Микки Спиллейн - Долгое ожидание
Сколько же они заплатили наемному убийце, чтобы тот расправился с районным прокурором, которому не нравились все эти делишки?
Шофер распахнул дверь:
– Прибыли, приятель. С вас полтора доллара.
Я протянул ему две бумажки и вышел на станционную платформу. Здесь не было ни души, но на всякий случай я постоял несколько минут и только после этого пересек платформу и вошел в здание вокзала.
Старик-кассир заметил меня и, открыв небольшую дверцу в задней стене своего киоска, яростно замахал рукой. Когда я очутился внутри, он захлопотал, тщательно запирая дверь на засов и придвигая к ней скамью.
– Черт возьми, Джонни, – пробормотал он, покачивая головой, – с тобой не соскучишься. Ну, присаживайся, присаживайся.
Я сел.
– Никто не заметил, как ты добрался сюда?
– Никто. Да это и неважно, Поп. Он провел пальцем по прокуренным усам.
– Я слышал о тебе по радио и читал газету. Почему у тебя на голове повязка? Это они тебя избили?
– Они, – небрежно буркнул я.
– Да брось! Не может быть!
– Очень даже может. Парень по имени Линдсей захотел со мной побеседовать. Ну, мы и поговорили. Правда, все вышло довольно грубо, так что разговор закончился в больнице. Впрочем, разговаривали мы не очень долго, и поэтому Линдсей считает, что нам придется встретиться еще раз.
– Вот уж никогда не считал тебя дураком, Джонни. Кем угодно, только не дураком.
– Кем же ты меня считал?
Этим вопросом я застиг его врасплох. Он беспокойно заерзал на стуле.
– Прости, сынок. Я вовсе не хотел тебя обидеть… Впрочем, я, наверное, ошибаюсь.
– Вполне возможно, – сказал я и сунул в рот сигарету. Это был наилучший выход из положения, потому что его намеки были мне совершенно непонятны, а показать, что я не имею представления, о чем идет речь, мне не хотелось.
– Скоро отходит автобус, – сообщил он. – Через два часа, так что можешь дожидаться его тут.
– Оставим это. Мне здесь нравится, – усмехнулся я. – Поп, что тебе известно о Линдсее?
– Джонни, неужели…
– Так я жду ответа.
– Тебе бы следовало знать, что он за человек. После убийства Боба Минноу он поклялся, что поймает того, кто это сделал, и с тех пор не перестает его искать. Он ни за что не отступится. Линдсей совсем не такой, как остальные. Собственно говоря, он единственный порядочный человек в здешней полиции. Предупреждаю, Джонни, тебе от него не отделаться. Ни деньги, ни знакомства тут не помогут. Одному богу известно, сколько раз пытались к нему подступиться, да только все бесполезно. Разумеется, от него давно бы избавились, раз он не желает участвовать в общей игре, но дело в том, что ему слишком много известно.- Он перевел дыхание.
– Давай дальше, – сказал я. – Пожалуй, за эти пять лет здесь произошло немало событий, так?
– Да. Вероятно, кое о чем ты и сам знаешь. В городе неспокойно, не то, что раньше. На каждом углу пивнушки, а между ними – игорные притоны. Улицы кишат проститутками, и никого это не колышет: только бы текли деньги. В этом городе сейчас всякой дряни больше, чем в столице штата.
– Ну и кто же всем этим заправляет?
– Кто? Господи! Городской муниципалитет, мэр, всякие ассоциации, да еще республиканцы и демократы, и так далее, черт возьми!
– Я спрашиваю, кто тут хозяин? Кто контролирует заведения?
– А… понял, понял. Все игорные притоны принадлежат группе бизнесменов Линкасла, точнее говоря, группе Ленки Сорво. Он контролирует салуны и игорные заведения.
– А чем владеет лично?
– Да ничем особенным. Он монополизировал торговлю сигаретами и гардеробы во всех заведениях, но доходы у него побольше, чем у официальных владельцев. У него нет никакой недвижимости, но достаточно монет, чтобы финансировать парня, желающего открыть салун. Ленки не из тех, кто чем-то рискует. Он просто втихаря спокойно занимается своим делом.
– Судя по твоим словам, он отличный малый.
– Большой человек. Каждый рад стать ему другом. Сорво не скупится, если знает, что перед ним в долгу не останутся. Он ведь подарил городу замечательный Луна-парк. Попросил, чтобы ему отдали заболоченный участок возле реки, и быстро отгрохал там парк с аттракционами. Чудесное местечко, я тебе скажу.
– Откуда он родом? Старик повел плечами.
– Кто его знает. Приехал в город лет шесть назад. Некоторое время держал салун, а потом откололся, – старик замолк и впервые за весь разговор посмотрел мне прямо в глаза. – Для человека, которому нужно немедленно убраться из города, ты что-то очень любопытен, Джонни.
– Но я не собираюсь отсюда сматываться.
– Тогда можно спросить тебя кое о чем?
– Валяй.
– Ты убил Боба Минноу?
– Догадайся сам, – неопределенно ответил я.
На стене пробили часы. В зале ожидания заплакал ребенок.
– Я никогда не думал, что это сделал ты, Джонни, – он улыбнулся и высоко вздернул костлявые плечи. – Я никогда так не думал, но теперь не совсем в этом уверен.
Я почувствовал, как моя физиономия расплывается в гадкой ухмылке.
– Почему же?
– Мне казалось, у тебя никогда не хватило бы храбрости сделать такое, вот почему.
– А почему ты усомнился сейчас? Он долго молчал, потом тихо сказал:
– Чтобы вернуться сюда, необходимо набраться гораздо больше смелости, чем для того, чтобы прикончить старину Боба. Я растер каблуком окурок сигареты.
– Никогда не пытайся угадать, чем дышит человек. Все равно ничего не выйдет.
– Вероятно, ты прав, Джонни. Что же тебе сказал по этому поводу Линдсей, а?
– Линдсей – весьма сердитый коп. Он просто из кожи вон лезет от радости, что скоро повесит меня по обвинению в убийстве. У него ведь имеется пистолет, из которого застрелили Боба Минноу, а на том пистолете – отпечатки моих пальцев. По крайней мере, он так считает.
– Так это не ты?
Я протянул к нему обе руки, чтобы он мог удостовериться, что отпечатков с них снять нельзя.
– Он не смог ничего доказать. Хотел, конечно, но ничего не вышло. Глупо, правда ведь?
– Джонни! – задохнулся он – Джонни… Я расхохотался.
– Ну, что ты хочешь сказать?
– Это еще никому не удавалось, – ошеломленно просипел он. – Послушай, я чувствую потребность выпить. Через два часа мне снова придется открыть лавочку, так что поедем махнем куда-нибудь.
– Это ты дело предложил, – согласился я.
Заперев ящик с деньгами, старик повесил на дверь будки большой замок, натянул пальто и мы вышли на улицу. Из бокового кармана его пальто торчала какая-то почтовая открытка. Я осторожно вытянул ее оттуда, уронил на землю и толкнул Попа в бок.
– Смотри, ты что-то обронил.
Он поблагодарил, взял у меня открытку, которую я услужливо поднял, и сунул обратно в карман. Но я все-таки успел заметить адрес: «Николас Гендерсон, 391, Слаттер Плейс».
У старика был потрепанный фордик 36-го года выпуска. Он сел за руль, а я втиснулся рядом с ним.
– Куда едем?
– Тут неподалеку есть вполне приличный ресторанчик, единственный, где пока еще можно получить порядочный бифштекс. Кстати, если интересуешься, там и девочки есть.
– Девочками я всегда интересуюсь. Он резко повернул руль и мы чуть не врезались в дерево.
– А ты изменился.
– Понимаешь, Поп, пять лет – долгий срок. Вполне достаточный, чтобы человек мог основательно перемениться.
Старик сделал резкий поворот, огибая большую стоянку рейсовых автобусов.
– Пожалуй, ты прав, – согласился он.
– Жизненный опыт, – пробормотал я.
3
Ресторанчик находился у самой автострады. Это был скромный домик с большой вывеской:
«ОТБИВНЫЕ И БИФШТЕКСЫ ЛУИ ДОНЕРО»
Перед входом на площадке стояло довольно много машин – сразу было видно, что заведение процветало.
В зале играл джаз. На танцевальной площадке несколько пар лихо отплясывали румбу, остальные одобрительно похлопывали и свистели. Поп поздоровался с несколькими посетителями и с самим Луи, а меня сразу заинтересовала пританцовывающая у микрофона певица. Это была крашеная блондинка, одетая в темно-зеленое платье. Оно облегало ее как перчатка и держалось на одной единственной пуговице. И как бы девица ни поворачивалась, взору открывались две великолепные смуглые ляжки. Это заманчивое зрелище заставило посетителей забыть о своих бифштексах. В песенке говорилось о трех симпатичных мальчиках, но, к сожалению, в ней было только два куплета, так что, к неудовольствию публики, ножки промелькнули последний раз и скрылись. Но девица тут же, без передышки, начала другую песню и на этот раз начала так крутиться, что чуть не выскочила из своего платья. Публика выла от удовольствия. Правда, и эта песенка быстро кончилась. Певица раскланялась и под бурю аплодисментов исчезла за занавесом.
– Ну как, понравилось? – поинтересовался Луи.
– Очень, – отозвался я.
Луи одарил меня широкой улыбкой и довольно похлопал себя по животу.
