Рэймонд Чандлер - Прощай, моя красотка
— У меня были бумаги, из которых следовало, что я частный детектив, — продолжал я. — Ключи, деньги, фотографии. Если бы доктор не знал вас, он бы подумал, что удар по голове всего лишь розыгрыш, повод запихнуть меня в его заведение для того, чтобы я все там разнюхал как следует. Но я догадываюсь, что он очень хорошо знает вас, ребята. Оттого я и озадачен.
— Оставайтесь озадаченным. Так безопаснее.
— Да, конечно, — согласился я. — Но в этом нет никакого удовлетворения.
— Вы попросили закон Лос-Анджелеса заняться этим?
— Чем этим?
— Вашими подозрениями в отношении Зондерборга.
— Не совсем.
— Так да или нет?
— Я не такая уж важная личность, чтобы давать указания полиции, — сказал я. — Служители закона из Лос-Анджелеса могут прибыть сюда в любое угодное им время. Не все, конечно, но парни шерифа и окружного прокурора — точно. У меня есть друг из прокурорского надзора, да я и сам там когда-то работал. Друга зовут Берни Оле. Он — главный следователь.
— Вы ему об этом сообщили?
— Нет. Я не говорил с ним уже целый месяц.
— Подумываете о том, чтобы направить его на это дело?
— Если это помешает моей работе, то нет.
— Частное дело?
— Да.
— О'кей. Что вы хотите?
— Чем действительно занимается Зондерборг?
Сержант убрал руки с руля и по-чемпионски залепил плевком в фонарный столб.
— Хорошая улочка, не правда ли? Приятные дома, приятные сады, приятный климат. Вы часто слышите о подкупленных полицейских?
— Изредка, — ответил я.
— О'кей! Сколько полицейских живет на таких улицах, как эта, в таких домах с красивыми лужайками? Я знаю четверых-пятерых, все из отряда по борьбе с проституцией и игорными домами. Они зашибают приличные деньги. А полицейские, как я, живут в жалких домишках в грязной части города. Хотите посмотреть, где я живу?
— А что это докажет?
— Послушайте, приятель, — серьезно сказал здоровяк. — Я иду у вас на поводу, но всякому терпению есть предел. Полицейские не продаются на деньги! Улыбаетесь? Ладно, бывает, но редко. Полицейские делают, что им говорят. А парень, который сидит в огромном кабинете, в дорогом костюме и пахнет дорогой выпивкой тоже ничего не решает. Вы меня понимаете?
— Что за человек мэр?
— Мэр как мэр, как в любом другом городе. Политик. Вы думаете, он приказывает? Чепуха. Вы знаете, что происходит с этой страной?
— Я слышал, слишком много замороженного капитала, — сказал я.
— Парень не может оставаться честным, даже если он этого хочет, — сказал Хемингуэй. — Его вытряхнут из собственных штанов, если он останется честным. Вы или играете в грязную игру, или питаетесь святым духом. Куча ублюдков думает, что нас спасут девяносто тысяч сотрудников ФБР в чистых воротниках и с бумажками в папках. Чепуха! Знаете, о чем я думаю? Мы должны переделать этот мир заново. Предпринять Моральное Перевооружение. Тогда что-нибудь получится. Только М.П.В. Моральное Перевооружение!
— Если Бэй Сити — пример работы этого М.П.В., то я приму аспирин, — сказал я.
— Можно стать очень умным, — как-то сразу поутих Хемингуэй. — Можно не думать об этом, но это возможно. Можно стать таким умным, что будешь думать только о том, как бы стать еще умнее. Я всего лишь тупой полицейский. Я выполняю приказы. У меня жена и двое детей, и я делаю все, что говорят большие дяди. Блейн бы много мог рассказать, а я невежа в этих вопросах.
— А точно у Блейна аппендицит? Не пустил ли он себе пулю в живот из вредности?
— Не будьте таким, — недовольно, но миролюбиво сказал Хемингуэй и провел руками по рулю. — Попытайтесь думать иногда хорошо о людях.
— О Блейне?
— Он человек, как все мы. Он грешник, но он — человек.
— Чем занимается Зондерборг?
— О'кей, я вам только сказал. Может быть, я не прав. Я посчитал вас парнем, которому можно продать неплохую идейку.
— Вы не знаете, чем он занимается?
Хемингуэй достал платок и вытер лицо.
— Но вам бы следовало догадаться, что если бы мы с Блейном знали, что Зондерборг занимается чем-то незаконным, то мы или не бросили бы вас туда, или вы бы оттуда не ушли так просто. Я имею в виду настоящее подпольное дело, а не муть типа предсказания судеб старухам по хрустальному шару.
— Я думаю, что мой уход из лечебницы не предполагался, — заметил я. — Есть такое лекарство — скополамин, от которого человек иногда становится слишком разговорчив. Это, конечно, не гипноз, но частенько срабатывает. Из меня хотели выудить кое-что, чтобы узнать, сколько я знаю. Но доктор Зондерборг мог узнать только из трех источников, что у меня есть, мягко говоря, приятная для него информация. Ему мог сказать Амтор, либо Лось Мэллой мог упомянуть, что я навещал Джесси Флориан, либо он мог подумать, что я — подсадная утка полиции.
Сержант печально смотрел на меня.
— Что за Лось Мэллой, черт возьми?
— Громила, который убил человека на Сентрал Авеню несколько дней назад. О нем передали по вашему телетайпу, если вы когда-нибудь его читаете. И, возможно, вам уже пришло объявление о розыске.
— Ну и что?
— А то, что Зондерборг прятал его. Я видел там Лося, на кровати, читающим газету, той ночью, когда я смылся.
— Как вы сбежали? Вас не держали под замком?
— Я огрел санитара пружиной от кровати. Мне повезло.
— Этот огромный парень не видел вас?
— Нет.
Хемингуэй отъехал от тротуара, на его лице установилась вполне приличная улыбка.
— Ну что же, мне это представляется шикарным. Зондерборг прятал разыскиваемых ребят, если у тех, конечно, были деньги. Его заведение было для этого хорошо приспособлено.
Машина пошла быстрее, и мы завернули за угол.
— Черт. А я думал, что он продает сигареты с марихуаной, — сказал Хемингуэй с искренним отвращением. — Но, черт возьми, его занятие не могло долго продолжаться!
— Вы когда-нибудь слышали о подпольной лотерее? Она тоже рассчитана на продолжительное время, если посмотреть с одной стороны.
Хемингуэй классно справился еще с одним поворотом и кивнул.
— Верно. И китайский бильярд, и игорные дома бинго, и притоны для наркоманов. Но сложите все это и позвольте одному парню управлять всем этим, и окажется, что это вовсе не бессмысленно.
— Кто этот парень?
Хемингуэй не ответил. Он крепко сжал зубы. Мы ехали по Дескансо к востоку. Тихая улочка, даже в полдень. Чем ближе к 23-й улице, тем шумнее становилось в кварталах. Вот два человека изучают пальму, как будто собираются передвинуть ее. Возле дома доктора Зондерборга припаркована машина, в ней никого. Немного дальше по улице человек считывает показания водомера.
Дом освещен жизнерадостным солнечным светом. Чайные розы образовали сплошную светлую массу под окнами, а анютины глазки создали яркую дымку под зацветающей акацией. Алая вьющаяся роза только раскрыла почки, прикрепившись в форме веера к крепкой решетке. Бронзово-зеленая птичка деловито клевала зимний горох. Дом похож на жилище пожилой богатой четы, любителей повозиться в саду. Солнце светило с каким-то тихим, но тревожным спокойствием.
Наша машина медленно проскользнула мимо дома. Сержант пошмыгал носом, повернул за угол, посмотрел в зеркало заднего вида и прибавил скорость.
Через три квартала он снова остановился у тротуара и повернулся ко мне, одарив меня суровым взглядом.
— Ищейки из Лос-Анджелеса, — сказал он. — Один из парней под пальмой — Доннелли. Я его знаю. Они присматривают за домом. Так вы ничего не рассказывали своему другу в Лос-Анджелесе, а?
— Я же сказал, что нет.
— Шефу это понравится, — проворчал Хемингуэй. — Они приехали сюда, обнюхивают это заведение и даже не зашли, чтобы поздороваться.
О своих соображениях я умолчал.
— Они ловят этого Лося Мэллоя?
Я отрицательно покачал головой.
— Насколько я знаю, нет.
— А насколько ты знаешь, приятель?
— Не намного. Есть ли какая-нибудь связь между Амтором и Зондерборгом?
— А вот об этом я не знаю.
— Кто хозяин этого города?
В ответ молчание, которое я нарушил через три секунды.
— Я слышал, игрок по имени Лэйрд Брюннет выложил тридцать тысяч на выборы мэра. Я слышал, что он — хозяин клуба Бельведер и обоих игорных кораблей.
— Может быть, — уклончиво отозвался Хемингуэй.
— Где можно найти Брюннета?
— Почему вы спрашиваете меня?
— Куда бы вы смылись, если бы потеряли надежное укрытие?
— В Мексику.
Я рассмеялся.
— О'кей, не оказали бы вы мне любезность?
— С большим удовольствием.
— Отвезите меня снова в центр.
Мы отъехали от тротуара и скоро припарковались на стоянке у полицейского управления. Я вышел.
— Заходите в гости как-нибудь, — сказал Хемингуэй. — Я, вероятнее всего, буду вычищать плевательницы.
