Микки Спиллейн - Черная аллея
— Что ж, это хорошая новость, — сказала она, явно ожидая продолжения.
Горло у меня перехватило.
— Есть и плохая. Нам придется немного подождать, — сказал я.
— Почему?
— Потому что мне надо закончить одно дельце.
— Маркос Дули?
Я кивнул.
— Пат тебе сказал?
— Да.
— И как считаешь, я должен поступить, а, Вельда?
Ни на секунду не задумываясь, она выпалила:
— Закончить свое дельце, Майк. Потому как если этого не сделать, будешь думать, что ни на что не годен.
Пат несколько облегчил мне задачу. У входа в больницу «Бельвью» меня поджидал полицейский в штатском, которого я знал. Увидел меня и заметил с ухмылкой:
— Нельзя сказать, чтоб ты выглядел как новенький, Майк... Все было тихо, спокойно, и вдруг опять объявился.
— Может, на этот раз удастся обойтись без проблем, — усмехнулся я в ответ. — Как там Дули?
— Совсем плох. Помирает, Майк. Если б не знал, что ты точно приедешь, уже небось бы помер.
Мы вошли в лифт, и полицейский надавил на кнопку нужного нам этажа.
— Кто его охраняет? — спросил я.
— Ну, как обычно, — ответил он, потом пояснил: — Окружная прокуратура интересуется этим делом. Но врач пока что не разрешает его допрашивать.
— Выходит, окружная прокуратура всерьез намерена разобраться с шайкой Понти?
— Ну, ты меня понял.
— Больше он ничего не сказал?
— Нет. Только звал тебя.
— Кто дежурит у двери?
— Никого, кроме ребят из окружного департамента.
Свернув за угол, я увидел, что вход в коридор блокируют двое парней в униформе. Тот, что повыше, переминался с пятки на носок, второй медленно и внимательно оглядывал коридор. Заметив нас, они слегка расступились и пропустили. Сотрудник в штатском остановился у двери и сделал мне знак рукой: входи.
— Ты не идешь? — спросил я его.
— Он не будет говорить, если рядом станет ошиваться кто-то еще.
— Палата прослушивается?
— Нет.
— Как это понимать?
Коп в штатском усмехнулся.
— Капитан Чамберс и доктор спелись. Пляшут под одну дудку.
— И какая же мелодия?
Он снова усмехнулся.
— Да все та же. Как бы вставить ребятам из окружной прокуратуры. Засунуть им по самую глотку.
Я повернул ручку, вошел и притворил за собой дверь.
Да, то была палата для умирающих. В самом воздухе витал запах смерти. Освещалась она лишь какой-то штуковиной в виде панели, укрепленной за изголовьем, тускло-оранжевым светом. Тут прямо-таки воняло смертью. Нет, на самом деле ничего такого, конечно, не было, но человеку понимающему сразу становилось ясно.
Когда глаза немного привыкли к полумраку, я разглядел под простыней холмик и понял, что это и есть Дули. Стараясь ступать как можно тише, я подошел и остановился у постели. И глядел вниз, на некое подобие отверстия, из которого вытекала жизнь. Дыхание было слабым, но довольно ровным, боль, по всей видимости, заглушалась какими-то сильнодействующими препаратами.
Пока я думал, как бы поделикатнее разбудить его, он, видимо, почувствовал, что в палате кто-то есть, и с усилием приоткрыл глаза. Секунду он смотрел в никуда, потом взгляд сконцентрировался на мне.
— Так тебе... удалось?
— Конечно. Чего только ради тебя не сделаешь, Дули. Почему не хотел говорить с Патом?
— Он... не такая змея... как ты.
— Да будет тебе... — начал было я, но он еле заметным покачиванием головы дал знак замолчать.
— Майк... ты вообще-то жуткая скотина... Ты подлый... гадкий... Ты проделывал такие грязные штуки... на которые больше никто... не способен... Пат — он совсем другой.
— Он просто коп, Маркос.
Улыбка была искренней, но вымученной.
— Ты всегда... называл меня Маркосом.
— Знаю... Когда на тебя злился.
— А сейчас... злишься?
— Послушай, приятель, после того, как меня напичкали свинцом, просто нет на это сил. И сейчас я тихий, как киска.
— Ну а мысли... насчет того... зачем я тебя позвал, есть?
— Кое-какие есть.
— Кха-кха... — Он закашлялся, лицо исказилось от боли. Теперь глаза мои уже окончательно освоились с темнотой, и я отчетливо видел его. Старость ничуть не красила Дули, а уж полученное ранение довело работу времени до конца.
Прошла, наверное, целая минута, прежде чем боль стихла, но секундная стрелка продолжала бежать по кругу, неотвратимо приближая конец. Я это знал, и он — тоже. С каждым скачком стрелки — ближе к концу. Сделав усилие, он снова сосредоточил на мне взгляд затуманенных глаз.
— Майк... помнишь дона Анжело?
Я подумал, что он погрузился в воспоминания. Дон Анжело умер лет двадцать назад. Умер в возрасте девяноста с хвостиком, тихо и мирно, в своей постели, окруженный скорбящими родственниками. Своей настоящей семьей. Другая семья, насчитывающая в сотни раз больше членов, распространяла свое влияние на все Восточное побережье, которое дон считал своим.
— Ну конечно. Дули. А что?
Лицо его исказилось. Глаза смотрели виновато. Затем, после долгой паузы, он сказал:
— Я работал на него, Майк.
В это невозможно было поверить.
— Ты, Дули?!
— Мне не везло... Ну, как тебе и Пату... Дон Анжело узнал... что я служил в армейской разведке... И у него появилась для меня работенка.
— И какую же работенку ты исполнял для мафии, Дули? — спросил я. — Стрелок из тебя, прямо скажем, средний. В незаконных делишках тоже вроде бы замечен не был.
Он приподнял руку, и я умолк.
— Это была... совсем другая... работа. — Я кивнул, давая знать, что понял, и он продолжил: — Тебе известно, что ежегодно... — Он умолк, подыскивая нужное слово, а потом сказал: — Примерный подсчет оборота мафиозных группировок?
— Да, слышал. Вроде бы этим занимается налоговое управление США.
— И?..
— Там крутится огромная куча денег, — сказал я.
— Майк... — тихо и мрачно пробормотал он, — ты и представления не имеешь... о масштабах...
— К чему клонишь, Дули?
Грудь, покрытая простыней, приподнялась. Он сделал несколько глубоких вдохов. Закрыл глаза. Очевидно, снова приступ боли. Поборов его, он снова открыл глаза и, кривя губы, пояснил:
— Оттуда и происходят все неприятности... Майк. Помнишь, когда молодые ребята... собрались прибрать к рукам... бизнес семьи?
— Но ведь у них ничего не вышло, Дули.
— Да нет, не тогда... — Он снова, болезненно морщась, втянул в грудь воздух. — Но это заставило донов задуматься.
— Да, — кивнул я и напомнил: — И все они принялись судорожно легализировать свои делишки. И просто бизнес превратился в Большой бизнес.
Кривая усмешка, которой он одарил меня, заставила почувствовать себя полным идиотом. Специально выждав несколько секунд, чтоб помучить меня еще немного, он сказал:
— Пять главных семей устроили в Майами нечто вроде совещания... Они обсуждали и изучали ситуацию... подвергли свои расчеты и учеты независимой экспертизе, как любят говорить власти...
— И все же не пойму, о чем это ты, Дули?
Он снова усмехнулся, на сей раз с видом глубочайшего удовлетворения.
— И всех их... кинули собственные дети... Те самые ребятишки, которых они обучали в разных колледжах... Те, которым они собирались передать свой бизнес впоследствии...
— Но не такие же они тупицы, эти доны, — возразил я.
— Компьютеры... — пробормотал Дули.
— Компьютеры?
— Их обучали... как ими пользоваться... еще до школы... И детишки не захотели ждать. Они хотели получить все сразу... и немедленно... И получили. А теперь заткнись и не перебивай, пока я не закончу.
— Похоже, это целая сага, — заметил я.
— Придется тебе ее выслушать... — сказал он.
— Не люблю, когда мне приказывают заткнуться, — заметил я, изображая, что оскорблен до глубины души. — Ладно, все, заткнулся.
— О'кей. Молчи и... слушай. Все эти старые доны... никогда не использовали толком свои богатства... Нет, у них была куча денег, но выглядели они так, словно и цента нет за душой. Паршивые маленькие домишки, их жены сами готовили и стирали. Нет, они устраивали себе праздники... но только когда ездили на родину... А дети... эти скверные непослушные дети... знали, что деньги есть... но не знали, где доны их прячут... — Он вдруг задышал прерывисто и часто, и мне это очень не понравилось, но останавливать его я не стал. — Ну и тут... они обратились ко мне... — Он понял, какой вопрос я собираюсь задать, и отрицательно помотал головой. — Потом... поймешь... почему. Сейчас это неважно.
На панели, что за изголовьем, замигала маленькая красная лампочка. Мигала секунды две, потом погасла. В палату никто не пришел, и я решил не обращать на это внимания.
Он сказал:
— Никто так и не узнал... как это им удалось. Наличные, ценные бумаги, все это вывозили грузовиками, причем всякий раз разные люди... И никто не знал, откуда взялись эти деньги и куда потом делись... За исключением небольшой группы людей...
— А с ними что?
— Ну, как в старые добрые пиратские времена. Остались одни скелеты... до сих пор там. Они сделали свое дело... а потом разделались с теми, кто им помогал... —
