Джеймс Чейз - Что скрывалось за фиговым листком
Несколько минут Воткинс сидел неподвижно, потом посмотрел мне в глаза:
– Я вам уже говорил, что не желаю иметь ничего общего с моим сыном. То, что вы сообщили мне, кошмар, и я надеюсь, что Сид получит по заслугам. Наверное, мне следовало бы поблагодарить вас за то, что вы меня предупредили, но я не вижу, каким образом это касается меня. Конечно, мне больно, но Сид всегда причинял мне боль. Вы что-то сказали о моей причастности к этой истории? Я причастен?
Я игнорировал его вопрос, не желая позволить ему взять себя в руки.
– Очень странно, как все происходит, мистер Воткинс, – сказал я. – Около десяти дней назад наше агентство получило просьбу от покойного Фрэда Джексона разыскать его внука. Поскольку он послал нам сто долларов в качестве задатка, мы взялись за его поручение, но только потому, что Джексон напомнил полковнику Парнэллу, что его сын Митч, который служил во Вьетнаме в полку Парнэлла, был награжден медалью «Почета». На поиски Джонни отправили меня… Проводя расследование, я натолкнулся на эту банду торговцев. Все всплыло, как побочная задача, хотя и весьма важная. Я все еще не нашел Джонни. На этих днях я спросил вас, не встречались ли вы с ним недавно. Вы ответили, что нет. Тогда у меня создалось впечатление, которое теперь укрепилось еще больше, что вы не сказали мне правды. Поэтому я снова спрашиваю вас: видели ли вы недавно Джонни?
Он смотрел на свои руки и молчал.
– Видели ли вы недавно Джонни Джексона? – повторил я снова.
Я видел по мученическому выражению его лица, что он заставляет себя снова солгать, но в этот момент дверь распахнулась, и в гостиную вошла Ви-Ви.
– О'кей, змея, убирайтесь отсюда! – закричала она. – Проваливайте!
Я посмотрел на нее. Она была одета в трикотажную тенниску, которая подчеркивала ее груди, и туго обтягивающие джинсы. Ее длинные черные волосы были шелковистыми, они достигали ей почти до пояса. Красивое маленькое личико было твердое, как из камня.
– Конечно, – сказал я, поднимаясь, потом посмотрел на Воткинса. – Мистер Воткинс, вы все еще не ответили на мой вопрос.
Ви-Ви подскочила ко мне, схватила меня за руку и повернула кругом.
– Убирайтесь! – закричала она.
Я посмотрел на нее и все понял.
– О'кей, я иду.
Она подбежала к двери и распахнула ее.
Проходя мимо, я схватил целую горсть ее шелковистых волос и сорвал с головы парик. Она вскрикнула и протянула руку, чтобы отнять его, но я схватил ее за запястье.
Я посмотрел на ее светлые волосы, коротко подстриженные «под мальчика».
Я улыбнулся ей:
– Хэлло, Джонни Джексон! Наконец-то я вас нашел.
Урчание тяжелых грузовиков на шоссе было единственным звуком в этой чистенькой гостиной.
Волли Воткинс как бы окаменел. Девушка тоже не двигалась. Она смотрела то на меня, то на него. Я тоже не хотел нарушать тишины. Первым вкрадчиво заговорил Волли:
– Я думаю, Джонни, детка, мы должны объяснить все мистеру Уоллесу.
– Ради Бога! – воскликнула она и выхватила у меня из рук парик. – Скажите ему!
Она выскочила из комнаты, захлопнув за собой дверь.
Воткинс внимательно посмотрел на меня:
– Может быть, вы составите мне компанию, мистер Уоллес? Возможно, скотч, а? Если вас не затруднит, смешайте напитки. Мое колено отчаянно заболело.
– Конечно, но как же обед?
Я прошел к маленькому бару и приготовил два бокала с содовой.
– Очень сожалею, что так получилось, мистер Воткинс.
– Ох, обед подождет. Ничего особенного. – Он приподнял бокал, посмотрел его на свет и одобрительно кивнул: – Именно то, что требуется, мистер Уоллес.
Я снова уселся в кресло.
– Вы не должны ничего мне объяснять, мистер Воткинс. Я нашел Джонни Джексона, мое задание выполнено.
– Я бы не хотел, чтобы все это было так просто, мистер Уоллес. Сначала выслушайте историю Джонни, тогда вы отнесетесь к ней с большим вниманием и сочувствием.
Я закурил сигарету и принял более удобную позу.
– Хорошо, я слушаю.
– Постараюсь быть максимально кратким. Мы с Китти с самого начала были в курсе этой печальной истории. Наш сын принес нам лишь разочарование, я не стану говорить об этом еще раз. Мы любим детей. Когда Джонни появилась в Сирле и пришла в наш магазин, мы оба приняли в ней горячее участие. Разумеется, мы считали ее мальчиком. Нам было известно, как живет старый Фрэд, поэтому предложили ей, если она хочет, приезжать к нам принимать ванны. Ведь Фрэду все это казалось чудачеством, в его доме и помыться-то было негде. Она с благодарностью приняла предложение. Таким образом мы виделись с ней регулярно и постепенно все больше привязывались. Сейчас, мистер Уоллес, я отношусь к Джонни как к собственной дочери. Когда ей исполнилось лет четырнадцать, Китти заподозрила правду, что она не мальчик, а девочка. К тому времени она нас тоже полюбила, но все же не так сильно, как этого грязнулю и грубияна Фрэда. Однажды вечером, когда она приехала к нам принять ванну, она нам призналась.
Воткинс немного отпил из бокала.
Потом продолжал:
– Ее мать, Стелла Коста, познакомилась с Митчем Джексоном как раз перед тем, как его призвали. У Митча было что-то такое, что привлекало к нему женщин.
Стелла забеременела. Она умоляла Митча жениться на ней, и он заявил, что если родится мальчик, то он женится на ней после возвращения из Вьетнама. Она жаждала стать законной женой. Не стану притворяться, будто я это понимаю. Но когда у нее родилась девочка, она поняла, что Митч никогда на ней не женится. В отчаянии она зарегистрировала ребенка, назвав его Джонни Джексоном, мальчиком, и послала Митчу копию свидетельства о рождении. Как я понимаю, оба Джексона были со странностями. Их интересовали только наследники мужского пола. Обрадованный Митч написал Стелле письмо, подтвердил свое намерение на ней жениться и даже сообщил отцу о внуке.
Стелла воспитывала ребенка как мальчика. Жилось ей очень тяжело, потому что Митч не присылал денег. Когда Джонни исполнилось восемь лет, мать решила отослать ее к деду, не таясь, рассказала все, как есть, и уговорила девочку не раскрывать старому Джексону правды: пусть думает, что Джонни мальчик. Старый Джексон обрадовался приезду внука. По-своему он относился к ней хорошо, а Джонни полюбила этого невыносимого грубияна. Она нам говорила, как по вечерам он рассказывал ей про свои подвиги. Постепенно, разумеется, Джонни становилась все больше и больше девочкой. Старый Джексон частенько высказывался о женщинах настолько пренебрежительно, грубо и жестоко, и она не сомневалась, что, если он выяснит правду, она его потеряет…
Воткинс посмотрел на меня:
– Печально, не так ли? Ведь она буквально боготворила его. И тем не менее чувствовала, что очень скоро до него дойдет, что она девочка. К этому времени моя Китти умерла, но она раз в неделю обязательно приходила мыться, и мы с ней много разговаривали. Она туго бинтовала себе грудь, чтобы обмануть деда, но боязнь разоблачения была невыносимой. Я посоветовал ей переехать ко мне. И она это сделала, чтобы не видеть его ярость, когда он обнаружит правду. Никто из нас не подозревал, что он напишет полковнику Парнэллу. Потом явились вы и выяснили, что к чему. Теперь вы все знаете, мистер Уоллес. Нам нечего стыдиться. И потом, это уже не имеет значения, потому что Джонни уезжает. Я нашел ей место в Лос-Анджелесе. Там у моего племянника магазин готового женского платья, и он с удовольствием берет ее к себе. Надеюсь, она будет счастлива. – Он печально улыбнулся. – Я без нее буду сильно скучать.
– Это я могу понять, мистер Воткинс. – Я задумчиво посмотрел на него. – Однако осталось много неясного. Вопрос денег, например.
– Каких денег?
– Старого Джексона.
– Разве у него были деньги? Мне ничего об этом не известно.
Я решил, что он говорит правду.
– Она ушла от своего деда примерно два месяца назад, – сказал я, – и перебралась к вам. Чем она занималась?
– Она сказала, что работает в каком-то клубе в Майами. Это меня не касалось. Здесь она проводила только уик-энд. Я считаю, что старики не должны совать нос в дела молодых.
– Полагаю, вы правы. Я должен поговорить с ней, мистер Воткинс. Необходимо заполнить кое-какие пробелы. Надеюсь, что она будет со мной откровенна, но этого ожидать нельзя, если вы будете рядом. Вы не возражаете?
Он немного подумал, потом кивнул:
– Почему я стану возражать? Просто прошу вас быть с ней поласковее. Ей не сладко жилось, мистер Уоллес. И я ее люблю.
Я поднялся.
– Разрешите, я приготовлю вам новый бокал? Постараюсь ее не задерживать, потом вы сможете спокойно пообедать.
– Благодарю вас.
Поставив перед ним бокал, я пошел к дверям.
– Будьте с ней поласковее, – напомнил он.
Пройдя по коридору, я постучал в дверь второй спальни и вошел. Джонни меня ожидала. Она полулежала на постели и держала в руках мишку. Сейчас на ней был светлый парик, выражение лица было мрачным.
– Давайте потолкуем, – сказал я, прикрывая дверь, потом придвинул стул и сел на него верхом. – Что случилось с деньгами вашего дедушки?
