Джеймс Чейз - Прекрасно, милая
— Мы выкрутимся, — произнес Майски, складывая подушечки пальцев. Он улыбнулся Тому. — Я чувствую. Точно… мы выкрутимся.
Том ушел в спальню. Сбросил ботинки, скинул куртку и плашмя упал на кровать. Его бил озноб и мутило. Он лежал неподвижно, с закрытыми глазами.
А позже услышал, как Шейла входит в гостиную, как звенят чашки. Она подошла к двери в спальню:
— Чаю хочешь?
Не открывая глаз, он помотал головой:
— Оставь меня в покое… ладно?
— Ведешь себя, как изнеженная барышня! — Шейла не на шутку рассердилась. — Возьми себя в руки! И не валяйся ты здесь!
Он открыл глаза и посмотрел на нее. «Как можно было влюбиться в такую женщину?» — подумал он, садясь на кровати и свешивая вниз ноги.
— Я хочу, чтобы ты убралась отсюда, как только можно будет безопасно вынести деньги, — сказал он. — Ты меня достала. Забирай деньги… забирай этого сморчка, но только уезжай и оставь меня в покое! Я к этим деньгам не притронусь! Слышишь?! Я только хочу, чтобы духу твоего здесь не было!
Она вздрогнула, уставилась на него, затем откинула голову и визгливо расхохоталась.
— Ты и впрямь Мистер Дешевка! Думаешь, я не мечтаю о том, чтобы больше тебя не видеть, ты, ничтожество? Ладно, если тебя это устраивает, то меня и подавно. Когда наш добрый друг скажет, что опасность миновала, я уеду, но не раньше.
Майски слушал это и улыбался. «Что ж, — подумал он, — о парне, по крайней мере, можно не беспокоиться. Остается только присматривать за его сукой».
Шейла вышла в коридор, и он откинулся в кресле.
— Твой чай остынет, милая, — сказал он. — Вы из-за чего-то спорили?
— Не ваше дело! — огрызнулась Шейла и взяла чашку. Она подошла к окну и стала смотреть в него, о чем-то думая.
Майски наблюдал за ней, но потом ему стало неинтересно. Он подошел к телевизору и включил его.
— Может, дадите ему отдохнуть? — произнесла Шейла, не оборачиваясь.
— Никак нет. — Майски взглянул на часы. — Сейчас будут давать новости. В нашем положении, милая, всегда стоит быть в курсе новостей.
Звук включился, когда диктор договаривал фразу:
«…У нас есть новые подробности, касающиеся ограбления казино. Как мы сообщали прошлой ночью, полиция по-прежнему просит все банки и магазины обращать внимание на предъявляемые пятисотдолларовые купюры. Принимать их следует, если только вы знаете покупателя лично; в этом случае на купюре указывается имя и адрес ее владельца. Полиция также…»
Чашка выпала у Шейлы из рук. Ударилась о паркетный пол и разлетелась на кусочки, горячий чай выплеснулся. Она медленно поставила блюдце; у нее похолодело внутри.
Маршалл… часы! Записал ли он ее имя на купюре, которую она ему дала? Да или нет?
От звона разбившейся чашки Майски подскочил в кресле. Он увидел страх на ее лице, поджатые губы, испуганные, блестящие глаза и понял, что она потратила одну или несколько купюр.
Несколько секунд он сидел без движения с перекошенным от злобы лицом; затем почувствовал, что его сердце начинает биться сильнее, и медленно встал.
— Ты, шлюха! — захлебываясь, прошипел он. — Ты что… потратила деньги?
Шейла отпрянула, потрясенная злобным выражением его худого лица, которое внезапно превратилось в кровожадную маску дикого зверя.
— Нет!
— Врешь! Ты потратила деньги!
— Я сказала — нет!
Он выскочил из комнаты и стремительно ворвался в спальню, где лежал Том.
— Вставай! Твоя шлюха потратила деньги! Что она могла купить? — Голос Майски дрожал от злобы. — Ищи! Она что-то купила!
Том встал с кровати: он боялся этого человека.
— Она не могла… она не настолько глупа, — произнес он.
Глаза Майски горели; он обследовал комнату, бросился к комоду и выхватил верхний ящик. Ящик перевернулся и упал на пол; Майски, ругаясь, озверев от ярости и страха, поднял его.
Под парой синих трусиков и лифчиком лежали пистолет 25-го калибра и золотые часы.
Беглер налил кофе в два бумажных стаканчика. Один передал Терреллу, а второй понес к себе на стол.
— Слушайте, шеф, — сказал он, садясь, — а что, если Уайтсайды нашли деньги и припрятали их?
Террелл допил кофе и стал набивать трубку.
— Только не Том Уайтсайд, Джо. Будем смотреть на вещи реально. Я много лет знал его отца… это был святой человек.
— Поэтому его сын тоже должен быть святым? — не успокаивался Беглер.
— Ты прав, Джо… конечно нет, но он не преступник. По одной простой причине: он не знал бы, что делать с такими деньгами.
— Зато его жена сообразила бы.
Террелл почесал подбородок и, нахмурившись, посмотрел на Беглера.
— Нет, все равно не получается. Могу спорить, что Майски пересел в другую машину. Он перенес в нее коробку и бросил «бьюик». Думаю, он где-то прячет эту коробку и уехал из города. Вернется месяца через три-четыре.
— И где он мог спрятать такую большую коробку? — спросил Беглер.
— Где угодно… на берегу… в камере хранения… в любом месте.
Беглер попивал кофе и тер кончик своего носа, похожего на картофелину. Террелл взглянул на него и понял, что он хотел сказать, но возразил:
— Багажник был заперт, Джо. — Он словно читал мысли Беглера. — Уайтсайды не могли знать, что в багажнике есть коробка.
Беглер взялся за телефонную трубку:
— Чарли? Свяжи меня с мистером Локингом из «Дженерал моторс».
Террелл поставил стаканчик с кофе и с подозрением взглянул на Беглера.
Наступила небольшая пауза, затем Беглер произнес:
— Мистер Локинг? Это сержант Беглер, городская полиция. Простите за беспокойство, у меня к вам есть небольшой вопрос. Можно ли ключом зажигания открыть багажник в «бьюике»-купе, или для него существует отдельный ключ? — Он выслушал ответ, затем сказал: — Спасибо, мистер Локинг… премного обязан. — И он повесил трубку. Поднял глаза на Террелла. — Ключом зажигания можно открыть багажник «бьюика»-купе, шеф.
Террелл так и сел.
— Уайтсайд сказал, что этого сделать нельзя?
Беглер кивнул:
— Именно это он и сказал.
Оба переглянулись, затем Террелл отодвинул стул и встал. Пока Беглер снова засовывал в кобуру свой 38-й калибр, зазвонил телефон. Нетерпеливым жестом Беглер сорвал трубку.
— Старший кассир банка «Флорида» хотел бы поговорить с шефом, — сообщил Тэннер.
Беглер передал трубку Терреллу:
— Вас, шеф. Банк «Флорида».
— Да?
— Шеф, это Фабиан, банк «Флорида». К нам поступила одна из маркированных пятисотдолларовых купюр, передали ее из ювелирного магазина «Аштонз». Платила миссис Уайтсайд, 1123, авеню Дельпонт.
Террелл взглянул на Беглера и спросил:
— Вы уверены, что это одна из маркированных купюр?
— Уверен.
— Спасибо, мистер Фабиан. Отложите, пожалуйста, эту купюру для меня. — И он повесил трубку. — Берем Лепски и Джейкоби. — Он подошел к Беглеру. — Ты правильно выбрал цель, Джо. Она уже потратила одну купюру. Едем.
— Есть и другое, — сказал Беглер. — Этот коротышка… отец Латимер. Вряд ли Уайтсайды пригласили бы к себе в дом священника… это, возможно, Майски.
Террелл вдруг усмехнулся:
— Твоя беда, Джо, в том, что ты слишком умен. Поехали.
Увидев на полу 25-й калибр, Майски наклонился и схватил его. Том выбил оружие у него из рук. Пистолет упал между ними. Майски чертыхнулся и попытался снова его поднять, но Том подтолкнул пистолет под кровать.
— Не смей! — крикнул он.
Майски выпрямился. Он смотрел на Тома налитыми кровью глазами.
— Да… У меня для этой сучки есть кое-что получше! — Он собрался было выйти из комнаты, но Том схватил его за плечо и повернул к себе:
— Я сказал… не смей!
Лицо Майски исказилось в гримасе.
— Думаешь, я эту дрянь просто так отпущу? — пронзительно заорал он. — План всей моей жизни… два с половиной миллиона долларов, а какая-то жадная потаскуха все испортила! Я сдеру кожу с ее физиономии. — Хищная рука скользнула в карман, и он достал кислотный пистолет.
Том со всей силы ударил Майски в челюсть, одновременно вырвав у него пистолет.
У Майски в груди как будто что-то взорвалось. Он упал на колени. В какой-то миг ужасная боль стала нестерпимой. Он хотел застонать, но звука не получилось. В глазах у него потемнело, и все исчезло. Обессиленный, он упал на пол лицом вниз.
В дверях появилась Шейла. Она увидела тело Майски, посмотрела на Тома. Ее лицо было белым и неподвижным как камень.
— Я ухожу, — сказала она. Но, увидев золотые часики на полу, бросилась их поднимать.
Том схватил ее запястье, вывернул руку, и часы выпали.
— Убирайся! — сказал он. — Это ты не возьмешь! Я отдам их в полицию!
Она отпрянула, глядя на него с насмешливой улыбкой превосходства.
— Ничтожество, — сказала она, — когда же ты чему-нибудь научишься? — Она повернулась и вышла в коридор, но остановилась. В ее голове стремительно проносились мысли. У нее осталось тысяча сто долларов… немного. Она подумала, не взять ли еще денег у этого уродца. Побежала во вторую спальню. Его потертый саквояж стоял у стены. Она положила его на кровать и открыла защелки. Денег она внутри не нашла, но среди серого белья обнаружила баночку крема для рук «Диана». «Крем «Диана»! О Господи! — подумала она. — Такая баночка стоит двадцать долларов! И зачем она понадобилась этому сморчку?» Она положила баночку к себе в сумку.
