Олег Агранянц - Последний ход за белой королевой
– Взял.
– Вижу, что подготовился солидно. Сдай свой груз. Потом я тебя отвезу в гостиницу. И оттуда сразу в Карфаген.
* * *Карфаген – это совсем рядом, это пригород Туниса. В Тунисе все пропитано древностью. Там нельзя копать метро, потому что уже на глубине в метр можно найти предметы, относящиеся к Карфагену. Мальчишки, продающие туристам кусочки мозаики, торгуют действительно мозаикой древнеримских времен. И на пляж посольство ездит в Карфаген.
Два часа пролетели незаметно.
– Тут есть маленький ресторанчик, – предложил Костя.
И в это время появился его помощник Саша Ребров. В темном костюме среди купальников и ярких зонтов он выглядел, как с другой планеты. Вид у него был озабоченный. Он подошел ко мне:
– Евгений Николаевич, Арафат вас примет через час.
– Вот и прекрасно.
Через сорок минут мы были в посольстве. Я забрал свой груз.
– Саша, поедешь со мной, – распорядился я. – Поможешь с переводом.
У Саши прекрасный арабский. Я знал, что Арафат хорошо говорит по-английски, но всегда предпочитает вести переговоры по-арабски. Да и английский у меня не для переговоров.
Мы поехали на «Пежо» резидента. За рулем был его шофер. Мы с Сашей сели сзади.
С Арафатом я встречался несколько раз в Москве. Он должен меня помнить.
– Ты давно его видел? – спросил я Сашу.
Тот улыбнулся:
– Вчера. У него было прескверное настроение. Он собирался в Москву. Но ему сказали, что Горбачев после встречи с Бушем уехал в Крым и его не примет. А беседовать с Дзасоховым… из-за этого приезжать не стоит. Какое у него настроение сегодня, узнаем сразу. Если выйдет без очков, значит, считает вас другом, ему незачем прятать истинные чувства. Он так делает везде – и в Алжире, и в Багдаде. Отработанный номер.
Мы выехали из города и поехали по направлению к Хамамету.
– Далеко еще? – спросил я.
– Уже почти приехали.
И он указал на двухэтажный дом впереди.
– Я ожидал, что резиденция Арафата расположена в каком-нибудь неприступном замке.
– Будете удивлены. Внешне не видно, но охрана здесь… Восток.
Нас встречал невысокого роста человек, которого Саша хорошо знал. Они похлопали друг другу по плечам. Обменялись парой фраз по-арабски. Он вежливо поклонился мне, мы вошли в дом и сразу оказались в большом зале.
Здесь пахло Востоком. Мальчишкой я любил ездить на Арбат в магазин «Восточные сладости» и запомнил этот сладковато-дурманящий аромат, который, если закроешь глаза, вызывал образы джиннов, минаретов и имел даже свой цвет: кофейно-серый. Тогда мне почему-то казалось, что такой запах должны иметь наркотики с экзотическими названиями.
Арафат появился сразу. Он был в светло-оливковом френче, без очков.
– Я вас помню, товарищ Евгений, – начал он по-английски. – Помню, что вы предпочитаете говорить по-арабски.
Видя мое смущение он засмеялся:
– Помню, помню. Но Саша нам поможет.
Вместе с ним в зал вошли два человека: один плотный, широкоплечий, в мышино-серой куртке с отложным белым воротником, другой невысокий, в черном костюме. Они принялись готовить кофе, и комнату сразу наполнил аромат кофе, смешанный с каким-то другим, незнакомым мне запахом.
Арафат предложил нам сесть.
Мы сели, и Саша сказал что-то Арафату по-арабски и тут же мне перевел.
– Я сказал, вы много пьете кофе, Абу Амар.
Да, конечно. Саша вспомнил, что забыл мне напомнить: друзья зовут Арафата Абу Амар, и мне следует его звать именно так.
– Я добавляю в кофе кардамон, – улыбнулся Арафат. – Успокаивает сердце.
«Значит, это запах кардамона», – отметил я про себя.
– Сегодня у меня к вам другое дело, Абу Амар. Не такое как обычно.
– Знаю-знаю. И очень для меня приятное, – Арафат широко улыбался.
Законы многих стран, где можно было приобрести оборудование, в котором нуждалась советская промышленность, запрещали продавать его в СССР. Поэтому эти законы надо было обойти, и здесь важно не только найти способы убедить партнеров заключить сделку и вывести закупленное оборудование, но и суметь заплатить за него так, чтобы не обнаружился адрес покупателя. Что касается контактов с партнерами, подписания контрактов, вывоза закупленного оборудования, то эти вопросы решали мои коллеги. На меня возлагалась обязанность перевести деньги этим организациям так, чтобы не обнаружился русский след. И здесь мне помогали люди Арафата. Мы переводили деньги в банки, контролируемые его людьми, а те – интересующим нас фирмам.
Я передал пакет Арафату.
– Вы знаете, Абу Амар, друзья зовут меня валютным извозчиком.
– Я бы вас назвал самым честным человеком в мире. – У Арафата явно было отличное настроение.
Он передал пакет одному из арабов.
– Здесь десять миллионов французских франков, – сказал я.
– Я не люблю считать деньги, – снова улыбнулся Арафат. – Вот если бы это были танки, тогда бы я посчитал. Ведь советские танки самые лучшие в мире.
Я подтвердил. Арафат спросил:
– Вы хотите, чтобы мы положили деньги именно во французских франках?
– Было бы лучше.
– Это не проблема. Через два дня деньги будут на номерном счету в «Люмме и Корпкс».
Я обалдел. Это тот банк, куда я отвез статуэтку.
Мое изумление не прошло бесследным для Арафата. Он сказал:
– Я получил такую просьбу от ваших товарищей только два дня назад.
– Да-да. Конечно.
– Вот если бы это были танки, я бы точно проследил, куда они идут. Я очень уважаю вашу организацию, товарищ Евгений. Но у вас в стране есть и другие организации. Иногда с ними очень трудно иметь дело. Я вас понимаю.
Появился тощий араб с двумя свертками. Арафат взял оба свертка, протянул мне.
– В одном – изюм. Он из тех мест, где я родился. В другом – кофе.
Он прищурил глаза и улыбнулся:
– С кардамоном. И не будем считать количество зерен.
«Подарки, – понял я. – Значит, пора уходить».
* * *Мы сели в машину.
– Что-нибудь не так? – спросил Саша.
– Сказки Шахерезады! – это все, что я мог сказать.
– Здесь рядом есть отличный ресторанчик. Кухня смешанная арабско-европейская.
– То, что надо, – одобрил я.
Через десять минут мы сидели на веранде с видом на всегда великолепное Средиземное море.
– Здесь прекрасное местное вино, – порекомендовал Саша.
– Красное или белое?
– И то и другое.
– Начнем с белого.
В гостиницу я добрался только к семи.
– Скажи Косте, чтобы не будил, – попросил я Сашу.
Однако Константин позвонил.
– Извини, что разбудил. Тебе пришли депеши. Приедешь?
– Завтра.
– А завтра с утра ты поедешь на рыбалку.
67. Утро на природе
Организовывать для именитых гостей рыбацкое чудо в посольстве умели, и первым специалистом по этой части слыл военный атташе Ершов. Именно он отыскал этот пруд и знал здесь самые лучшие места. В посольстве пруд так и звали: «ершовский».
Ершов заехал за мною в гостиницу и отвез в посольство. Там уже ждали бывший секретарь парткома, а ныне советник по работе с колонией Ананьев, и помощник военного атташе Климов с женой, оба взятые для выполнения «интендантских задач». Соколов спустился из референтуры и сказал, что дел по горло и рыбалку он не любит.
– Далеко отсюда? – спросил я Ершова.
– Полтора часа езды.
И действительно через полтора часа он зарулил на берег довольно-таки внушительного водоема. Длинный, узкий, вода теплая и мутная, дно илистое, лезть в него не хотелось.
– Здесь рядом деревушка, ну и по какой-то международной программе лет десять назад сюда запустили мальков, – объяснял Ершов. – А местные к пресноводным рыбам не привыкли. Вот и не ловят.
– Ну, как работа в новой должности? – спросил я бывшего секретаря парткома.
– Лучше. Взносы собирать не надо. На собрания загонять не нужно. Благодать.
Начальство начало удить и, скажем прямо, не без успеха. Через час Климов уже занимался ухой, а его жена Люда готовила закуску и кокетничала с мужчинами.
Выпивали после каждой пойманной рыбины. Пили шведский «Абсолют».
– Хотите, анекдот расскажу? – предложил Ершов. – Военный.
Люда пыталась запротестовать, но Ершов ее остановил:
– Не бойтесь, Людочка, ничего плохого. Снимают командира части. Назначают нового. Новый спрашивает совета у предшественника, как поступать в трудных ситуациях. Тот ему дает три конверта и говорит: «Когда будет трудно, открой первый, получишь совет, как действовать. Станет совсем невмоготу, открой второй, там тоже совет. А попадешь в безвыходное положение, тогда – третий». Ну, сами понимаете, как бывает в анекдотах. Проходит два-три месяца, у молодого начальника – ЧеПе: солдаты отказались на учениях прыгать с бронетранспортеров. Скандал. Едет комиссия. Начальник подумал и открыл первый конверт. А там написано: «Совет первый. Вали все на предшественника, запустил, мол, политико-воспитательную работу». Так и сделал. Сошло. Проходит еще полгода. Снова ЧеПе. Офицеры перепились и разнесли на железнодорожной станции буфет. Опять комиссия. Открыл следующий пакет. А там: «Совет второй. Сошлись на недостаток опыта». Так и сделал. Опять сошло. Ну, а еще через полгода вообще катастрофа. Один взвод стал на учениях стрелять по другому. Естественно, опять комиссия. Думал он, думал и открыл третий конверт. А там написано: «Совет последний. Готовь три конверта».
