Джеймс Чейз - Ухо к земле. Миссия в Венецию. Удар новичка
— Возможно, вы видели шрам на щеке Миклема? — поинтересовался Дон. — Смотрите сюда, — предложил он, слегка отодвигая бороду. — Видите?
Покатти растерялся:
— Я ничего не понимаю.
— Вы все поймете, если выслушаете меня. Говорит ли вам что-нибудь имя «Джон Трегарт»?
— Да. Это имя мне знакомо. Но почему вы спрашиваете?
— Он мой друг, и я разыскиваю его.
Дон в нескольких словах рассказал о том, как он встретился с Луизой:
— Ваша дочь успела назвать мне адрес, но и только. Сразу после этого меня сбил с ног человек по имени Буссо. Когда я пришел в себя, то отправился на улицу Монделло, по тому адресу, который мне дала Луиза. В этом доме, видимо, скрывался Трегарт, но, когда я пришел, его там уже не было, а на полу одной из комнат лежала ваша дочь. Она была мертва, на ее теле остались следы пыток.
Старик кивнул головой и сжал кулаки.
Дон отошел к окну, чтобы дать ему время успокоиться. Через некоторое время раздался голос Покатти:
— Синьор, вы хотите сказать мне что-нибудь еще?
— Нет. Теперь вы должна рассказать мне все, что знаете. Дело в том, что я должен опасаться шпионов. Кто-то заинтересован в том, чтобы меня не было в Венеции, поэтому я загримировался. Иначе мне не дадут до конца разобраться в этом деле. Поймите, я должен знать все. Мне нужно не только найти Трегарта, но и рассчитаться за вашу дочь. Вы поможете мне?
— Как я могу помочь? Перед вами всего-навсего беспомощный инвалид, — сказал Покатти горько. — О, если бы я только мог!
— Вы очень поможете мне, если расскажете все, что знаете. Скажите, ваша дочь была знакома с Трегартом?
Старик кивнул:
— Синьор Трегарт был другом нашей семьи. Во время войны он спас жизнь моему сыну.
— Где же ваш сын теперь?
— Я не знаю. Уже шесть лет от него нет никаких известий. Говорят, его как-то видели в Риме.
— Трегарт сейчас в Венеции?
— Думаю, да. Конечно, он мог уехать, но вряд ли.
— Расскажите же мне, что произошло. Он заходил к вам?
— Да.
— Когда?
— Семь дней назад. Мы уже спали. Около двух часов ночи я проснулся от стука. Луиза тоже проснулась, и я сказал ей, чтобы она не открывала. Но это был условный стук, которым мы пользовались во время войны. Это была просьба о помощи. И все же я не хотел, чтобы она открывала. Мне вдруг стало страшно. Но, видите сами, синьор, я стар и беспомощен, я не смог помешать моей девочке, и она открыла. За дверью стоял синьор Трегарт. Он был страшно слаб, смог сказать только, что его преследуют, и упал без сознания. Луиза сразу же закрыла дверь. Она перетащила синьора Трегарта в свою комнату и перевязала его. Он был ранен. Луиза потом сказала, что рана старая, дней десять, гноится и доставляет Джону страшные страдания. Джон бредил. Пока моя девочка перевязывала рану, я подъехал в коляске к окну и увидел на улице двух мужчин: высокого и низенького, коренастого. Они повертелись около нашего дома, а потом исчезли.
— Высокий был в белом костюме?
Старик кивнул.
— Эти мужчины убили вашу дочь, — сказал Дон.
— Я понял это. Умоляю вас, отомстите этим подонкам.
— Я сделаю это. Сколько дней жил у вас Трегарт?
— Только один день. Ему стало чуть лучше после перевязки, и он даже поел. Я не знаю, что он рассказал Луизе. Думаю, не слишком много. Утром я спросил, и она ответила мне, что Трегарт прибыл из Вены и что за ним следят. Он только этой ночью прилетел в Венецию, а эти двое уже идут за ним по пятам. Они его почти настигли, но он вспомнил, что мы живем поблизости, и укрылся в нашем доме.
— Он сказал, что за люди преследовали его?
Покатти покачал головой:
— Мы его не спрашивали об этом.
— Значит, он оставался у вас весь день? Что было потом?
— Да, было воскресенье, и Луизе не нужно было уходить на работу. Синьор Трегарт сказал, что ему необходимо другое убежище. Мы оба просили его остаться у нас, но он не хотел подвергать нас опасности. Луиза знала об одном доме на улице Монделло. Это пустой, заброшенный дом. В одной из комнат оставалась кровать от прежних жильцов. Ночью она отвела его туда. Они шли очень долго, так как синьор был очень слаб. Он сказал, что должен набраться сил, а потом попытается вернуться в Англию.
— Он так и сказал — вернуться в Англию?
— Да. Он сказал, что, как только сможет, сразу же отправится в Англию.
«Если это так, — подумал Миклем, — сэр Роберт Грехэм ошибался, считая Трегарта предателем. Но можно ли быть уверенным, что эта история соответствует действительности?»
— Что же было потом? Стало Трегарту лучше?
— Нет, синьор. Луиза не могла часто ходить в тот дом, а больному нужен был уход. У него начался сильный жар. Через два дня человек в белом появился на фабрике синьора Росси. Луиза сразу узнала его по моему описанию. Росси знал, что Трегарт помог нашей семье во время войны, а этот, в белом, помнил, что он исчез вблизи нашего дома. И они догадались, что мы прячем Трегарта. Тогда они стали следить за нашим домом. Луизе стало еще трудней выбираться к больному. Она сказала ему, что за ней следят, и тогда я вспомнил, что вы собираетесь в Венецию. Синьор Трегарт тоже знал об этом из газет. Он написал открытку своему сотруднику в Лондон. Трегарт боялся писать жене, это могло повредить ей. Вы получили эту открытку, синьор?
— Да. Жена Трегарта принесла мне ее.
— Время шло, а мы никак не могли помочь бедняге. Он был совсем болен. Оставалось ждать вашего приезда. Однажды ночью, когда Луиза ушла, в дом ворвался какой-то человек. Он молча перевернул все вверх дном, но, ничего не найдя, ушел. Я не мог ему помешать. Тогда я окончательно понял, что Луизе грозит опасность. Я очень просил ее не ходить больше к синьору Трегарту, но она сказала, что не может оставить его одного. На следующее утро она ушла на работу и больше уже не вернулась. Ночью пришла полиция и сообщила, что моя бедная девочка мертва.
— Как вы думаете, удалось Трегарту от них уйти?
— Не знаю. Вряд ли. Он был так слаб и почти не мог двигаться. Боюсь, они схватили его.
— А вы не знаете, что этим людям надо от Трегарта?
— Нет, синьор, не имею ни малейшего понятия.
— Я постараюсь его разыскать, — сказал Дон. — Но как же вы теперь будете жить один? У вас нет никого, кто бы мог о вас позаботиться?
Старик вздохнул и покачал головой.
— Ну, что ж. Я возьму это на себя. Ваша дочь помогла моему другу, и теперь, надеюсь, вы не откажетесь от моей помощи?
Старик пожал плечами:
— Ничего не поделаешь. Мне неловко, но другого выхода я не вижу.
— Я пришлю кого-нибудь, кто о вас позаботится. И не тревожьтесь, вы ни в чем не будете нуждаться.
— Я не обременю вас надолго, синьор, — ответил старик. — Я уже стар и очень устал, а теперь, когда нет больше Луизы, жизнь утратила для меня смысл. Спасибо вам за то, что вы зашли ко мне, и, если хотите сделать последние мои дни счастливыми, найдите и накажите этих людей.
— Обещаю это вам. До свидания, — сказал Дон и решительно направился к двери.
На улице было совсем темно. Выйдя из дома, Дон задержал шаги и осмотрелся.
7.
Джузеппе не было очень долго, и Дон уже хотел отправиться на его поиски, когда тот, наконец, явился.
Он тяжело дышал от быстрой ходьбы:
— Мне очень жаль, синьор Миклем, что я заставил вас ждать, но Анита рассказала мне так много... А привести ее сюда было бы неосторожно.
— Я уже начал тревожиться, — сказал Дон. — Что тебе удалось узнать, рассказывай.
— — Я сделал кое-какие заметки, чтобы ничего не забыть, — Джузеппе вынул блокнот. — Понимаете, синьор, у меня нет опыта в таких делах...
— Я это понял, — прервал его Дон нетерпеливо. — Что она тебе рассказала?
Джузеппе углубился в свои записи:
— Итак, синьор, сначала она увидела, что к дому подошел Манрико Росси. Он постучал, ему кто-то открыл, и он вошел. Анита знает многих, она ведь выросла в Венеции.
— О’кей! Росси был первым посетителем. Кто же второй?
— Потом пришли двое мужчин, которых она никогда раньше не видела. Похоже, они плохо знали это место. Постояли немного у дома и спросили у Аниты, не здесь ли площадь Селизо.
— Она уверена, что никогда раньше их не видела?
— Да, синьор. Один из них был с чемоданом. Анита думает, они пришли прямо с вокзала. Она не знает этого наверняка, но ей так кажется.
— И что же дальше?
— Целый час все было тихо, — сказал Джузеппе и снова погрузился в свои записи. — Потом снова появился Росси. А вот дальше вам будет интересно. Когда он входил в дом, то был надутым и гордым, понимаете? А когда выходил, то выглядел совсем больным и несчастным. Он был бледен и двигался с трудом. Казалось, с ним случилось что-то ужасное.
— Тогда было темно, как же Анита могла все это увидеть?
— Он зашел в кафе и залпом выпил три бренди. Она даже спросила, не болен ли он? Когда Росси доставал деньги, руки его так дрожали, что монеты посыпались на пол.
