Росс Макдональд - Пропавшая девушка
— Я здесь управляющий, — сказал он, стоя от меня так близко, что я слышал запах, исходивший от его чем-то смазанных черных волос. — Вас интересует кто-то из сотрудников клуба? Можете задавать вопросы мне.
— А вы ответите?
— Попытайтесь узнать.
— Фамилия моя Арчер. Я частный детектив.
— На кого вы работаете?
— Это вам неинтересно.
— Нет, интересно. И даже очень. — Пистолет подпрыгнул у него в руке и уперся дулом мне в живот. — Так на кого же вы работаете?
Я был зол, и меня тошнило. Я глотнул, оценивая свои шансы, дабы выбить у него из рук пистолет и справиться с ним голыми руками. Шансы были незначительны. Он был крупнее меня, а пистолет держал так, будто он прирос к его руке. «Ты слишком часто ходишь в кино», — сказал я себе, а ему ответил:
— На хозяина мотеля на побережье. В одном из его номеров вчера ночью был застрелен человек. Так случилось, что я приехал туда на несколько минут позже. Старик нанял меня, чтобы я разобрался, в чем там дело.
— А кого застрелили?
— Возможно, вашего брата. Он очень похож на вас. У вас есть брат?
Лицо его побелело. Забыв на миг о пистолете, он уставился мне в лицо. Рука с пистолетом невольно опустилась, дуло смотрело теперь в пол. Я выбил у него оружие и одновременно ударил его левой в челюсть. Бабахнул выстрел, мне обожгло лицо. Пуля угодила в стену. Я ударил его правой по затылку.
Он упал, но не потерял сознания, стал шарить рукой по полу, нашел пистолет и схватил его. Я ударил его ногой по руке, но пистолета он не выпустил. Тогда я стукнул его по затылку. Он выдержал мой удар, поднялся на ноги с пистолетом в руке, покачивая головой, как китайский болванчик.
— Руки вверх, — сказал он тихо. Подобные люди в ярости начинают говорить тихим нежным голосом. У него были блестящие, ничего не выражающие глаза, глаза убийцы.
— Мой брат Барт... Он... мертв?
— Мертв. Ему выстрелили в живот.
— А кто в него стрелял?
— Вот в этом-то весь вопрос.
— Кто стрелял в него? — повторил он свой вопрос тихим голосом. Лицо его перекосилось от гнева. Дуло пистолета смотрело своей черной глазницей мне в живот. — То же самое может случиться и с тобой, приятель.
— С ним была женщина. Она убежала, когда это случилось.
— Вы назвали Элфи, пианисту, ее имя, я слышал. Это была Ферн?
— Вполне возможно.
— Вы не уверены, раз говорите так?
— Она была с ним в комнате. Если бы вы могли описать, как она выглядит...
Его жесткие карие глаза смотрели на что-то за моей спиной.
— Зачем ее описывать? Позади вас, на стене, висит ее фотография.
На стене ничего не было. Он глубоко вздохнул и пошел на меня. Я попытался уклониться, но не удалось. Он ударил меня рукояткой пистолета по голове. Я стукнулся о стену и стал опускаться вниз. В глазах потемнело, и я потерял сознание.
Потом я стал различать цвета и очертания предметов, услышал голоса. Хриплый тенор говорил:
— Я думаю, дело было так. Варио сказал нам правду. Барт нашел ее в Акапулько и вез домой. Она уговорила его остановиться в мотеле на ночь. Она всегда нравилась Барту.
— Я не знал этого, — заметил кто-то сухим старческим голосом. — Это интересная для меня новость. Барт и Ферн. Ты должен был сказать мне об этом раньше. Я не послал бы его за ней, и ничего бы не произошло. Ведь так, Джино?
Я все еще окончательно не пришел в себя, мозг был в отключке, и я не мог понять, кому принадлежат эти голоса и о чем они говорят. Но ума хватило, чтобы не открывать глаз и продолжать слушать. Я лежал спиной на чем-то твердом, и голоса раздавались где-то вверху надо мной.
Тенор сказал:
— Вы не можете во всем винить Бартоломео. Это она виновата, эта грязная лживая сучка.
— Успокойся, Джино. Я никого не обвиняю. Но хочу ее вернуть. Теперь особенно. Ведь я прав?
— Я убью ее, — сказал тенор мягко, почти мечтательно.
— Возможно. Но теперь, может быть, такой необходимости не будет. Мне не нравятся бессмысленные убийства.
— С каких это пор. Ангел?
— Не прерывай меня, это невежливо. Я научился отличать главное от второстепенного. Что сейчас для нас главное? Почему мы хотели вернуть ее? Я скажу тебе. Потому что я хотел заткнуть ей рот. Власти знали, что она ушла от меня. Они хотели, чтобы она сообщила им о моих доходах. Поэтому мы решили найти ее и заткнуть ей рот. Я прав?
— Я знаю, как заткнуть ей рот, — спокойно сказал молодой голос.
— Вначале испробуем мой план, он лучше. Когда стареешь, то начинаешь понимать, что к чему, и не тратишь времени попусту. Она застрелила твоего брата, ведь так? Теперь мы знаем, как заставить ее молчать. Она может получить за это от пяти до десяти лет тюрьмы. И я считаю, что нам достаточно сказать ей об этом. Но прежде мы должны найти ее.
— Я найду ее. Барт смог ее найти без труда.
— Но ему помог Варио, ведь так? Думаю, Джино, тебе не стоит этим заниматься. Ты слишком импульсивный, как и твой брат. Я хочу видеть ее живой. Мы поговорим с ней и тогда решим, что делать дальше.
— Ты стал слишком сентиментальным на старости лет, Ангел.
— Так считаешь? — Послышался звук слабого шлепка или удара. — Я убил немало людей. На это были причины. Так что, думаю, ты должен взять свои слова обратно.
— Беру обратно.
— И называй меня мистер Фанк. Если я старик, то ты должен уважать мои седины. Называй меня мистер Фанк.
— Мистер Фанк.
— Прекрасно. Этот твой друг, он знает, где сейчас находится Ферн?
— Не думаю.
— Ты забыл сказать: мистер Фанк.
— Мистер Фанк, — прорычал Джино.
— Кажется, он приходит в себя. Его веки дрожат.
Кто-то ткнул меня мыском ботинка в бок. Кто-то стал хлопать меня по щекам. Я открыл глаза и сел. Мой затылок трещал, как мотор, работающий вместе бензина на боли. Джино выпрямился и встал рядом со мной.
— Поднимайся.
Шатаясь, я поднялся на ноги. Мы находились в комнате с каменными стенами и высоким потолком. Здесь стоял черный дубовый стол и стулья старинного образца. Комната и мебель, казалось, были построены для богатырей.
Человек, стоявший рядом с Джино, был маленьким уставшим старичком. Он мог быть разорившимся бакалейщиком или бывшим барменом, приехавшим в Калифорнию, чтобы поправить свое здоровье. Здоровье у него было плохое, это бесспорно. Даже в этой душной комнате он ежился от холода или лихорадки, лицо его было желтым. Он подошел ко мне поближе. Ноги его в синих мятых брюках, вытянутых на коленках, шаркали по полу. Высохшую грудь плотно облегал толстый синий свитер. Он, по меньшей мере, дня два не брился, и подбородок его напоминал серый, изъеденный молью плед.
— Джино сказал мне, что вы расследуете убийство. — Он говорил с легким среднеевропейским акцентом, но с каким, трудно было сказать. Казалось, он сам забыл, на каком языке говорил раньше. — Где это произошло?
— Не думаю, что могу ответить на ваш вопрос. Завтра вы сможете прочесть об этом в газетах, если это вас так интересует.
— Не могу ждать. Мне нужно это знать сейчас. Вам известно, где находится Ферн?
— Я не приехал бы сюда, если бы знал, где она.
— Но вы знаете, где она была прошлой ночью?
— Я в этом не уверен.
— Но все же расскажите мне, что вам известно.
— Не собираюсь.
— Он не собирается, — сказал старик, обращаясь к Джино.
— Думаю, лучше выпустите меня отсюда. Похищение — тяжелое преступление. Вы же не хотите провести остаток своей жизни в тюрьме.
Он улыбнулся мне снисходительной улыбкой, которая была страшнее, чем гнев. Его глаза напоминали тонкие ножевые раны, заполненные кровью, наполовину смешанной с водой. Неторопливо прошаркав к дубовому столу, он нажал носком ботинка на кнопку под ковром. В комнату вошли два парня в синих костюмах и быстро направились ко мне. Это были те самые богатыри, для которых построена эта комната и мебель.
Джино зашел сзади и попытался завернуть мне руки за спину. Я повернулся и ударил его кулаком в скулу. В ответ он сильно стукнул меня в живот, и что-то тяжелое, вроде бампера грузовика, ударило меня сзади по почкам. Ноги мои подкашивались, но я повернулся и локтем задел чей-то подбородок. В голове у меня звенело, но я все же услышал, как Ангел спрашивал меня вежливо:
— Так где же была Ферн прошлой ночью?
Я не ответил.
Ребята в синих костюмах держали меня за руки, а Джино бил по голове, как боксер по груше. Я пытался уклоняться то вправо, то влево, в зависимости от того, какой рукой он наносил удары, но удары сыпались все быстрее и быстрее, а я уклонялся все медленнее и медленнее. Лицо его стало расплываться и куда-то исчезло. Временами Ангел продолжал вежливо допытываться, намерен ли я ему помочь. В перерывах между ударами я спрашивал себя, почему я молчу и кого защищаю. Возможно, я молчал потому, что не хотел уступать насилию. Не люблю насилия. Но мое Я начало растворяться и исчезать, как и лицо Джино.
Я решил сконцентрироваться на ненависти к этому лицу. Какое-то время ясно его видел — глупое лицо с квадратным подбородком, брови срослись на переносице, близко посаженные глаза, горящие черным огнем. Он продолжал молотить меня кулаками.
