Картер Браун - Стриптизерка
— Книга полгода была в списке бестселлеров, — добавила Барбара. — Сценарий Джина Уайлда великолепен. — Я не намерена сдаваться. Пусть меня убьют!
— И они убьют тебя, Барбара, — мрачно произнес Ларсен. — Убьют, если Хольман не найдет их.
— Я приложу все усилия, — заверил я.
Барбара посмотрела на часы.
— Через пятнадцать минут мне нужно быть у юриста, — отрезала она. — Мы уточняем условия контракта. Что делать, Рик?
— Уточнять условия. И пока не подписывать.
— О контракте придется забыть, — замогильным голосом изрек Ларсен.
— Ну так забудьте, — усмехнулся я. — И поищите другую роль, если не хотите из-за этой получить пулю в лоб.
— Я хочу сниматься! — патетически воскликнула Барбара.
— Знаю, — кивнул я. — Надо подождать.
— Рик, ты бесчувственная скотина! — крикнула, разрыдавшись, звезда и выбежала из комнаты.
Мы остались с Ларсеном одни, и мне пришлось взглянуть в его глаза, похожие на черные оливки.
— Надо действовать быстро, Рик, — сказал он умоляюще. — Если Барбара потеряет эту роль, денег тебе, приятель, не видать. По-моему, ясно?
Тут он вдруг вспомнил, что ему тоже необходимо встретиться с юристом, вскочил с дивана и побежал за Барбарой. Та было уже у двери. Они вместе вышли из дома.
Я вернулся в холл и решил войти, не постучав. Марси Робинс сидела за столом и что-то читала. Не поднимая головы, она проворковала:
— Не ожидала что ты… — резко замолчав, посмотрела на меня. — Ах, это вы, мистер Хольман! Что вы хотите?
Я взял стул и уселся с таким видом, будто времени у Хольмана всегда навалом.
— Зашел проведать подружку.
— Очаровательно! — Ее лицо исказила кислая гримаса. — И хотя вчера вы были великолепны, боюсь, сегодня я не смогу вам ничем помочь. Я очень занята.
— Конечно, — сказал я. — Вы кого-то ждете и уверены, что этот кто-то войдет через балконную дверь. О! А вот и он!
Яркий представитель мужского пола с сияющей улыбкой на лице шагнул из веранды в комнату.
— Привет, рыбка! — произнес он хриплым голосом, от которого все женщины от Лос-Анджелеса до Монако должны были почувствовать учащенное сердцебиение. — Я видел, что она смоталась, вот и решил…
По выражению ее лица он понял: тут что-то неладное. А подняв глаза на два дюйма выше, заметил и само «неладное», то есть меня.
— Кто этот калека? — произнес пренебрежительно образец мужественности и силы.
— Меня зовут Рик Хольман, и лучше со мной не ссориться, — произнес я. — А вы Харви Мэнфорт, самый красивый спортсмен, одерживающий победы только у дам. Верно?
— А если я тебе сейчас в нос дам? — спросил он.
— Успокойся, золотце! — взмолилась Марси. — Он прав. Его зовут Рик Хольман, и с ним лучше не связываться! У нас и так проблемы. А Хольман крутой тип.
Мэнфорт подошел к стулу, на котором я сидел, и посмотрел на меня сверху вниз.
— О'кей. — промолвил он. — Если крутой, пусть докажет. Слышь, ты, калека?
Может, на меня подействовало неудачное утро, а может, это был ответ на его ковбойский стиль. Я изо всех сил стукнул Мэнфорта носком ботинка по голени. Харви завопил, рухнул на стол, с него на пол и покатился к стене.
— Что это с ним, витаминов объелся? — Я удивленно посмотрел на Марси. — Он всегда такой?
— Он… — начала Марси, но завывания Мэнфорта ее оглушили.
— Не обращай внимания! — сказал я. — Сейчас он помрет, и тогда мы поговорим спокойно.
Наконец он затих, доковылял до кресла и свалился в него.
— Ты сломал мне ногу, Хольман! — крикнул Мэнфорт.
— Да заткнись ты! — но выдержала Марси и повернулась ко мне. — Мистер Хольман, вы действительно хороший игрок. Что вы хотите узнать?
— Прежде всего мне хотелось бы рассказать вам об одной теории, которую я услышал вчера вечером. Теория говорит, что Марси Робинс спала с доктором Сексом. Она украла пленки и дала их Харви Мэнфорту. Дальше теория утверждает, что Марси и Харви вступили в преступный сговор с целью шантажировать мисс Дюн…
— Картина ясна, мистер Хольман, — прервала меня Марси. — Следуя этой теории, мы убили доктора Секса?
— Вы сообразительны, так что?
— Нонсенс! Достаточно?
— Теория звучит диковато, — признался я. — Однако требует более детальных ответов.
— Я никогда не спала с Рейнером, не знала о существования пленок и не вступала в преступный сговор. Теперь вы удовлетворены, мистер Хольман?
— Пожалуй, — согласился я. — Пока трудно определить, врете вы или нет.
— Я был за тысячу миль от Рейнера, когда его убили! — крикнул Мэнфорт.
— Вы можете это доказать?
Его рот стал открываться и закрываться, как у рыбы, выброшенной на песок. Я повернулся и пошел к двери.
— Встречала я сволочей на свете, Хольман! — бросила мне в спину Марси. — Но ты — высшей марки.
5
Я снова застал «Мадонну» в офисе доктора Рейнера, когда зашел туда после обеда. Ее темные глаза взглянули так же печально, как и в первый день. На этот раз на ней была прозрачная белая блузка. Сквозь тонкую ткань волнующе просвечивали почти обнаженные груди. Возникал некий контраст между откровенной сексуальностью ее бюста и бесстрастным выражением лица. Душа этой несчастной женщины явно находилась в конфликте между жгучими необузданными желаниями я строгой моралью.
— Я видел Гаррета вчера вечером.
— О! — Она слабо запротестовала. — Ведь я же просила…
— Он знал все о пленках, — продолжал я. — Ваш муж консультировался с ним.
— Что он сказал обо мне?
— Ничего хорошего. Он назвал вас…
— Сумасшедшей? — Она ухмыльнулась. — Сексуально озабоченной, неудовлетворенной особой, так?
— Он также предположил, что вашего мужа пристрелил наемный убийца.
— И что вы ему ответили, Рик?
— Что вам в голову пришла точно такая же идея.
— А он рассказал, как хотел меня изнасиловать? Меня, «неудовлетворенную особу»? Он сорвал с меня одежду! Я отбивалась… — Она закусила губу так сильно, что по подбородку побежала струйка крови. — Извините!
Несколько секунд я завороженно смотрел на кровь, потом достал из кармана записку, которую Барбара Дюн получила сегодня утром, и дал ее Карен. Та молча прочитала и вернула ее мне.
— Почему они не просят деньги?
— Хороший вопрос, — согласился я. — Может, их интересует что-то другое? — Я выразительно посмотрел на ее высокую грудь, распирающую прозрачную ткань. — Например, мораль.
— Мораль? — повторила она, облизнув чувственные полные губы.
— Возможно, шантажист хочет наказать Барбару Дюн за ее распущенное поведение. За грехи…
— Ах, Рик! — Она вздохнула. — Все так стремительно изменилось после смерти Хермана, что я уже не знаю, во что верить. — И воскликнула: — Это Гаррет его убил!
— Кто убил Секса и убивал ли вообще, трудно сказать, — ответил я честно и напомнил: — Я ищу пленки…
Ровно в шесть тридцать я остановил машину у ворот знаменитой на весь Голливуд виллы «Симфония», где жила известная на весь мир стриптизерка Сузи Фабер. Эту виллу подарил Сузанне ее бывший муж, композитор Луи Кардосс. Описывать этот дом снаружи нет нужды, поскольку в любом журнале вы увидите его фотографию. Внутри было множество залов, роскоши которых позавидовал бы Версальский дворец.
Совершенно фантастической была громадная купальня, предназначенная для массовых оргий. Все стены там украшали эротические скульптуры обнаженных греческих богов, представленных в откровеннейших позах в человеческий рост. Ходили слухи, что для Венеры позировала лично Сузи Фабер. И трудно было не поверить, глядя на впечатляющий бюст и крутые бедра этой Венеры! Из купальни лестница вела на крышу, где Сузи могла загорать голой круглый год.
Высокая, трехметровая стена окружала виллу. Ворота открыл внушительного вида охранник. Он придирчиво осмотрел мои документы и позволил проехать во двор. Я припарковался рядом с «кадиллаком», передние двери которого были безнадежно испорчены большущими золотыми инициалами Сузи Фабер.
Нажал кнопку звонка и, — а что еще! — за дверью раздались звуки симфонии. Будто там меня ждал целый оркестр! Затем дверь открылась, и самая сексуальная в мире горничная с улыбкой пригласила меня войти.
— Бонсуар, мсье, — сказала она с непередаваемым акцентом. — Вы есть мсье Хольман, нон?
Ее волосы были цвета отменного бренди, а глаза — как два сапфира! Черное тонкое платье как влитое сидело на великолепной фигуре, плотно облегало божественную грудь, кончаясь сразу на соблазнительных бедрах и не доходя добрых полметра до колен.
— Уи, я есть мсье Хольман, — пробормотал я.
— C'est bon! — Она так крутанула бедрами, что у меня закружилось в голове. — Мадемуазель вас ждет. Следуйте за мной.
Я бы последовал за ней хоть на край света, а лучше — на ближайший диван. Но мы просто поднялись по узкой винтовой лесенке, и вид ничем не скрытых бедер, покачивающихся у меня прямо перед глазами, довел меня до исступления. Хорошо, что лестница была очень короткой. Мы остановились на площадке, и я глубоко вздохнул, будто поднялся на Килиманджаро.
