Энтони Бруно - Невезение
– Ты болван, Уокер. И всегда был болваном. Ты ни разу не бился с настоящим противником. Чарльз задаст тебе жару, вот увидишь. Он заставит тебя повертеться.
Уокер злобно скривил, губы.
– Это еще кто такой?
Тоцци причмокнул губами, глядя ему в лицо.
– Ты ублюдок, тебе крышка. Отдай лучше свой чемпионский пояс Эппсу. Пожалей свою задницу.
Уокер посмотрел на своих парней.
– Уберите его отсюда.
Двое черных громил рванулись к Тоцци и схватили его.
Черт. Проклятая дурнота. Тоцци согнул локти и колени и обмяк всем телом, но прием айкидо не сработал. Ему не удалось сосредоточиться, и он упустил момент. Проклятье, надо что-то делать. Сейчас или никогда.
– Что это за хреновина, приятель, – закричал он Уокеру. – Ты не умеешь драться? Просишь помощи у своих подручных? Забудь и думать об Эппсе. Тебе даже со мной не справиться.
И тут все началось. Какие-то громилы окружили его, кто-то сказал, что нужно убраться подальше от телекамер, но Уокер уже стоял перед ним – голая грудь, искаженное злобой лицо. Он пробормотал какое-то ругательство, и Тоцци показалось, будто между глаз ему вонзилось тяжелое острое копье. Уокер ударил его в переносицу. Очки врезались в лицо. Тоцци упал на пол. Его подняли и крепко держали за руки, чтобы он не мог защищаться. Голова гудела, готовая разорваться. Он не мог открыть глаза. Он боялся даже дышать. Опять ему попали по носу. Дерьмо.
– Извинись! Извинись! Ну!
Тоцци слышал голос Уокера, но не мог разобрать слов.
– Эй, приятель, – сказал кто-то. – Извинись перед чемпионом. Извинись, или он снова вмажет тебе.
Тоцци с трудом разлепил веки. Казалось, будто он очутился под водой. А прямо перед ним маячила жуткая акула.
– Вмажь ему еще разок! Вмажь! – послышались чьи-то голоса.
Его держали, не давая упасть, и он видел, как чудище подплывает к нему – злобная морда, сверкающие глаза, сжатые кулаки.
– Нет, – простонал он. – Пустите...
– Вы только полюбуйтесь на это, леди и джентльмены!
Громоподобный голос прозвучал откуда-то сверху, словно сам Господь Бог явился в облике Чарльза Эппса.
Уокер сразу же забыл о Тоцци и обернулся к Эппсу.
– Заткни свою поганую глотку, ублюдок!
Чарльз Эппс стоял на краю сцены с микрофоном в руке. Его громкий хохот эхом раскатился по всему залу и заставил Тоцци вздрогнуть от боли.
– Этот парень прав, Двейн. Ты просто болван. Считаешься чемпионом, а не можешь обойтись без подручных. Нетрудно избить человека, которого держат за руки. Ты дерьмо, Уокер. Когда будешь драться со мной, можешь позвать их на помощь, я не возражаю. Знаешь, кто ты? Ты позор всего бокса, ты позор чемпионского звания. Я отберу у тебя титул, чтобы вернуть ему доброе имя. Избивать какого-то несчастного беззащитного белого? Стыдись, Уокер! – Снова громовой хохот прокатился по залу. Гудвин, великий и ужасный.
Уокер сплюнул, поглядел на Эппса, потом на Тоцци. Чемпиону хотелось достойно ответить Эппсу, но под носом у него маячил наглец-белый, с которым нужно было разобраться.
– Отпустите его, отпустите. Немедленно!
Громилы отпустили Тоцци.
– Ну, сукин сын, давай. Я буду сражаться честно. Вмажь мне как следует. Покажи, на что ты способен, – заговорил Уокер уже более спокойным, но куда более устрашающим тоном.
Тоцци потрогал нос и поглядел на Уокера, думая о том, что чемпион не так уж глуп. Он хотел создать видимость нападения, чтобы потом не оправдываться за учиненную бойню. Не выйдет, решил Тоцци.
Уокер вплотную приблизился к нему и задышал в лицо:
– Давай, ублюдок. Начинай. Ударь меня, или я врежу тебе так, что ты пробьешь головой стену. Обещаю тебе.
Тоцци посмотрел ему прямо в глаза – с удивлением и почти с благодарностью. Спасибо за помощь, чемпион.
Издалека послышался мощный голос Эппса:
– Что ты там делаешь, чемпион? Занимаешься любовью с этим парнем?
Уокер лязгнул зубами. Глаза его загорелись бешенством.
– Я размажу твои мозги по стенке. Клянусь, я сделаю это.
Тоцци отступил немного назад, горя желанием, чтобы чемпион сорвался.
– Я предупредил тебя! – прорычал Уокер.
Тоцци сосредоточился. Уокер мощным рывком выбросил руку для сокрушительного удара, но Тоцци скользнул вниз, схватил его одной рукой за локоть, другой за голову сбоку и – раз! – с грохотом бросил чемпиона на пол.
Тзуки кокю нагэ, – подумал Тоцци и усмехнулся. Жаль, что этого не видел сенсей. Можно было бы заработать новый пояс.
– Ого-о-о! – Эппс был потрясен.
Вспышки камер, шум в зале, смятение на сцене. Подручные подскочили к Тоцци.
– Чемпион готов, отсчитывайте секунды! – закричал Эппс.
Репортеры зашлись в крике. Тоцци сжался в комок, нос болел, но он был очень доволен собой. В самом деле «Ого-о!». У репортеров будет много работы.
Он очнулся, когда подручные начали оттаскивать его со сцены.
– Ты покойник, чертов ублюдок. Считай, что ты покойник.
Тоцци попытался опуститься всей тяжестью на пол, но один из громил схватил его за ворот и поволок. Шелковистая куртка легко скользила по гладкому деревянному настилу. Он попробовал высвободиться, ухватить их за одежду и подняться, но они пинали его коленками, и один заехал ему прямо по голове. На него накатил приступ тошноты, и он перестал сопротивляться. В голове стучало – казалось, будто крошечный человечек бьет изнутри по черепу маленьким молоточком, намереваясь пробить дыру во лбу. Тоцци потрогал лицо, но, прикоснувшись к носу, вздрогнул – такую боль испытываешь, когда ледяная вода попадает на оголенный зубной нерв.
Гул толпы становился все тише, пространство уменьшалось в размерах. Они волокли его за кулисы, подальше от публики. Проклятье...
– Тащи его вниз. Мы ему покажем. Он у нас получит.
– Стойте! Немедленно отпустите его. Он арестован.
Услышав знакомый голос, Тоцци приоткрыл глаза. Гиббонс распихивал в стороны подручных, размахивая удостоверением и распахнув пиджак, чтобы была видна кобура.
– Прочь с дороги! Убирайтесь прочь! Я сам займусь им.
– А ты кто такой? Я тебя не знаю, – сказал один из громил.
Гиббонс выхватил револьвер, направив дуло ему в лицо.
– Сейчас узнаешь!
Подручные, злобно ворча, удалились. Гиббонс помог Тоцци подняться, шепча ему на ухо:
– Нужно было сделать вид, что я арестовываю тебя. Какого черта ты в это ввязался?
Тоцци зажмурил глаза, пытаясь сосредоточиться.
– Я изменил ход событий.
– Что верно, то верно. С тобой хлопот не оберешься.
– Нет, я говорю серьезно. Подумай сам. Гиб. Если бы ты был на месте Уокера, ты стал бы после этого проигрывать бой? После того как никому не известный парень унизил тебя на глазах у сотен репортеров?
Лицо Гиббонса стало серьезным. Он задумался.
– Может, ты и прав. У него вместо головы горшок с дерьмом. Теперь он наверняка захочет доказать что-нибудь, продемонстрировать, на что он способен. Не исключено, что он изменит решение.
– Об этом-то я и думал.
Они направились к выходу. Тоцци уже мог идти без посторонней помощи. Спустившись вниз, они увидели на двери плакат: «Битва на побережье»; Тоцци вспомнил кабинет Нэша с сувенирами на столе.
– Уокер изрядно отделал тебя. Я видел. Давай поедем в госпиталь. Пусть тобой займется врач.
– Нет, со мной все в порядке. – Маленький человечек продолжал пробивать молоточком дыру в его черепе. – В самом деле. Все нормально.
– А выглядишь ты хреново, Ты уверен, что ничего не нужно?
– Уверен.
Тоцци толкнул дверь с плакатом и вышел на улицу. Яркий солнечный свет больно ударил ему в глаза. Он вздрогнул.
– Который час? – спросил он.
– Почти два.
До поединка осталось восемь часов. Тоцци кивнул, размышляя о том, где найти ее.
– Мне нужно повидать кой-кого.
– Кого?
Тоцци прищурился и поглядел на высокое белое здание отеля «Плаза».
– Мне срочно нужно пустить один слушок.
На семнадцатом этаже отеля, подумал он.
Гиббонс нахмурился.
– Не понимаю, о чем ты говоришь?
Тоцци ничего не ответил. Он внимательно разглядывал окно на семнадцатом этаже.
Глава 21
Сестра Сесилия взяла Сэла под руку. Сэл потрепал ее по руке и улыбнулся, довольный тем, что она все же решилась прийти сюда. Люди в толпе старательно делали вид, будто не замечают ее, но Сэл прекрасно видел, какое внимание она привлекает к себе: монахиня на матче по боксу – такое бывает нечасто. Подобное внимание вполне устраивало Сэла. Он знал, что тут полно полицейских и фэбээровцев – события вроде сегодняшнего они никогда не пропустят. Томаззо с его дружками. Так пусть фотографируют сколько им угодно. Ему нравилось, когда газеты публиковали такие фотографии, монахиня ведет несчастного идиота за руку, точно ребенка. Чем больше людей поверят этому, тем лучше.
Он поглядел на сидящего рядом Джозефа и снова, пожалел, что Сесилия не парень. Сесилия умна, а Джозеф настоящий кретин. Стоит только поглядеть на его шагреневый пиджак. Кто сейчас носит такие? У мужика совсем мозгов нет. Я же говорил ему, чтобы он не покупал билеты на слишком дорогие места. Просто где-нибудь не слишком далеко, чтобы все видеть. Нам нужно затеряться среди публики, слышишь, Джозеф? – сказал я. И что же он сделал? Достал билеты в десятом ряду да еще напялил этот дурацкий пиджак. В голове у него дерьмо вместо мозгов. Но что поделаешь? Невозможно даже выругать его как следует. Кто-нибудь может заметить.
