто мне интересно, сколько тебе понадобится прислуги?
— Прислуги? — она сделала очаровательную гримаску. — Я не хочу никакой прислуги. Если в доме кто-то будет, мы не сможем любить друг друга, когда захотим.
Эти слова растрогали Кэда. Все женщины, которых он знал раньше, прежде всего думали о прислуге.
— Очень хорошо, — согласился он.
— Ты увидишь, как все будет замечательно. Мы снимем этот дом. — Она нежно погладила его руку. — Я все это возьму на себя. Дай мне денег. — И раскрыв свою сумочку, взглянула на ее содержимое. — У меня всего шесть песо. Этот старикашка Мануэль был таким скрягой!
— Нужно дать ему телеграмму.
— Еще чего! И не заботься о нем так трогательно, это меня раздражает. Я просила тебя дать мне денег.
Кэд вздохнул. Он вынул бумажник и достал оттуда пять бумажек по тысяче песо.
