Микки Спиллейн - Черная аллея
Она подмигнула в ответ.
Прошел еще день, прежде чем я стал вставать с постели. Меня так и шатало, точно новорожденного теленка, но, приняв душ, я сам оделся и самостоятельно прошелся по комнате. До сих пор никто не говорил, что же ждет меня дальше. Вельда и доктор Морган прежде всего хотели убедиться, что я действительно пошел на поправку. И вот, не спеша выпив чашку горячего кофе, я спросил:
– О'кей... Что же произошло потом?
* * *В здании суда имелся совсем крохотный зал для проведения пресс-конференций, мест на двадцать, не больше, и он был забит до отказа. Меня представили всему персоналу специального бюро расследования, но я, едва заслышав имя, тут же забывал его. Для меня имело значение лишь присутствие Гомера Ватсона и еще какого-то крупного начальника, сидевшего рядом с ним во главе стола.
Обошлось, что называется, без предисловий. Никто не зачитывал мне моих прав, но я на это и не рассчитывал. Не того рода то был допрос. Звали начальника Остин Банджер, и он уже дважды успел побывать сенатором своего родного штата. Газетчики прозвали его цепным псом американской экономики. Хватка у него была достаточно крепкая, чтоб вырывать изрядные куски из какой-нибудь сомнительной правительственной программы, и еще он умудрился упечь за решетку двух промышленных магнатов – за то, что ободрали народ как липку. И все его за это дружно ненавидели.
Добропорядочные граждане презирали, недобропорядочные были готовы разорвать в клочья.
Теперь же он избрал своей мишенью меня.
– Скажите, мистер Хаммер, вы знаете, почему вы здесь?
Из-за стресса – вот и все, что я знал. А потому ответил:
– Лучше скажите сами, мистер Банджер. Он уловил в моем голосе странные нотки, но вызов тем не менее принял. Немного поерзал в кресле и тут же показал, что называется, зубы. Руки его лежали на столе, блеск в глазах казался каким-то неестественным.
– Надеюсь, вы понимаете, что нам ничего не стоит засадить вас за решетку лет эдак на двадцать?
Я ответил одним коротким словом, и физиономия его побагровела.
– Не советую играть со мной в такие игры, мистер Хаммер.
– Тогда объясните нормально, в чем дело. У меня нет времени для пространных бесед.
Тут на помощь ему пришел Гомер. Эта крыса, живущая одними дензнаками, знала им счет лучше, чем он.
– Послушайте, Майк... мы пригласили в эту пещеру на территории Гарриса целую команду экспертов. И пещера оказалась пуста.
– Я и сам знаю.
– Но Уго Понти рассказал нам о следе, который оставил ваш друг Дули.
– Этот след никуда не ведет, Гомер.
– Как это прикажете понимать?
– Дули просто подшутил над вами.
– Но вы же были его другом, мистер Хаммер! Стало быть, он и вас обманул?
– Нет... Я был лишь передаточным инструментом! Чтобы до вас наконец дошло, что вас кинули, ясно? Дули ловко водил всех за нос, вот и все. По общепринятым меркам, он был лишь маленьким человеком, больше никем. И ему не нравилось, как поступила с ним жизнь и система, вот и решил отомстить. Сыграть над вами злую шутку.
– Но эти миллиарды долларов действительно существуют! – Ватсон произнес это таким тоном, точно деньги лежали у меня в кармане.
– Не будьте идиотом, Гомер. Неужели вы думаете, что мафия упустит такой крупный куш?
– Если бы Лоренцо Понти был жив...
– Но он мертв, Гомер, – напомнил ему я. – И все семьи по-прежнему активно занимаются своим черным делом. Они по-прежнему имеют штаб-квартиры в каждом крупном городе. Они продолжают контролировать рэкет и осуществляют сделки с наркобаронами из самых разных уголков мира. И деньги по-прежнему текут к ним рекой, и, хотя время от времени налоговые службы отщипывают от этого куска по крошке, основные их капиталы остаются нетронутыми и хранятся в местах, о которых известно только членам кланов.
– Вы вообще на чьей стороне, Хаммер? – перебил меня Остин Банджер.
– Да не валяйте вы дурака! Я самый обычный человек. И мне вовсе ни к чему становиться на чью-либо сторону.
Они сидели передо мной, точно марионетки, которых дергают за ниточки. И я ничуть их не боялся. Черт, я даже стресса никакого не испытывал. Они пытались, но не сработало. Я поднялся со своего места и решил схамить – так, самую малость. Расстегнул пиджак и поддернул брюки, чтоб они видели пустую кобуру от моего 45-го. Сам «кольт» находился в машине, но этим жестом я как бы сделал заявление. И потом, ведь тут был штат Нью-Йорк, а не Вашингтон. Денежные крысы, похоже, были совершенно ошарашены. Вероятнее всего, то было самое короткое из слушаний, в котором им доводилось участвовать.
Глава 11
Сланщика нашли собаки. Его тело было сброшено в старый, выложенный камнем колодец, что находился неподалеку от главного дома. Сверху дыру прикрывали куски полусгнившего дерева и ветки, а также насыпана земля и навалены камни. Сбоку, возле виска, зияла глубокая рана, все лицо залито кровью. Тело было привязано к старой пустой канистре из-под бензина, которая плавала там же, в колодце.
Хорошее, вполне надежное место для того, чтобы спрятать труп, если, конечно, его никто не будет искать. Особенно с собаками. И для убийцы было бы еще лучше, если б это тело оказалось действительно мертвым.
Но Сланщик не ушел в мир иной. Удар дубинкой, который нанес Уго, едва не прикончил его, но он был жив. Череп пробит, однако рана оказалась несмертельной, и врачи обещали выздоровление. И нашему Сланщику еще предстояло прожить отпущенный ему Господом срок.
Никакой особенной коммерческой выгоды уничтожение старых строений Гарриса не сулило. В дело вступили власти и снесли все подчистую – в надежде разыскать те самые миллиарды долларов. Все сравняли с землей, осмотрели и перевернули каждый камень, саму землю прочистили граблями и прошлись по ней с детекторами, позволяющими определить наличие металла. Но добычей были лишь проржавевшие консервные банки, старые цепи с грузовиков «Мак» да огромная гора прочего железного хлама.
На одни эти поиски угрохали целое состояние.
Но само состояние так и не нашли.
Однако они пытались. Хорошее все же словечко – пытались. Оно означало, что их постигла неудача.
Вельде и мне разрешили навестить Сланщика в больнице Олбани. Он выглядел таким маленьким и жалким, лежа в постели. На голове повязка, на одной стороне челюсти – огромный синяк. Но стоило ему увидеть нас, как губы тотчас же расплылись в улыбке, и он хрипло и еле слышно прокрякал:
– Привет!..
Я сказал:
– Врачи обещают, что вы скоро будете на ногах. Вам здорово повезло, вы это понимаете?
– Да уж, попал в переделку... досталось мне, черт побери, – пробормотал он.
– Как он до вас добрался? – спросила Вельда.
– Как-как... Очень просто, выскочил, как черт из коробки, вот и все. Я как раз шел по дороге, хотел поймать на шоссе машину и добраться до города... – Он глубоко вздохнул, потом продолжил: – И вдруг на тебе, он! Как выскочит! Даже «здрасьте» не сказал. Ударил чем-то по башке, а дальше я ничего не помню.
– А вы его узнали, Сланщик?
В знак подтверждения он качнул головой.
– Эти копы... у них была его фотография. Точно он, я сразу узнал. А вы знаете, кто он такой?
– Да, знаем.
– И что с ним было дальше?
– В настоящее время он содержится в следственном медицинском изоляторе, здесь, в Олбани. И полиция его охраняет, – я ухмыльнулся во весь рот. – Так что бояться его больше нечего, против него выдвинуто обвинение в убийстве первой степени. Плохи его дела...
– Это хорошо... – пролепетал Сланщик.
– Ну а вы что будете делать? – спросил я.
– Вы хотите сказать, когда меня выпишут?
Я кивнул.
– Даже не знаю... Видел по ящику, как они разрушили мой дом и вообще все.
– Ну а если кто-нибудь выстроит там новый, согласитесь присматривать за ним, как раньше?
– Кто ж это выстроит-то?
– Терпение, мой друг, терпение. Подождите... Вот поправитесь, а там поговорим, о'кей?
– Ясное дело.
Мы пожали ему руку и вышли из палаты. На всем пути к лифту я чувствовал на спине его взгляд.
Спустившись вместе со мной вниз, Вельда спросила:
– Ну что, струсил, Майк? Пошел на попятную?
– Анализы крови у нас имеются, брачная лицензия – тоже. Теперь надо бы найти кого-нибудь, кто помог бы завязать последний узелок.
Она остановилась и сжала мне руку.
– Хочешь снова кинуть меня, да, Майк?
– Да перестань, котенок. Я все время думаю об этом, ты же знаешь.
– Майк...
– Не так давно ты сама согласилась, что сперва надо довести дело до конца. Или забыла?
Она не рассердилась. Она вновь превратилась в моего напарника, понимавшего, что дело – прежде всего. И что отговорить меня ей никогда не удастся.
На губах ее медленно начала появляться улыбка. И она вовсе не казалась мрачной. Улыбка говорила о том, что моя Вельда все понимает и готова идти со мной до конца.
– О'кей, босс, – сказала она.