Ли Чайлд - Этаж смерти
Мы отыскали нужную улицу. Отыскали нужный дом. Приличное место. Ухоженное. Чистое и опрятное. Крошечный одноэтажный коттедж. Небольшой дворик, маленький гараж на одну машину. Узкие ворота в проволочной ограде. Мы вошли. Позвонили. Пожилая женщина приоткрыла дверь, запертую на цепочку.
— Добрый вечер, — сказала Роско. — Мы ищем Шермана Столлера.
Сказав это, она посмотрела на меня. Она должна была бы сказать, что мы ищем его дом. Мы и так знали, где находится Шерман Столлер. Шерман Столлер лежал в морге в Йеллоу-Спринс, в семидесяти милях отсюда.
— А вы кто? — вежливо поинтересовалась женщина.
— Мы из полиции, мэм, — ответила Роско. Полуправда.
Прикрыв дверь, женщина сняла цепочку.
— Заходите, — сказала она. — Он на кухне. Ужинает.
— Кто? — спросила Роско.
Женщина остановилась и недоуменно посмотрела на нее.
— Шерман. Ведь вам он нужен, не так ли?
Мы прошли следом за ней на кухню. Там за столом ужинал пожилой мужчина. Увидев нас, он отложил вилку и промокнул губы салфеткой.
— Шерман, они из полиции, — сказала женщина.
Старик спокойно посмотрел на нас.
— А другого Шермана Столлера нет? — спросил я.
Старик кивнул. Встревоженно.
— Наш сын, — сказал он.
— Ему лет тридцать? — спросил я. — Тридцать пять?
Старик снова кивнул. Женщина подошла к нему сзади и положила руку ему на плечо. Родители.
— Он здесь не живет, — сказал старик.
— С ним что-нибудь случилось? — спросила женщина.
— Вы не можете сказать нам его адрес? — спросила Роско.
Они засуетились, как это бывает со стариками. Почтительное отношение к власти. Им хотелось засыпать нас вопросами, но они просто сообщили нам адрес сына.
— Вот уже два года как Шерман не живет с нами, — пояснил старик.
Он был напуган. Пытался отстраниться от неприятностей, в которые попал его сын. Кивнув, мы вышли из дома. Когда мы закрывали входную дверь, старик напомнил:
— Шерман переехал отсюда два года назад.
Мы вышли из ворот и сели в машину. Снова раскрыли схему. Нового адреса на ней не было.
— Что скажешь о них? — спросила Роско.
— О родителях? Они знают, что от их сына нечего ждать чего-нибудь путного. Подозревают, что он занимается чем-то плохим. Но, скорее всего, чем именно не знают.
— Я так и подумала, — сказала Роско. — Поехали искать его новый дом.
Мы подъехали к бензоколонке. Заправившись, Роско узнала, как найти нужный адрес.
— Около пяти миль в противоположную сторону, — сказала она, вернувшись в машину. Мы развернулись и поехали из города. — Новые кондоминиумы на бывшем поле для гольфа.
Роско вглядывалась в темноту, отыскивая ориентиры, которые ей сказали на заправке. Примерно через пять миль она свернула с главной улицы. Проехала мимо рекламного щита строительной фирмы. Качественные кондоминиумы, остались нераспроданными лишь несколько квартир. За щитом ряды новых коттеджей. Очень приятные, небольшие, но аккуратные. Балконы, гаражи, хорошая отделка. Залитая светом площадка перед спортивным комплексом. На противоположной стороне дороги пустырь. Должно быть, поле для гольфа.
Роско заглушила двигатель. Мы остались сидеть в машине. Я протянул руку. Обнял Роско за плечо. Я чувствовал себя уставшим. Весь день я был на ногах. Мне хотелось немного посидеть. Ночь была тихой и спокойной. В машине было тепло. Я хотел послушать хорошую музыку, которая взяла бы за душу. Но у нас были дела. Мы должны были найти Джуди. Женщину, подарившую Шерману Столлеру часы с надписью. «Шерману с любовью от Джуди». Мы должны были найти Джуди и сказать ей, что мужчина, которого она любила, умер от потери крови под откосом автострады.
— Что думаешь по этому поводу? — спросила Роско.
— Не знаю, — сказал я. — Эти дома продаются, а не сдаются внаем. Судя по всему, они дорогие. Может ли такой дом позволить себе водитель грузовика?
— Сомневаюсь. Вероятно, они стоят столько же, сколько мой дом, а я не смогла бы купить такой, если бы не субсидия. Ну, а получаю я больше водителя грузовика, это точно.
— Отлично, — подвел итог я. — Значит, получается, что старина Шерман также получал какую-то субсидию, верно? В противном случае он не мог бы позволить себе жить в таком месте.
— Точно. Но какую субсидию?
— Такую, за которую приходится расплачиваться жизнью.
Дом Столлера находился в последнем ряду от дороги. Вероятно, он был построен одним из первых. Старик, живший в бедном районе города, сказал, что его сын перебрался на новое место два года назад. Наверное, так оно и было. Первые дома здесь были построены около двух лет назад. Мы прошли по дорожке мимо клумб к дому Шермана Столлера. Дорожка была выложена плитками, разделенными участками стриженой травы. Шагать было неудобно. Я делал слишком короткие шаги. Роско наоборот тянула ногу, чтобы наступить на соседнюю плитку. Мы подошли к входной двери, выкрашенной синей краской. Без глянца.
— Мы ей скажем? — спросил я.
— Мы же не можем ничего не говорить, правда? — сказала Роско. — Она должна знать.
Мы постучали в дверь. Подождали. Постучали снова. Внутри скрипнула половица. Кто-то шел. Дверь открылась. К нам вышла женщина. Лет тридцати, но выглядела она старше: невысокая, встревоженная, уставшая. Крашеная блондинка. Она посмотрела на нас.
— Мы из полиции, мэм, — сказала Роско. — Мы ищем дом Шермана Столлера.
Последовала пауза.
— Что ж, полагаю, вы его нашли, — сказала женщина.
— Мы можем войти? — мягко спросила Роско.
Снова последовала пауза. Женщина не двигалась с места. Затем она развернулась и пошла в дом. Мы с Роско переглянулись. Роско пошла следом за блондинкой. Я пошел следом за Роско. Закрыл за нами дверь.
Женщина провела нас в гостиную. Просторная комната. Дорогая мебель, ковры. Большой телевизор. Ни стереокомплекса, ни книг. В обстановке не чувствовалось души. Как будто кто-то за двадцать минут, очень спеша, пролистал каталог и потратил десять тысяч долларов. Вот это, вот это и парочку вот этого. Все привезено в один день и просто вывалено здесь.
— Вы миссис Столлер? — спросила Роско.
— Более или менее, — подтвердила женщина. — Не совсем миссис, но особой разницы нет.
— Вас зовут Джуди? — спросил я.
Женщина кивнула. Опять кивнула, словно разговаривая сама с собой, рассуждая.
— Он умер, да? — спросила Джуди.
Я молчал. Такие вещи у меня получаются плохо. Я оставил это Роско. Но она тоже молчала.
— Он ведь умер, правда? — повторила Джуди громче.
— Да, — подтвердила Роско. — Примите наши соболезнования.
Рассеянно кивнув, Джуди обвела взглядом жуткую гостиную. Все молчали. Мы стояли у двери. Джуди села. Махнула рукой, предлагая и нам садиться. Мы тоже сели. Получилось, что мы сидим в вершинах правильного треугольника.
— Нам нужно задать кое-какие вопросы, — сказала Роско. Она подалась к блондинке. — Вы не возражаете?
Джуди кивнула. Совершенно безучастно.
— Вы давно знакомы с Шерманом? — спросила Роско.
— Что-то около четырех лет, — сказала Джуди. — Познакомились во Флориде, где я жила. Четыре года назад перебралась с ним сюда. С тех пор мы жили вместе.
— Где Шерман работал? — продолжала Роско.
Джуди печально пожала плечами.
— Он был водителем грузовика. Работал в крупной фирме. Был уверен, что работа стабильная, понимаете? Поэтому мы купили дом. Родители Шермана тоже переехали туда. Какое-то время мы жили все вместе. Затем мы перебрались сюда. Родители остались в старом доме. Три года Шерман зарабатывал очень прилично. Все время был занят. Потом все прекратилось. С год назад. С тех пор он почти не работал. Так, день-два в месяц, случайные заработки.
— Вам принадлежат оба дома? — спросила Роско.
— Мне ни черта не принадлежит, — сказала Джуди. — Дома принадлежат Шерману. Да, оба.
— Значит, первые три года он хорошо зарабатывал? — спросила Роско.
Джуди презрительно посмотрела на нее.
— Хорошо зарабатывал? Раскройте глаза, ради бога! Шерман был вором. Он кого-то обчищал.
— Вы в этом уверены? — сказал я.
Джуди перевела взгляд на меня. Как будто нацелила артиллерийское орудие.
— Для этого особых мозгов не требуется. За три года он заплатил наличными за два дома, за кучу мебели, за машины и еще бог знает за что. А этот дом совсем не дешевый. Здесь живут адвокаты, врачи и прочие богачи. Кроме того, у Шермана еще было отложено на черный день, так что с прошлого сентября он мог почти не работать. Если все это было законно, тогда я первая леди страны, разве не так?
Джуди с вызовом посмотрела на нас. Она с самого начала знала правду. Знала, что произойдет, когда ее Шермана выведут на чистую воду. Сейчас она всем своим видом показывала нам, что мы не имеем права обвинять ее в этом.
