Борис Виан - Детектив Франции Выпуск 2
— С кем?
— С китайцами. Можно безошибочно установить национальность человека, говорящего на чужом языке. У китайцев свой характерный английский. Я достаточно долго жил в Гонконге и берусь утверждать, что руководитель их сети родом из Кантона.
— Вся эта идея чисто китайская, — согласился Зайдер.
— На самом деле телеустановка является американским изобретением, — возразил Судзуки. — В ближайшем будущем это изобретение полностью изменит американский образ жизни. «Оставайтесь дома» — таков новый девиз. Невидимые камеры следят и контролируют работу персонала гораздо лучше, чем вы сами. Оставаясь дома, вы можете читать почту и отвечать на письма. Вы можете руководить работой предприятия или лаборатории с вашей загородной виллы, принимать на ней почетных гостей, другие будут довольствоваться общением с вашим изображением. Таковы основные моменты рекламной кампании.
Зайдер был растерян. Он никогда не сталкивался со столь хорошо организованным противником.
— Азиаты всегда идут на крайности, — сказал Судзуки. — Так, идея молниеносной войны принадлежит немцам, но первыми применили ее японцы. Русские придумали коммунизм, а китайцы взяли его доктрину, причем во всех ее крайностях.
— К чему мы придем, — воскликнул Зайдер, — с таким невидимым противником, который посылает против нас настоящих головорезов? Поскольку этот китаец где — то обитает, необходимо его найти.
— Даже если вы его найдете, вы ничего не сможете против него сделать.
— Как это так? — взревел комиссар, ничего не понимая. — Сначала найдите его мне, а дальше мы посмотрим.
— Вы увидите, что его нет в Швейцарии и он никогда не был в этой стране, — спокойно объяснил японец. — Он может находиться в Италии, во Франции, в Австрии или в Лихтенштейне — одним словом, в одной из соседних стран, но не в Швейцарии. Вы не сможете добиться его выдачи. Международное право гласит: для выдачи преступника обратившейся с ходатайством по этому поводу стране необходимым условием является доказательство его предшествующего физического присутствия в данной стране.
— Великолепно, — ответил Зайдер, — но мы можем потребовать, чтобы преступника судили в стране его пребывания. Я тоже знаком с международным правом.
— Еще одна иллюзия, — прервал его Судзуки. — Шпионство в Швейцарии не рассматривается другими странами ни как преступление, ни даже как правонарушение. Другими словами, этот человек не подпадает ни под одну из юрисдикций соседних стран. Он квалифицируется преступником только в Швейцарии, а у вас нет никакой возможности заманить его сюда.
— Ваши рассуждения справедливы для международного права, но не для уголовного, — возразил комиссар. — А ваш китаец дал распоряжение о совершении террористического акта, то есть уголовного преступления на территории Швейцарии.
— Чтобы это доказать, необходимо по крайней мере задержать Вилли и заставить его говорить. Но строить обвинение на его свидетельстве — безнадежная затея. Как Вилли может обвинять человека, которого он никогда не видел?
— Значит, мы бессильны. Что вы мне посоветуете: вернуться домой и лечь спать?
— Я советую вам быть начеку, так как этот китаец, господин Икс, приговорил вас к смерти.
— Этого только не хватало! — взорвался Зайдер. Действительно, в конце своей профессиональной карьеры ему приходилось заново пересматривать свои представления и принципы — все, что он приобрел за двадцать лет.
Внутри у него все клокотало от бессильной злобы. Он разразился страшными ругательствами и почувствовал облегчение.
— Я сдеру шкуру с каждого из них! — поклялся он. — Ведь кто — то же установил эту клетку. Кто — то ведь завербовал Вилли и других бандитов. Ведь они отправились в домик в горах, не ведомые Святым Духом или по мановению волшебной палочки?
— Нет, — спокойно ответил японец, — но организатор операции, по всей видимости, покинул Европу до начала ее проведения. Сейчас он либо возвращается в Китай, либо устанавливает аналогичное устройство где — нибудь в другой части мира.
Но Зайдер продолжал думать о своем:
— Жаль, что я не смог по — настоящему допросить Бекмана.
— Он ничего бы вам не сказал; он был уверен, что господин Икс находится в доме.
— Но ведь он слышал, что голос идет из громкоговорителя.
— Да, — признал японец. — Но он объяснял необходимость в громкоговорителе наличием герметичной и пуленепробиваемой клетки. К этому объяснению его подвел сам господин Икс.
— Необходимо найти Вилли и заставить его говорить, — решил Зайдер. — Другого выхода нет.
— Вилли может вам сообщить не больше чем Бекман. Единственное, что вам нужно сделать, — это арестовать господина Икс.
У комиссара широко раскрылись глаза.
— Это после всего, что вы сказали?
— Господин Икс нуждается во мне, — ответил японец. — Он хочет, чтобы я на него работал, на его организацию. Именно поэтому он щадил меня до сих пор.
— Он хочет вас завербовать? Вас? — вскричал Зайдер, потрясенный услышанным.
— Это вполне логично. Он воспринимает меня скорее как конкурента, чем как противника. Я зарабатываю на жизнь, оберегая секреты, которыми он должен овладеть. Что делают китайские коммерсанты, несравненные в мире, когда они не могут убрать конкурента? Они заключают с ним сделку.
— Только этого не хватало, черт возьми! Апломба ему не занимать!
— В этом его уязвимость. Он сам ее раскрыл, — сообщил японец. — Он страдает мегапоманией, то есть манией величия, и испытывает глубокое презрение к себе подобным. Воспользуемся его психологическим заблуждением. Действительно, недооценивать своих противников — это большой недостаток.
— Что вы собираетесь делать?
— Принять его предложение, — холодно сказал Судзуки.
— Вы хотите сказать, что будете на него работать?
— Вот именно.
— Вы же не считаете его дураком?
— Он только что доказал, что он ни в чем не сомневается.
— Но если вы придете к нему с пустыми руками, он вас уничтожит.
— Кто вам сказал, что я приду с пустыми руками? — спросил Судзуки.
— То есть?
— Я приму предложение господина Икс, — подтвердил японец с трагической решимостью.
— Вы продадите секреты Энгельберга?
— Я брошу вызов.
— Но это чистое безумие! — воскликнул Зайдер.
— Не стану отрицать, — ответил японец. — Но вы не понимаете суть проблемы. Этот человек глубоко оскорбил меня, он задел мою честь, предложив мне продаться ему. Я должен смыть этот позор. Мои предки были самураи, я — сын самурая. У нас не шутят с честью. Я отдаю себе отчет в рискованности предприятия. Но я говорю: «Меня оскорбили». Это оскорбление должно быть смыто кровью: один из нас должен уйти. Согласно кодексу Бушидо,[2] другого выхода нет. Он или я. Один из нас должен исчезнуть. Мне хочется, чтобы это был он. Эта возможность традиционно считается самым элегантным решением.
Глава 13
В отеле Судзуки ожидал сюрприз. Едва войдя в свою комнату, он испытал шок, увидев лежащую на кровати обнаженную женщину. Ее голова свисала с кровати, рука была опущена на ковер. На стуле лежало платье из набивного шелка.
Улла! Внезапно разбуженная, она не стала изображать из себя разгневанную фурию, а просто сказала: «Наконец — то ты вернулся!» Японец присел на край кровати и наклонился, чтобы поцеловать ее. Она привлекла его к себе и долго сжимала в объятиях, не произнося ни слова.
— Не беспокойся, — наконец сказала она. — Горничная не даст ключа первой встречной.
Затем она приподнялась и села, уткнув подбородок в колени.
По выражению ее лица японец сразу понял, случилось что — то серьезное.
— Дела плохи, — сказала она. — Мне угрожают.
— Тебя заставляют выдать патенты?
— Да, и, если я этого не сделаю, отцу не поздоровится.
— Звонили по телефону?
— Да.
Она добавила сдавленным голосом:
— Эти люди способны на все. Мне кажется, лучше им уступить.
Ее лицо приняло упрямое выражение, и она молчала в ожидании реакции японца. Его ответ привел ее в замешательство:
— В таком случае нас будет двое, — спокойно сообщил он. — Я тоже дал согласие представить патенты. Вопрос в том, кто из нас окажется проворней.
— Я не шучу, — сказала Улла. — Я хочу уберечь отца от риска.
— Я тоже не шучу, — серьезно ответил Судзуки. Она посмотрела ему в глаза.
— Ты хочешь состязаться с людьми, оказавшимися сильнее полиции. Я помешаю тебе совершить эту глупость.
— Интересно знать, как?
— Увидишь.
— Девочка моя, — начал Судзуки, — если тебе еще раз позвонят, ты скажешь, что не можешь завладеть документами и очень об этом сожалеешь.
