Харлан Кобен - Укороченный удар
— Представьте себе девушку, пятнадцатилетнюю, симпатичную… Родители весьма состоятельные, но в разводе, отца фактически нет. Девушка встречается с парнем из знаменитой семьи и пробует себя в профессиональном теннисе.
— По-моему, ситуация не похожа на гипотетическую, — заметила доктор Абрамсон.
— Пожалуйста, дайте мне буквально минуту! Наша красавица играет в теннис так успешно, что мать отправляет ее в академию к всемирно известному специалисту. Приехав туда, девушка сталкивается с беспощадной конкуренцией. Теннис — самый индивидуальный вид спорта, ему чужды и командный дух, и товарищество. Будущие звезды буквально дерутся за внимание всемирно известного тренера. На корте подруг не бывает. — Майрон лишь слегка переиначивал слова Эдди. — Доктор, по-вашему, можно сказать, что теннис способствует внутреннему обособлению?
— Если все так, как вы описываете, то да.
— Вырванная из привычной жизни девочка попадает во враждебно настроенное окружение, где ее вовсе не ждут. Какое там! Ровесницы видят в ней конкурентку, а поняв, насколько она талантлива, переносят враждебность и соперничество с кортов в реальную жизнь. С каждым днем наша звездочка становится все более одинокой.
— Понятно…
— Всемирно известный тренер, к которому она попала, в какой-то степени дарвинист. Считает, что выживать должны сильнейшие и так далее. Таким образом, его тактика играет двойную роль: во-первых, одиночество заставляет девочку искать отдушину, некое место, где ей будет хорошо и уютно.
— То есть на теннисном корте? — уточнила доктор Абрамсон.
— Именно. Девочка начинает тренироваться с двойным усердием. С другой стороны, всемирно известный специалист с ней очень любезен. Все остальные бездушны и жестоки, а всемирно известный тренер хвалит, уделяет юной звездочке много времени, помогает раскрыться.
— Что, в свою очередь, еще больше отдаляет ее от сверстниц, — перебила доктор.
— Точно. Девочка привязывается к тренеру, думает, что ему небезразлична, и, как и любая талантливая ученица, хочет заслужить — любой ценой! — его одобрение и поддержку. Она понимает: радуя всемирно известного тренера, она автоматически радует маму, поэтому тренируется еще усерднее. В общем, круг замыкается.
Доктор Абрамсон прекрасно знала, к чему клонит Майрон, но ее лицо осталось непроницаемым.
— Продолжайте.
— Теннисная академия — это не настоящий мир, а своего рода замкнутое государство, которым правит знаменитый тренер. Он ведет себя так, будто девочка ему небезразлична, будто она настоящая звезда. Девочка начинает тренироваться еще усерднее, работает не покладая рук, — не для себя, а чтобы порадовать тренера. Вдруг после тренировки он похлопает по спине? Вдруг разотрет онемевшие плечи? Или даже пригласит на ужин, чтобы обсудить ее игру? Кто знает, как это все началось…
— Как что началось? — уточнила хозяйка.
Майрон решил не отвечать. Пока.
— Всемирно известный тренер начинает возить девочку по турнирам. Теперь она соревнуется со взрослыми профессионалками, которые опять-таки воспринимают ее как неудобную соперницу. Только сейчас девочка и всемирно известный тренер одни. Они путешествуют, останавливаются в отелях.
— Еще большее отдаление от сверстниц, — констатировала Джулия Абрамсон.
— Она успешно выступает, красива, молода, настоящая американка… На распустившийся цветок роем слетаются журналисты. Неожиданное внимание пугает юную звездочку; по счастью, рядом с ней наставник, который готов защитить и помочь.
— Юная спортсменка становится еще более зависимой.
— А теперь давайте вспомним, что всемирно известный тренер сам в прошлом всемирно известный теннисист. Как большинство профессиональных спортсменов, он привык любоваться собой и делать все, что захочется. Именно так он поступает с девочкой. — Повисла тишина. — Доктор, такое могло случиться? Чисто теоретически?
Миниатюрная хозяйка откашлялась.
— Теоретически — да. Возможность сексуального домогательства существует в любой ситуации, когда мужчина пользуется авторитетом и обладает властью над женщиной. Однако в вашем сценарии подобный риск многократно возрастает. Мужчина уже в возрасте, а женщина — практически ребенок. Если учитель и шеф контролируют свою жертву лишь несколько часов в сутки, то ваш тренер фактически всесилен и вездесущ.
Хозяйка и гость снова переглянулись.
— Та девушка из моего сценария… — нерешительно начал Майрон. — Стань она жертвой сексуального домогательства, ее игра бы ухудшилась?
— Несомненно.
— Что еще бы случилось?
— Каждый случай индивидуален, — начала доктор Абрамсон таким тоном, будто делала научный доклад. — И все же результат неизменно катастрофический. По сценарию вроде вашего, для девушки все начиналось как обыкновенный роман. Взрослый, искушенный опытом мужчина единственный из всех проявляет к ней интерес, заботится… Скорее всего комплименты и ухаживания даже провоцировать не нужно: все получается само собой. Возможно, поначалу девушка их поощряет, хотя лично мне так не кажется. Скорее, она сопротивляется, но в то же время чувствует вину и корит себя за строптивость.
Майрон почувствовал, как судорожно сжимается его желудок.
— Что ведет к дальнейшим проблемам.
— Именно. Вы рассказывали, как всемирно известный тренер изолирует девушку от внешнего мира, — продолжала доктор Абрамсон. — Однако ваш сценарий намного страшнее. Тренер лишает ее человеческого облика. Величие профессионального тенниса переворачивает детство вверх тормашками. Жизнь девушки сосредоточена не вокруг школы, семьи и друзей, а вокруг спортивных побед и денег. Она превращается в материал, в биржевой товар и понимает: одна ссора с тренером — и товар потеряет ценность. В такой ипостаси для своего наставника теннисистка становится еще доступнее.
— Почему? — удивился Майрон.
— Материал использовать проще, чем живого человека.
Напряженное молчание.
— А что случится потом? — спросил Болитар. — Когда всемирно известный тренер отработает материал, что станет с девушкой?
— Она начнет искать спасательный круг, что угодно, способное вытащить из трясины.
— Например, старого бойфренда?
— Да, вполне вероятно.
— Может, даже обручиться захочет?
— Тоже вероятно. Старый бойфренд для девушки — залог возвращения к невинности, и она возвышает его до статуса спасителя.
— А если этого бойфренда убьют?
— Вы лишаете ее последней надежды и опоры, — чуть слышно заметила доктор Абрамсон. — Девушка и без того нуждалась в серьезном лечении, а теперь нервный срыв вполне вероятен.
По спине Майрона поползли мурашки. Доктор Абрамсон отвела глаза.
— Нужно заострить внимание и на других аспектах вашего сценария, — с напускной небрежностью посоветовала она.
— Например?
— Например, на побочных результатах сексуального домогательства. Если всемирно известный тренер действительно привык любоваться собой и поступать как вздумается, он не станет беспокоиться о девочке и, например, пользоваться презервативами. А девочка в силу молодости и отсутствия опыта вряд ли знакома с оральной контрацепцией.
Страх ледяными клещами сжал сердце Майрона. Вспомнились грязные сплетни журналистов.
— Она забеременела.
— По вашему сценарию это вполне возможно, — пожала плечами доктор Абрамсон.
— Что же случится?… — Болитар не договорил: ответ очевиден. — Всемирно известный тренер заставит бедняжку сделать аборт.
— Да, пожалуй.
Защипало глаза. Господи, неужели слезы?
— Она через такое прошла… — покачал головой Майрон. — Все считали Валери слабой, а на самом деле…
— Не Валери, — поправила доктор Абрамсон, — а абстрактная девочка. Гипотетическая девочка в гипотетической ситуации.
— Что, док, до сих пор прикрываете свою задницу? — едко поинтересовался спортивный агент.
— Вам не в чем меня упрекнуть, Майрон. Все это — пустые гипотезы. Я не стану ни подтверждать, ни отрицать тот факт, что Валери Симпсон была моей пациенткой.
Болитар покачал головой, поднялся, шагнул к двери и… неожиданно обернулся к хозяйке.
— Еще один гипотетический вопрос. Если наш герой еще раз захочет пристать к юной девочке, какова вероятность, что он снова так поступит?
Доктор Абрамсон даже не обернулась.
— Думаю, это весьма вероятно.
ГЛАВА 29
Когда Майрон вернулся во «Флашинг-Медоус», Дуэйн успел проиграть первые два сета 1:6,1:6 и подавал при счете 2:2 в третьем. Устроившись между Джессикой и Уином, Болитар тут же заметил, что Павла и след простыл. Аарон, сенатор Кросс и Грегори Кофилд по-прежнему сидели в своих ложах, а Нед Тануэлл — с коллегами из «Найк». Тануэлл больше не махал руками, как обколовшаяся ЛСД мельница, он рыдал. Что говорить, у всех представителей «Найк» лица были кислее некуда, а Генри Хобман застыл, как скульптура Родена.
