Черноглазая блондинкат (ЛП) - Бэнвилл Джон

Это был день совпадений. В «Беверли» меня подвели к тому же столику, за которым мы сидели с Мамой Лэнгриш. Был тот же самый официант. Он узнал меня и озабоченно спросил, не присоединится ли ко мне миссис Лэнгриш. Я сказала «нет», и он улыбнулся так, словно только что вспомнил о Рождестве. Я заказал мартини с водкой — какого чёрта! — и попросил сделать его таким же сухим, как Солт-Лейк-Сити.

— Понимаю, сэр, — мягко сказал он, и я не удивился бы, если бы он подмигнул. Он был опытным парнем и, без сомнения, мог распознать похмелье за сотню шагов.

Я осматривался, ожидая, когда принесут мой напиток. Даже стройные фасады и задние части статуй Нефертити не смогли меня сегодня особенно заинтересовать. За несколькими столиками сидели обычные обедающие дамы в шляпках и белых перчатках, ещё несколько деловитых и энергичных дельцов в строгих костюмах. Молодая пара сидела бок о бок на банкетке под наклонившейся пальмой. Молодожёны — на его лице безошибочно угадывалась глупая ухмылка, а на её шее сбоку красовался засос размером и цветом напоминающий раковину мидии. Я молча пожелал им счастья и удачи. А почему нет? Даже человек, чувствительный как репа, не мог благосклонно не улыбнуться при таком нежном проявлении юной любви.

Мой мартини прибыл на сверкающем подносе. Он был холодным и немного маслянистым, и с серебристым звоном радостно споткнулся о мои зубы.

Она не очень опоздала. Официант подвел её к моему столику. На ней был белый шерстяной костюм из чего-то вроде жакета с лифом и узкой юбки. Её шляпка была из кремовой соломы с черной лентой и большими, ниспадающими полями. Во рту у меня пересохло. Она смотрела на меня с потрясенным выражением — я мог себе представить, как выгляжу, — и когда я наклонился к ней, она быстро поцеловала воздух в паре дюймов от моей щеки и пробормотала:

— Господи, что случилось?

Официант стоял рядом, и я повернулся к нему.

— Леди присоединится ко мне за мартини, — сказал я.

Клэр начала было протестовать, но я притворился, что ничего не замечаю; это будет жидкий обед. Она положила свою лакированную сумочку на стол и медленно села, продолжая меня рассматривать.

— Вы ужасно выглядите, — сказала она.

— А Вы похожи на банковский счет своей матери.

Она не улыбнулась. Это было не очень хорошее начало.

— Что случилось? — снова спросила она.

— Вчера было то, что вы, вероятно, назвали бы «попыткой». Вы видели эту историю в утренней «Кроникл»?

— Что за историю?

Я улыбнулся ей сквозь зубы.

— Эти ужасные события в клубе «Кауилья», — сказал я. — Не могу понять, куда катится это заведение, когда вокруг мёртвые мексиканцы, а управляющий оказался мерзавцем. Вы, конечно, знали Флойда Хэнсона.

— Я бы не сказала, что знала его.

Подошёл официант с бокалом и почти благоговейно поставил его перед ней. Я мог видеть, как он даёт ей быструю и всестороннюю оценку, в чём официанты являются экспертами. Наверное, у него во рту тоже пересохло. Она одарила его слабой благодарной улыбкой, и он, кланяясь, попятился.

— Думаю, всё произошло не совсем так, как написано в газете, не так ли? — Она смотрела на меня одним глазом из-под опущенных полей шляпы.

— Так редко бывает.

— Вы были в клубе? Полагаю, именно поэтому ваш день был… как вы его назвали? — попыткой. — Я ничего не ответил, только продолжал смотреть в этот единственный, пытливый глаз и сохранял свою стальную улыбку.

— Как же это вас не назвали? — спросила она.

— У меня есть друзья в высших кругах, — сказал я.

— Вы имеете в виду отца Линды?

— Да, вероятно, Харлан Поттер снял трубку, — сказал я. — Линда говорила вам, насколько хорошо мы с ней знакомы?

Теперь она улыбнулась мне, но едва заметно.

— Она мне не говорила, но по тому, как она говорит о вас, я догадываюсь. Взаимно ли это чувство?

Я закурил сигарету.

— Я пришел сюда не для того, чтобы говорить о Линде Лоринг, — сказал я резче, чем хотел. Она слегка вздрогнула, но я думаю, что это было только потому, что она подумала, что должна.

— Мне очень жаль, — сказала она. — Я не хотела совать нос в чужие дела.

Она открыла сумочку, достала сигареты — значит, это был день «блэк рашн» — и вставила одну в эбеновый мундштук. Я перегнулся через стол и протянул ей зажжённую спичку.

— Хорошо, — сказала она, выпуская дым к потолку, — о чём вы пришли поговорить?

— Ну что ж, — сказал я, — полагаю, у нас с вами только одна тема, миссис Кавендиш.

Она на мгновение замолчала, впитывая тон, которым я произнес её имя.

— Вам не кажется, что уже поздновато возвращаться к формальностям?

— Думаю, будет лучше, — сказал я, — если мы будем вести себя строго по-деловому.

Она одарила меня еще одним проблеском улыбки.

— Думаете?

— Ну, та записка, которую вы мне прислали, определенно имела в виду это.

Она слегка покраснела:

— Да, я полагаю, это было довольно резко.

— Послушайте, миссис Кавендиш, — повторил я, — у нас с вами возникли некоторые недоразумения.

— Что за недоразумения?

Я сказала себе, что сейчас не время позволить себе роскошь злиться.

— Недоразумения, — сказал я, — которые я хотел бы прояснить.

— И как мы это сделаем?

— Все зависит от вас. Можем начать сглаживание с того, что вы расскажете мне о Нико Питерсоне.

— Сглаживание? Я не уверена, что понимаю, что вы имеете в виду.

Мой стакан был пуст — я даже съел оливку. Я привлёк внимание официанта, он кивнул и направился в сторону бара. Внезапно я почувствовал усталость. Грудь и предплечья всё ещё адски болели, а в голове раздавался тоскливый отдалённый стук, и казалось, что это продолжается всю мою жизнь. Мне нужно было устроиться в каком-нибудь прохладном, затенённом месте для долгого отдыха.

— То, о чём я говорю, не такое трудное и запутанное, миссис Кавендиш, — сказал я, — хотя я и испытываю трудности, я озадачен. Посмотрите на это с моей точки зрения. Сначала это казалось простым. Вы приходите ко мне в офис и просите найти своего парня, который исчез. Не в первый раз женщина садилась в то кресло, в котором сидели вы, и просила меня сделать то же самое. Мужчины склонны быть слабыми и трусливыми, и часто, когда любовь угасает, они предпочитают убежать, а не встретиться лицом к лицу со своей возлюбленной и сказать ей, что для них она уже история. Я выслушал вас, и хотя у меня были некоторые сомнения в глубине души…

— Какие?

Она напряженно наклонилась вперед, мундштук наклонился под острым углом, и дым от её сигареты тонкой быстрой струйкой поднимался вверх.

— Как я уже сказал, я не мог представить вас таким человеком, который связался с тем Нико Питерсоном, который следовал из вашего описания.

— И каким же?

— Не таким, как вы. — Она хотела ещё что-то сказать, но я её оборвал.

— Прекратите, — сказал я. — Позвольте мне продолжить.

Она была не единственной, кто мог быть резким.

Подошёл официант с моим новым мартини. Я был рад что меня прервали. Звук моего собственного голоса становился скрипучим басом рядом с барабанным боем в моей голове. Я сделал глоток прохладного напитка и подумал о строчке из Библии об олене, который стремится к воде. [99] Хорошо, что псалмопевец не знал о водке.

Я закурил ещё одну сигарету и продолжил:

— В любом случае, несмотря на мои опасения, я говорю вам: хорошо, конечно, я найду его. Потом я обнаруживаю, что он отправился в Счастливые Охотничьи Угодья, а потом выясняется, что нет, поскольку вы заметили его трусящим по Маркет-стрит в прохладном и модном городе Сан-Франциско. Это интересно, думаю я про себя, на самом деле это задача на три трубки, я надеваю свою охотничью шапку и снова отправляюсь в погоню. И в следующее мгновение вокруг меня начинают убивать людей. К тому же я сам чуть не погиб, и не один раз. Это заставляет меня задуматься. Я оглядываюсь назад, на запутанный путь, по которому двигался, и вижу вас там, далеко позади меня, в том самом месте, откуда я начал, с тем же непроницаемым выражением лица, которое я так хорошо знаю. Я спрашиваю себя, так ли всё обстоит просто, как казалось вначале? Конечно, нет.