Микки Спиллейн - Ударь или убей!
Нэт ударил, но я неожиданно конвульсивно дернулся, и сокрушительный удар пришелся мне по плечу, хотя он этого не разобрал. Последнее, что я слышал, — это довольное ржание Нэта и рев отъезжающей машины.
* * *Я очнулся от кошмарного сна, зажмурился от света, закашлялся, попытался увернуться от тампона с нашатырем — и вновь потерял сознание.
Когда я опять очнулся, то оказался на тех самых ступеньках, где сидел с той девчонкой. Мне в лицо с интересом заглядывали чьи-то глаза.
— Все в порядке. Я доктор Мак-Кивер, — успокаивающе сказал какой-то мужчина.
— Та девушка... — хрипло сказал я.
— С ней все в порядке. Она в доме. Неплохо было бы отнести туда и тебя.
— Не стоит.
— Что с вами произошло? Несчастный случай?
Я помотал головой, пытаясь прочистить мозги.
— Нет... вообще-то нет.
Я попытался пошевелить рукой и взвыл от боли. Хорошо, хоть переломов не было. У меня бывали раньше тяжелые переломы, но на этот раз обошлось. Я почувствовал, как повязка набухает от крови.
— Вы осмотрели девушку? — спросил я.
— Да.
— Вы поняли, что с ней произошло?
Доктор пожевал губами.
— Я знаю, что с ней произошло, — нехотя сказал он.
— Вам приходилось видеть такое и раньше, не так ли? Сначала он не хотел ничего говорить, но потом взглянул мне в глаза.
— Да, — резко ответил он.
— Тогда поступайте так, как поступали раньше. И никому не говорите о случившемся. Если проболтаетесь, то девчонке не будет в городе покоя. Ей нигде не будет покоя, куда бы она ни приехала, поэтому не стоит афишировать то, что с ней произошло.
— Кто-то же должен это прекратить, — сказал Мак-Кивер.
— Еще немного, док, разберемся, — пообещал я.
На его лбу прорезалась морщинка.
— Токсин против токсина, — криво улыбнулся он.
— Что?
— Яд против яда.
Я кивнул, с трудом откашлялся и сплюнул.
— Док, позаботьтесь сначала о девушке, а потом отвезите меня в отель.
Когда Мак-Кивер отошел, мне вновь стало плохо. Нужно было принять таблетки, а я оставил их в номере. Через несколько минут мне должно было стать еще хуже. Я превратился бы в обезумевшего маньяка, которому необходимо принять большую дозу из маленькой бутылочки.
Я не мог бы сказать, как долго отсутствовал доктор. Он вернулся, ведя мою брюнетку под руку. Из-за угла выехала машина. Мак-Кивер посадил в нее девушку и попросил водителя отвезти ее к нему в приемную и сдать на руки его жене.
Когда машина отъехала, доктор помог мне подняться, усадил в свой «форд» и завел двигатель. Когда мы подъехали к отелю, он открыл мне дверцу, помог выйти из машины и довел меня до дверей отеля.
За конторкой сидела Дари Деил. Белой нейлоновой формы на ней сейчас не было: она переоделась в черный свитер и юбку, и этот наряд выгодно подчеркивал каждый изгиб ее тела и оттенял золото волос.
На лице Дари на секунду появилось сочувствие, которое тут же сменилось злорадством. Она вышла из-за стола, слегка улыбнулась и спросила:
— Неприятности?
— А что ж еще! А теперь дай мне ключ, пожалуйста.
Дари ухмыльнулась, принесла ключ и вручила его мне.
— Вам больно, мистер Смит?
Мы с доктором насмешливо взглянули на нее.
— Говорят, когда наркоман хочет завязать, он затевает драки, добиваясь, чтобы его отделали до полусмерти, прежде чем он успеет принять дозу. Это правда?
— О чем это ты, Дари? — спросил Мак-Кивер.
— Спросите у него. — Она как-то уж очень сладко улыбнулась.
— Она ненормальная, док, пошли.
Мы подошли к лестнице, и я уже начал карабкаться по ступенькам, когда Дари окликнула меня:
— Мистер Смит...
Я остановился, уже догадываясь, что она сейчас скажет.
— Я нечаянно обронила пузырек с таблетками в унитаз, пока убирала вашу комнату. — Она сделала паузу, позволяя мне осознать произошедшее. — Пузырек упал туда вместе с несколькими рецептами, которые лежали рядом. Надеюсь, вы не слишком расстроитесь.
Дари увидела, что на лбу у меня выступили капли пота, и засмеялась. Пока я поднимался по лестнице, она продолжала смеяться.
Когда мы вошли в номер, я рухнул на кровать. Пиджак на мне задрался, и Мак-Кивер увидел окровавленную повязку. Он расстегнул на мне рубашку, увидел, что сквозь бинты сочится кровь, взглянул на мое белое как мел лицо и мигом выскочил из комнаты.
Я лежал в изнеможении. Помятые ребра мешали дышать, и воздух со свистом входил в легкие. Я чувствовал себя так, будто меня клеймили, как овцу, много раз прижимая раскаленное железо к телу.
Дверь отворилась. Я думал, что вернулся Мак-Кивер, но затем почувствовал легкий аромат духов Дари. Я с трудом расклеил глаза. Она уже не ухмылялась, как несколько минут назад.
— Какого черта тебе надо? — Я с трудом открывал рот.
— Доктор Мак-Кивер рассказал мне, — она облизнула губы, — о Глории Эванс. Как ты пытался помочь ей.
— И что? — грубо спросил я.
— А позавчера ты пытался помочь и Санни Гомезу.
— Конечно, я ведь тут всем приятель.
Я закрыл глаза, пытаясь восстановить дыхание.
— Что касается... — ее тон перестал был безразличным, а голос стал мягким, — что касается наркотиков... Мне жаль, что все так вышло.
Тут в комнату вошел Мак-Кивер, тяжело дыша после беготни по лестнице. Он сбросил с меня одеяло, решительно сунул пальцы под повязку и снял ее.
— Тобой занимался врач, не так ли? — спросил он.
Я мог только кивнуть.
Дари наклонилась надо мной, и я вновь почувствовал запах духов и услышал, как она охнула, увидев, что у меня под повязкой.
— Что... что случилось? — спросила она.
— Его подстрелили. Он сейчас восстанавливается после операции, — сказал доктор Мак-Кивер, открывая сумку и гремя пузырьками. — Вы ведь время от времени принимали обезболивающее?
Я с трудом кивнул. Лицо у меня было мокрым от пота. Я почувствовал, как в руку вошла игла, и понял, что скоро все будет хорошо.
— Пилюли... — проскрипел я сквозь стиснутые зубы. — Это... сульфат морфия.
— О нет! — с ужасом вскричала Дари.
— Что такое? — спросил Мак-Кивер.
— Я была уверена, что он наркоман. Я уничтожила все пилюли.
Мак-Кивер ничего не ответил.
Боль потихоньку отступала. Через мгновение я начал засыпать.
— Как он должен ненавидеть меня! — глухо простонала Дари.
Но я уже заснул.
* * *Дождь прекратился в среду. Два дня подряд я провалялся в постели, слушая радио. Каждый час передавали новости о последних махинациях ООН и ситуации на Кубе. Теперь Кубу обвиняли в том, что она является новым перевалочным пунктом для наркодилеров, которые потом переправляются в Штаты. Подозревали, что при финансовой поддержке Советского Союза дешевая дрянь поступала в США из Китая — эдакая бомба замедленного действия, которую русские использовали против своего врага.
Ну ладно, повалялся, и хватит. Я побрился, оделся и решился даже слегка размять мышцы. Но я так ослабел, что едва не свалился со ступенек, стоило мне выйти на лестницу. Я медленно спустился вниз, делая вид, что задумался.
Мак-Кивер вовсе не был рад меня видеть. Он проворчал, что мне нельзя было нарушать постельный режим, и приказал сесть на кушетку.
— Я ведь так и не спросил вас об этом ранении, — проверив повязку, сказал доктор.
— Так спрашивайте.
— Я полагаю, вы сообщили о нем?
— Вы не ошибаетесь, док.
— И тем не менее, я обязан это проверить.
— Ради бога. Чтобы сэкономить время, думаю, вам стоит узнать фамилию врача на рецепте, что я оставил в аптеке.
— Так я и сделаю. — Он подошел к телефону.
Аптекарь продиктовал ему фамилию моего врача, затем Мак-Кивер позвонил в Нью-Йорк. Повесив трубку, он кивнул мне:
— Да, действительно, вы сообщили о ранении. И рецепты оказались подлинными. Похоже, что вы и в самом деле приехали сюда в отпуск.
— Вот только почему-то никто не хочет мне верить.
— О вас говорят на каждом углу с самого момента вашего приезда.
— Как там эта девушка? — спросил я. — Глория Эванс.
Мак-Кивер вернулся в кресло.
— С ней все в порядке. Сейчас она живет у моей свояченицы.
— Она что-нибудь рассказала?
— Нет, как всегда... Никто из них ничего не рассказывает, — покачал головой доктор. Он глубоко вздохнул, побарабанил пальцами по столу. — Ее сильно избили, но вот что странно... Ее истязали очень изощренно. Было использовано два орудия экзекуции: первое — это длинный неширокий ремень, а второй — нечто вроде тонкого кнута с маленьким металлическим шариком на конце.
— Ее таким образом наказали? — Я пододвинулся поближе.
— Нет, — покачал головой Мак-Кивер. — Слишком аккуратно действовали, о чем свидетельствует характер повреждений.
— И так же выглядели другие девушки?
— Я лечил только двух из них. Выглядели они ужасающе, но рассказывать ничего не хотели. Шрамов от побоев у них не останется... но раны у людей могут образоваться не только на теле.
