Барнеби Росс - Мастера детектива. Выпуск 9
— Могу ли я быть вам полезна?
— Конечно, крошка. Именно об этом и речь.
— Я слушаю.
— В цветочном магазине “Лейзи Дэйзи”... в Бруклине... мне сказали, что ты просила послать венок на похороны одному моему приятелю.
Трудно было бы описать смену выражений ее лица.
— Биллингз, — пояснил я. — Его убили. Был один венок. И он был от тебя.
И снова на лице ее промелькнула целая гамма чувств. Она по-женски, сомкнув колени, присела на угол, было заметно, как дрожит лежащая на столе рука.
— А вы... друг?
— Не совсем его. А ты была ему другом?
Глаза ее наполнились слезами, и она отвернулась, доставая из ящика стола бумажный носовой платочек.
— Извините. Я никак не могу привыкнуть к мысли о том, что погибают мои знакомые.
— Не надо так переживать, солнышко. Он этого не стоит.
— Понимаю. Но все же это человек, которого я хорошо знала. А позвольте, кстати, узнать, кто вы такой?
— Меня зовут Райен, крошка. Грубо говоря — я гангстер. Не крупный, конечно, но все же фигура известная.
В глазах ее читался немой вопрос:
— Но я не... совсем...
— А откуда ж ты можешь знать такую личность, как Биллингз?
— А почему, собственно говоря, я должна это объяснять?
— Потому что, если я не докопаюсь до ответа на этот вопрос, рано или поздно это выяснят легавые.
Она глубоко вздохнула, и грудь ее поднялась под платьем.
Я спросил:
— Так ты хорошо знала Биллингза?
— Сначала вы мне кое-что скажите. Раз уж так мной заинтересовались, то уже... наверное... ну, скажем, навели кое-какие справки?
— Нет.
— Мистер Райен... я — игрок.
— И хороший?
— Один из лучших. Мой отец был вообще профессионалом. Он царил за ломберным столом и всегда добивался того, что ему было нужно. Лучшего карточного шулера, наверное, не было. От него я и унаследовала основы ремесла.
— Ты?..
— Моя мать умерла родами. И отец больше не женился. Он дал мне все, что мог, в том числе и технику игры, так что я могу очистить стол всякий раз, когда мне это нужно.
— Но это еще не объясняет появление Биллингза.
— Итак, я картежница, мистер Райен. Я бываю на всех крупных играх в городе. И мои выигрыши несравнимы с тем заработком, который я получаю здесь, обслуживая толстых, некрасивых мужчин, любящих пощеголять перед дамами. И если вы действительно гангстер, то разузнайте обо мне в округе. Я уверена, что вам много порасскажут.
— Мне не обязательно расспрашивать. Но все же это не объясняет Биллингза.
— Биллингз был странным. Хороший шулер, но против настоящих профессионалов слаб. Временами он бывал хорош. Но однажды он сел с нами играть, и я засекла его на передергивании. Он сначала ничего не понял — до тех пор, пока я снова не пригласила его за наш стол. Знаете, мистер Райен, меня иногда такие личности развлекают. Я могла разделать его в пух и прах просто из спортивного интереса.
— Ну и сколько ты у него выиграла?
— Сотню-другую, не больше. У него, конечно, водились деньги, но мы-то играли ради игры, понимаете? В таких случаях деньги не столь важны.
— Ну и как он был?
— Хорош, но не слишком.
— Когда ты его последний раз видела?
Она ни минуты не колебалась:
— За три дня до убийства.
— И ты могла бы это доказать?
Когда она наконец пришла в себя, она просто сказала:
— Эх, не надо было мне этот венок посылать.
— Не в этом дело, крошка.
— Так в чем же тогда?
— Понимаешь, ты роскошная девочка. Вице-президент крупной компании. Получаешь полторы штуки в неделю, а когда босс в отъезде, сама здесь всем заправляешь. У тебя особняк на Мэдисон-авеню и кредиты в лучших магазинах. И ты любишь играть. Карты. Все это я мог бы легко выяснить.
— Но вы ведь сказали, что никаких справок не наводили.
— Конечно, мне все это выложил один словоохотливый швейцар.
— Так что же тогда во мне подозрительного, мистер Райен? — В глазах ее снова были слезы.
— Крошка, ты послала пятидолларовый венок.
Она опять не мешкала с ответом:
— Он как игрок большего не стоит, мистер Райен.
— А ты очень сентиментальна?
— Нет, это было просто жестом.
— Такие жесты часто означают месть.
— Мертвому безразлично. Это было просто жестом. А сейчас я об этом жалею.
— Не нравится мне это, крошка, — ласково сказал я ей.
Она взглянула на меня, и видно было, что вице-президент испарился, между нами был обыкновенный стол, и мы могли находиться где угодно. Она была обыкновенной женщиной и смотрела на меня холодно, с явным желанием поскорее от меня отделаться. Это длилось, может, секунду, но было ясно, что это чувство неподдельное.
— Мой отец был хорошо известен в Монте-Карло, — сказала она. — А еще лучше — в Лас-Вегасе. Его звали не Смит. И однажды какой-то сумасшедший, проигравший ему своей собственной колодой крапленых карт, его застрелил.
— И какая же судьба постигла этого сумасшедшего?
— Девятилетняя дочь убитого с десяти футов размозжила ему череп из охотничьего ружья.
— Ты? — тихо переспросил я.
— Я.
— Скажи, а ему ты тоже послала пятидолларовый венок?
— Нет. — Она смотрела на меня прямо, хотя и с улыбкой. — Это, правда, сделала женщина, с которой жил мой отец.
— Этот жест мне нравится, — холодно заметил я.
— Я думаю, что он был уместен. — Тон ее голоса совпадал с моим.
— Ты имеешь в виду последний?
— Интересно получилось с Биллингзом. Он убит, и ты сюда пришел. Не полиция, а ты. Почему?
— Когда-то Биллингз сдал меня за десять штук, — сказал я. — И похоже, что он сделал это еще раз. И мне интересно найти всех действующих лиц этого спектакля.
— Думаешь, я могу быть одним из них?
— Не знаю... но, крошка... В общем, скоро я это узнаю.
— Мне его не жалко, — сказала она. — Мне, собственно, все равно, жив ли он, мертв ли. Отчасти я, может, этому и рада, а в общем, мне все равно. При чем здесь ты, мне тоже никакого дела нет. Ну, это все?
Я ухмыльнулся, выпрямил спину и облокотился на стол.
— Нет, крошка, — сказал я. — Еще кое-что. Тебе уже, наверное, не раз говорили, что ты — интересная девочка. Так что мы с тобой не соскучимся.
До этого она по-настоящему не улыбалась. Теперь я заметил, что у нее влажный рот и белые зубы. Что-то с ней все-таки случилось. Я вдруг заметил, что у нее карие глаза и каштановые волосы. Она была крупной женщиной. Ниже меня, но все равно крупная. Она подняла голову, посмотрела мне в глаза и сказала:
— Нет. Это что-то новое. Так меня еще никто не называл.
— Как “так”?
— Просто интересной.
— Приношу извинения.
— Я не принимаю извинений здесь, мистер Райен. — Она посмотрела на часы и снова улыбнулась мне. — Уже почти полдень. Придется вам принести свои извинения за ленчем.
— А ты вновь становишься сообразительной, крошка.
Она вопросительно улыбнулась, но затем поняла, в чем дело, и свободно рассмеялась:
— Действительно, мистер Райен, есть основания, по которым мне хотелось бы еще некоторое время побыть с вами. Понимаете, у меня много знакомых мужчин, но мне ни разу не доводилось перекусывать с гангстером. Ну, мы идем?
Я повел ее к Пэту Шейну. Мы ели в самом дальнем углу, вдали от людских глаз и сигаретного дыма. К тому времени как бифштексы были съедены, мало что осталось в истории жизни Кармен Смит, чего бы я еще не знал. Наконец, она испытующе посмотрела на меня и положила свою ладонь на мою руку.
— Райен, как ты думаешь, тебе удастся узнать, кто убил Биллингза?
Я перевернул кисть руки и взял ее ладонь в свою.
— Я обязательно их найду.
— А это... опасно?
Я не мог удержаться от смеха:
— Да уж точнее не скажешь. Пара парней уже убиты.
— Пара?
— Ну вот, например, был такой Хуан Гонзалес. Слышала о нем?
— Нет... имя знакомое.
И тут одна мысль пришла мне в голову.
— Послушай, Кармен, когда ты виделась с Биллингзом, ты не замечала, что он чем-то напуган?
— В последний раз он... скажем так, нервничал. Очень плохо играл.
— А велики ли были ставки?
— Совсем несерьезные. Мы еще над ним подтрунивали. Но он ничего не говорил.
— Скажи-ка... упоминал ли он когда-нибудь при тебе имя Лодо?
— Лодо? — Она помолчала, потом покачала головой. — Нет. Он — нет. Но я где-то его слышала. Кто он?
— Не знаю... пока. Но скоро узнаю.
Теперь она заключила мою ладонь в обе свои руки:
— Только, пожалуйста, осторожнее, Райен.
