Росс Макдональд - Найти жертву
– Значит, вы тогда знали об этом?
– Я знала уже несколько месяцев. Я видела, как Брэндон смотрит на Энн и как она себя ведет. Когда он сидел в кресле, она норовила пройти близко от него и коснуться юбкой его колена. А потом они стали тайком вместе уезжать на уик-энд. В прошлую субботу они снова это проделали. Брэнд сказал, что у него встреча в Лос-Анджелесе. Я позвонила в отель и узнала, что его там не было. Он был с Энн, правда, я не знала где. А после полуночи сюда заявился Тони Акиста и поднял меня с кровати, хотя я все равно не спала. Когда он все мне рассказал, я сразу представила себе их двоих в летнем доме у озера...
Она прижала руки к груди.
– Продолжайте, – сказал я. – Что вам сообщил Акиста?
– Он следовал за Энн к озеру Перидида и видел ее с Брэндом. Они лежали на медвежьей шкуре. В камине горел огонь, и они были голые. Тони сказал, что Энн смеялась и звала Брэнда по имени. Тони был пьян и ненавидел Брэнда, но я знала, что он говорит правду. После его ухода я просидела всю ночь, думая, что мне делать. Когда зазвонили колокола к утренней мессе, это было для меня знаком. Пока я ехала к озеру и разговаривала с Энн, они все время звенели у меня в ушах, словно мои свадебные колокола. Мне пришлось кричать, чтобы слышать себя. Они не умолкали, пока револьвер не выстрелил...
Она вздрогнула, словно пуля пронзила ее плоть.
– Где был ваш муж, когда это произошло?
– Его там не было. Он ушел, прежде чем я туда добралась.
– Где вы взяли оружие? У вашего отца?
– Это был револьвер отца. Но его дала мне Энн.
– Ваша сестра?
– Да. – Хильда кивнула маленькой птичьей головой. – Я знала, что он у нее. А когда револьвер оказался в моей руке...
– Почему она отдала его вам?
– Не знаю. Честное слово. Не могу вспомнить. – Ее лицо было лишено всякого выражения. – Я пытаюсь припомнить, но только вижу перед собой лицо Энн и слышу звон колоколов. Револьвер выстрелил, и я пришла в ужас, оставшись там наедине с ее телом. На секунду мне показалось, будто это я лежу мертвой на полу. Я убежала.
– Но вы вернулись?
– Да, в понедельник. Я хотела... хотела обеспечить Энн достойные похороны. Мне казалось, что если я смогу ее похоронить, то не буду постоянно вспоминать, как она лежала там...
– И Керриган наткнулся на вас с телом сестры?
– Да, он пришел, когда я пыталась перенести Энн в ее машину. Мистер Керриган предложил помочь мне. Он сказал, что не может допустить, чтобы она оставалась здесь, так как его заподозрят в убийстве. Он отвез меня в лес, где я могла ее похоронить. Но этот ужасный старик шпионил за нами. – В ее глазах мелькнул гнев – мимолетный и бессмысленный, как гнев ребенка. – Это его вина, что я не смогла достойно похоронить сестру. Из-за него я упала и повредила колено.
– И потеряла каблук?
– Да. Откуда вы знаете? Энн и я носили обувь одного размера и стиля, поэтому мистер Керриган сказал, что, если я поменяюсь с ней туфлями, никто не заметит разницу. Я оставила туфли Энн в ее квартире, когда мы пришли туда, чтобы уничтожить улику.
– Какую улику?
– Мистер Керриган не объяснил мне – он только сказал, что в квартире у Энн есть улика против меня.
– Скорее против него. Ваша сестра его шантажировала.
– Нет, вы ошибаетесь. Энн не была способна на такое. Она не хотела быть плохой.
– Никто не хочет, миссис Черч. Но зло вползает в людей.
– Вы не понимаете. Мистер Керриган помогал мне. Он сказал, что было бы несправедливо, если бы я пострадала из-за... из-за ошибки. Энн. Она лежала в багажнике машины, и он предложил отвезти Энн туда, где ее долго не найдут.
– А чего он хотел от вас в обмен на свою помощь? Еще одного несчастного случая?
– Я не помню. – Но она отвела взгляд.
– Я вспомню за вас, – сказал я. – Керриган велел вам выйти на шоссе в четверг ближе к вечеру. Вы должны были остановить грузовик Акисты и выманить его из кабины. Вы отправились в дом отца, чтобы обеспечить себе хотя бы относительное алиби и позаимствовать его «шевроле». Почему вы воспользовались отцовской машиной?
– Мистер Керриган сказал, что Тони наверняка узнает ее.
– Он обо всем подумал – почти обо всем. Но Керриган не знал, что у вас была причина убить Акисту. Или знал?
– Какая причина? Не понимаю.
– Акиста мог догадаться, если уже не догадался, что вы убили вашу сестру.
– Пожалуйста, не произносите этого слова. – Она дико озиралась, как будто я выпустил из рукава летучую мышь, которая могла вцепиться ей в волосы. – Вы не должны так говорить!
– Это правильное слово, миссис Черч. Оно подходит ко всем трем выстрелам. Вы убили Акисту, чтобы заставить его молчать. Вы столкнули его в кювет и вернулись в дом вашего отца, чтобы укрепить свое алиби. Теперь против вас мог свидетельствовать только один человек – Керриган.
– В ваших устах это звучит так, будто я все заранее планировала, – жалобно произнесла она. – Но это было не так. Когда Тони сел в машину, я сказала ему первое, что пришло в голову: что с отцом произошел несчастный случай. Я не собиралась убивать Тони. Но он увидел револьвер на сиденье, что-то заподозрил и попытался схватить его. Я его опередила. Но я не могла одновременно вести машину, следить за ним и держать оружие. Он снова ухватился за револьвер.
– И револьвер снова выстрелил?
– Да. Тони свалился на сиденье и стал дышать так странно. – Ее плечи обмякли, а дыхание заклокотало в горле, словно иллюстрируя повествование. – Я не могла слышать эти звуки, не могла видеть кровь. Поэтому я вытолкнула Тони из машины.
– Но оружие выстрелило и в третий раз, – заметил я. – Помните – в кабинете Керригана?
– Да, помню. – Ее голос стал тверже, а взгляд – более осмысленным. Казалось, признание привело ее в чувство. – Первые два выстрела были несчастными случаями, хотя я знаю, что вы мне не верите. Но мистера Керригана я убила, потому что вынуждена была это сделать. Он обо всем рассказал Брэнду. Я должна была помешать ему рассказать другим людям. Брэнд запер меня в тот вечер, но ему пришлось уйти, а я разбила окно и отправилась в мотель. Мистер Керриган был у себя в кабинете – я вошла туда и застрелила его. Мне очень не хотелось это делать после того, как он мне помог, но у меня не было выхода.
Я посмотрел в зеленую глубину ее глаз, думая, хотела ли она вложить в свои слова иронический смысл, или это получилось невольно. Женщина была мрачна и сурова, как судья в черной мантии.
– Три убийства тремя выстрелами своего рода рекорд. Где вы научились так хорошо стрелять?
– Отец учил меня, и Брэндон брал меня в тир. Иногда я выбивала сотню очков, стреляя по силуэту.
– Где оружие, которым вы воспользовались?
– У Брэндона. Он нашел револьвер там, где я его спрятала. Я рада, что он его обнаружил.
Я вопросительно посмотрел на нее.
– Не хочу, чтобы случилось что-нибудь еще, – объяснила она. – Я ненавижу насилие и убийства. Всегда ненавидела. Когда я была девочкой, то даже не могла похоронить мертвую кошку или вытащить мышь из мышеловки. Пока оружие оставалось у меня, я не могла бы успокоиться.
– Другие тоже.
Она не слышала меня. На ее лице застыло выражение, которое я видел в четверг вечером, – испуганное и выжидающее. На подъездной дорожке остановилась машина.
Глава 32
Я поджидал Черча с револьвером в руке. Его лицо под полями шляпы выглядело изможденным и осунувшимся. Рука метнулась к оттопыренному карману пиджака.
– Так я и знал, что это вы, – сказал он.
– Вам следовало застрелить меня, когда у вас был шанс. Теперь я бы на вашем месте не пытался это сделать. Ваша жена выбивала сто очков, стреляя по силуэту, а я обычно выбиваю девяносто девять беглым огнем.
– Я не собираюсь с вами соревноваться, Арчер. Не хочу иметь вашу кровь на своих руках.
– Тогда покажите мне ваши руки.
Черч протянул руки ладонями вверх и поморщился, когда я вытащил оружие у него из кармана. Это был голубоватый стальной револьвер 38-го калибра. Рукоятка была скользкой от частого использования. Я повернул смазанный барабан – револьвер был полностью заряжен.
– Возьмите его, – сказал Черч. – Это тот, что вам нужен.
Он перевел взгляд с оружия на жену. Она стояла, прислонившись к стеклянной двери в патио. Ее зеленые глаза переполняла жалость, и меня интересовало, о ком она горюет. О себе самой?
– Ты рассказала ему, Хильда?
Женщина молча кивнула.
– Значит, вы все знаете.
– Да. Где вы были?
– На шоссе. У меня возникла детская мысль бежать, все бросить и начать где-нибудь новую жизнь.
– Но тем не менее вы вернулись?
– Да, вернулся. Я понял, что не смогу бросить самого себя и буду вынужден жить с самим собой, где бы я ни находился. Веселенькая перспектива. – Он попытался сардонически усмехнуться, но лицо его исказила боль. – Конечно, дело не только в этом. Я не мог уехать, предоставить Хильде одной отвечать за все. Я виноват больше, чем она.
Хильда застонала. Ее лицо походило на лицо статуи под дождем.
