Микки Спиллейн - Дип
Я взглянул в окружающие лица и увидел много прищуренных свиных глазок. Одни избегали моего взгляда, другие выражали одобрение, а значительная часть — испуг и удивление одновременно.
— За последние годы многое изменилось, — продолжал я. — Я вижу новые лица и знаю, зачем они здесь и что их связывает. Надеюсь, никто не попытается нарушить наши правила и порядки. Организация продолжает действовать как и при Беннете и никаких изменений не будет. Вопросы есть?
В стороне у стены поднялась рука.
— Кто это?
— Чарли Виц.
— Слушаю, Виц, — Как с бумагами, Дип?
— В настоящий момент Оджи собирает все необходимые бумаги. Не беспокойте его. Кроме того, мне нужен список новых членов клуба, а также точный учет наличности и поступлений. Если за кем-нибудь будут замечены неточности, пусть пеняет на себя.
— Роджер подойдет, — сказал сидевший неподалеку от меня человек.
— Хорошо. Я с ним переговорю.
И вдруг я заметил улыбающуюся физиономию. Она принадлежала полноватому мужчине. Однако в жесткой складке его рта и мрачном блеске глаз чувствовалась сила. Это был Хью Педл, который хозяйничал в старом избирательном округе.
Я взглянул на него и сказал:
— Советник... Вы в чем-то сомневаетесь?
— Мне только любопытно... мистер Дип, — вкрадчиво произнес он.
— Так ли это? — я внимательно вглядывался в него. — Рядом с вами сидит мистер Копола. Он занимает руководящее положение в Спил-Холл. Вы его хорошо знаете?
— Очень хорошо, мистер Дип.
— Вы довольно тучный мужчина и являетесь частым посетителем турецких бань. И он тоже их посещает. Приходилось ли вам замечать шрамы на его животе?
— Довольно часто.
— Он вам не говорил, откуда они у него?
— Никогда, Усмешка начала сползать с его лунообразного лица.
— В таком случае, поинтересуйтесь, — сказал я.
Несколько человек вполголоса одобрили это предложение, открыто перейдя на мою сторону. Оставалось еще кое-что, что следовало сделать сейчас же. Я наклонился над спинкой кресла, оглядел притихшее собрание и сказал:
— Кто бы ни убил Беннета, ему лучше исчезнуть. Я намерен разыскать его и это будет концом его жизни...
Бенни и Дикси, поддерживая друг друга, с трудом поднимались на ноги.
Вряд ли они вполне осознавали происшедшее, но, несомненно, по ассоциации должны были припомнить аналогичные события двадцатилетней давности, имевшие место в подвале этого здания.
В зале раздались откровенные смешки, а затем ехидные замечания и реплики.
Маленький Кэт смотрел на меня.
— Кэт, — сказал я, — пойдем.
От удовольствия он кашлянул и поднялся, всем своим видом показывая, что готов идти за мной куда угодно.
Остальные еще сидели в ожидании.
— Скоро вы обо мне услышите. На сегодня же все закончено...
Парень с почтительным поклоном открыл нам дверь, и мы двинулись вниз по лестнице.
— Итак, Кэт, ты, значит, со мной?
— Всюду и везде, мистер Дип.
Он открыл наружную дверь, и мы вышли на улицу. Мелкие капли дождя заставили нас поднять воротники плащей. Кэт кашлянул, колотя себя в грудь, а затем спросил:
— Как же со мной, мистер Дип?
— Как всегда, Кэт. Сквозь стены, через забор, в щели, всюду, куда не сможет проникнуть другой.
— Я уже не тот Кэт, мистер Дип.
— Заботы?
— Легкие. Это конец, но еще не так скоро. Раньше они покончат с вами.
— Думаете?
— Они прикончат вас, Дип. Поскольку стали сильными и завели свои собственные дела. Беннет давал им много воли. И все таки его убили. А вас они тем более не потерпят, Дип. Вы им мешаете.
— Я это чувствую, Кэт.
— Вы начали слишком крепко, Дип. Они отвыкли от старой тактики, уже выросли и не делают свои дела в подвалах. Так как было раньше, не будет никогда. Но я с вами, Дип.
— Не боишься умереть?
— Эх, Дип... Я скорее боюсь жить, чем умереть.
Он хлопнул себя ладонью по груди и улыбнулся...
Глава 4
Этого широкоплечего копа я помнил еще в те времена, когда он был сравнительно молод. Теперь же из-под его фуражки выглядывала усыпанная серебром шевелюра, что означало не только приближение ухода в отставку, но и большой опыт. Он знал правила, — пожалуй, лучше всех людей своего квартала. Его широкие шаги свидетельствовали о спокойной уверенности и решимости двигаться только вперед, преодолевая все на своем пути. Мерное покачивание его руки со стеком никогда не утрачивало свои четкий ритм.
Он остановился напротив меня и сказал:
— Я уже слышал, что ты вернулся, Дип.
— Вы по-прежнему узнаете все если не первым, то, во всяком случае, вторым, мистер Саливен.
— Я также слышал, что уже началась какая-то суета.
— Это не совсем так.
Его палец очертил фигуру на моей груди, немного левее от центра.
— Это весьма уязвимое место, — произнес он многозначительно, — всего лишь несколько граммов свинца и конец, мой мальчик.
— Мистер Саливен, вы говорите, как в добрые старые дни.
Вокруг его глаз собрались морщинки.
— До сих пор все было спокойно. Никого в нашем квартале не убивали...
— Кроме Беннета...
— Он немного стоил.
— Однако теперь вы рассуждаете философски, мистер Саливен. Двадцать лет тому назад было иначе. Тогда вы просто набросили на меня пару грязных наручников. Припоминаете?
— Память у меня неплохая. Но ведь это было необходимо, не так ли?
— Разумеется. Я знаю, какой вред может причинить парень, размахивающий двадцатифунтовыми кулаками. Но это больше не повторится.
— Не будь так уверен, Дип. — Его глаза вновь сузились:
— Ты теперь попал в переплет. Очень крупный, насколько я понимаю. Ты можешь прожить уйму хороших дней, но можешь и сократить их до нескольких, да и то отвратительных.
Я засмеялся и взглянул на стек. Его лицо вытянулось, слегка покраснело, и он тихо, но твердо сказал:
— Не создавай в моем квартале никаких беспокойств, Дип. Но если что случится, будь осторожен. Ты у меня теперь под особым наблюдением...
Мы расстались, и я пошел своей дорогой, но еще долго чувствовал на себе его пытливый взгляд.
На Броганском рынке торговля шла бойко. Тротуары были загромождены штабелями ящиков и корзин с овощами и фруктами, и эти штабеля были так высоки, что затемняли окна жилых домов. Повсюду суетились какие-то озабоченные личности в серых передниках и соломенных шляпах.
Рядом с овощным складом находилась узенькая дверь, за которой сразу же начиналась крутая лестница. На лестничной клетке царил непроницаемый мрак и единственным ориентиром служили ветхие перила. У одной из дверей второго этажа была прикреплена металлическая пластинка. На ней значилось:
«Ли».
Толкнув дверь, я вошел' в маленькую захламленную переднюю. Дверь в комнату оказалась заперта, и я постучал. Послышалась какая-то возня, но никто не ответил. Я постучал еще раз. На этот раз щелкнула задвижка, и дверь открылась.
Жизнь приучила меня встречать всяческие неожиданности спокойно и хладнокровно, однако моего опыта, очевидно, было недостаточно.
На пороге стояла прекрасная женщина в домашнем платье. Я просто физически почувствовал исходившее от нее неизъяснимое очарование. Ее глаза не просто смотрели, а как бы ласкали мое лицо. Поэтому неудивительно, что на какое-то мгновение я растерялся, а затем кое-как промямлил:
— Да... мне...
Ее брови приподнялись.
— Я разыскиваю Тилли Ли.
Она слегка покачала головой.
— Мне жаль, но она не может никого видеть.
— Почему же?
— Тилли заболела. И если вы не намерены...
— Нет, я намерен, — сказал я и прошел мимо нее.
Ничего не ответив, она посторонилась и притворила за моей спиной дверь.
В спальной комнате горел ночничок, бросавший слабый свет на старую деревянную кровать, на которой лежала Тилли с почти бескровным лицом.
— Что случилось?
— Снотворные капли.
— Но почему?.. — допытывался я.
— Что-то ее испугало.
— Но теперь ей лучше?
— Может быть... — Она нахмурилась. — А теперь уходите.
— Чуть позже, — сказал я и повернулся к Тилли.
— Нет, сейчас же, — настаивала она. — Иначе вам... может быть плохо.
— Неужели?
— Не будьте глупцом. Возможно, вы не знаете, кто я.
— Знаю, — чуть помедлив, сказал я.
То ли она не расслышала, то ли не обратила на это внимания.
— Ленни Собел мой... друг. Ему не нравятся парни, подобные вам. Я могу пожаловаться.
Я повернулся и пальцем приподнял ее голову.
— В таком случае передайте этому слизняку, что он слюнтяй. Если он окажется на моей дороге, я собственными руками оборву ему уши.
Она с негодованием оттолкнула мою руку.
— От кого я должна это передать? Кто хочет быть убитым?
Я усмехнулся и залюбовался ее пухлыми губами и ровным рядом белоснежных зубов.
— Вы действительно не можете припомнить? — спросил я. — Когда-то мне пришлось свернуть нос одному артисту, спасая вас от преследования. В другой раз я сломал руку бандиту, который пытался затащить вас в кэб, а потом...
