Рэймонд Чандлер - Сестричка
Я перевел взгляд на Мэглешена.
– Он опять позвонил, – буркнул Мэглешен.
– На сей раз не я.
– Ладно. Продолжай, – сказал Френч после паузы.
– Лагарди утверждал, что ничего не знает об Оррине Квесте. Медсестру он отправил домой. Потом подсунул мне одурманивающую сигарету. Когда я очнулся, то был в доме один. Но вскоре оказалось, что не совсем один: кто-то начал скрестись в дверь. Это был Оррин Квест на последнем издыхании, который, тем не менее, пытался из последних сил заколоть меня пешней.
Я повел плечами. На том месте между лопатками, куда он ткнул меня, слегка стянуло кожу, и только.
Френч сурово поглядел на Мэглешена. Тот покачал головой, но Френч продолжал глядеть на него. Бейфус стал негромко насвистывать. Сперва я не мог разобрать мелодию, потом вдруг сообразил, что это «Старый Мозес лег в могилу».
Френч повернулся ко мне и неторопливо произнес:
– У его тела не оказалось никакой пешни.
– Я оставил ее там, где она упала.
– Похоже, перчатка все же пригодится, – засопел Мэглешен и расправил ее между пальцами. – Кое-кто здесь лгун, и это не я.
– Оставь, – сказал ему Френч. – Ни к чему устраивать здесь представление. Если у парня была в руке пешня, это вовсе не значит, что он с ней и родился.
– Спиленная, – объяснил я. – Короткая. От рукоятки до основания три дюйма. Их в скобяных лавках такими не продают.
– А чего ради ему приспичило бросаться на тебя с пешней? – спросил Бейфус, иронически усмехаясь. – Ты же был его союзником. Приехал туда, чтобы оберегать его по просьбе сестры.
– Я был просто фигурой между ним и светом. Фигурой, которая двигалась, могла оказаться человеком, и даже тем, кто его ранил. Умирал он стоя.
Прежде я его ни разу не видел. Если он до этого видел меня, то мне об этом не известно.
– У вас могла бы завязаться прекрасная дружба, – вздохнул Бейфус. – Разумеется, если б не пешня.
– Из того, что он был вооружен ею и пытался меня заколоть, можно сделать кой-какие выводы.
– Например?
– В таком состоянии человек действует инстинктивно. Не изобретает новых способов. Квест ударил меня между лопатками и слегка проколол кожу, это было последнее усилие умирающего. Возможно, будь он в полной силе, пешня вошла бы в другое место и гораздо глубже.
– Долго мы еще будем болтать с этой обезьяной? – не выдержал Мэглешен.
– Вы разговариваете с ним, как с человеком. Давайте я поговорю с ним по-своему.
– Капитану такие вещи не по душе, – небрежно заметил Френч.
– К черту капитана.
– Капитану не по душе, когда захолустные фараоны так говорят о нем, – сказал Френч.
Мэглешен стиснул зубы, челюсть его побелела. Глаза сузились и заблестели. Он шумно втянул носом воздух.
– Спасибо за содействие, – процедил он и поднялся. – Я пойду.
Он вышел из-за стола и остановился рядом со мной. Протянул левую руку и приподнял мне подбородок.
– До встречи, голубчик. В моем городе.
И дважды хлестнул меня по лицу перчаткой, держа ее за пальцы. Кнопки больно впились в кожу. Я поднял руку и потер нижнюю губу.
– Черт возьми, Мэглешен, – остановил его Френч, – сядь, дай парню договорить. И держи руки от него подальше.
Обернувшись к нему, Мэглешен спросил:
– Думаешь, я так тебя и послушался?
Френч лишь пожал плечами. Мэглешен утер большой пятерней губы и вернулся к своему креслу. Френч сказал:
– Выкладывай свои соображения, Марлоу.
– Возможно, Клозен помимо всего прочего торговал наркотиками, – предположил я. – В его квартире пахло марихуаной. Когда я заглянул на кухню, там один типчик считал деньги. У него были пистолет и тонкий, остро заточенный нож. И то, и другое он пытался пустить в ход. Я отобрал их, и он ушел. По-моему, это был рассыльный. А Клозен до того допился, что на него уже нельзя было полагаться. В организациях этого не любят. Рассыльный счел меня полицейским. Этим людям не хотелось, чтобы Клозена взяли. Он бы тут же раскололся. И едва они учуяли в доме сыщика, Клозен был обречен.
Френч поглядел на Мэглешена.
– Что скажешь по этому поводу?
– Могло быть и так, – буркнул Мэглешен.
– Допустим, что так и было, – согласился Френч, – но при чем же здесь Оррин Квест?
– Курить марихуану может кто угодно, – сказал я. – Особенно когда тоскливо, одиноко, тяжело на душе, нет работы. Но чувства от нее уродуются и притупляются. Притом на разных людей марихуана действует по-разному.
Одни становятся задиристыми, другие бесшабашными. Можно предположить, что Квест кого-то шантажировал и угрожал донести в полицию. Вполне возможно, что все три убийства связаны с шайкой торговцев наркотиками.
– Это не согласуется с тем, что у Квеста была спиленная пешня, – заметил Бейфус.
– По словам лейтенанта, пешни у него не было, – возразил я. – Так что, возможно, мне она просто померещилась. А может быть, она ему просто попалась под руку. Может, у доктора Лагарди все пешни такие. Есть у вас что-нибудь против него?
Бейфус покачал головой.
– Пока нет.
– Доктор не убил меня и, возможно, не убивал никого, – сказал я. – Квест говорил сестре, что работает у доктора Лагарди, но его преследуют какие-то гангстеры.
– Этот Лагарди, – спросил Френч, делая пометки в своем блокноте, – что ты знаешь о нем?
– Он имел практику в Кливленде. Обширную, в центре города. Видимо, у него есть причина скрываться в Бэй-Сити.
– В Кливленде, вот как? – протянул Френч и уставился в угол потолка.
Бейфус опустил глаза в свои бумаги. Мэглешен сказал:
– Небось, делал аборты. Я приглядывал за ним одним глазом.
– Каким? – мягко спросил Бейфус.
Мэглешен покраснел.
– Наверное, тем, который ничего не видел на Айдахо-стрит, – сказал Бейфус.
Мэглешен подскочил.
– Ну вот что, остряки, к вашему сведению, мы всего-навсего отделение полиции в маленьком городке. Иной раз хоть надвое разорвись. Тем не менее, мне нравится эта мысль насчет марихуаны. Она может значительно облегчить мне работу. Я немедленно займусь этой проблемой.
Он твердым шагом направился к двери и вышел. Френч глядел ему вслед.
Бейфус тоже. Когда дверь закрылась, они поглядели друг на друга.
– Держу пари, сегодня вечером они опять повторят облаву, – хмыкнул Бейфус.
Френч кивнул.
– В квартире над прачечной, – продолжал Бейфус. – Отправятся на пляж, заберут трех-четырех бродяг, сунут в эту квартиру, а потом, после облавы, представят фоторепортерам.
– Много болтаешь, Фред, – оборвал его Френч.
Бейфус усмехнулся и умолк. Френч спросил меня:
– Раз уж ты строишь догадки, что, по-твоему, искали в том номере отеля «Ван Нуйс»?
– Квитанцию на чемодан с марихуаной.
– Неплохо, – одобрил Френч. – А где могла бы находиться эта квитанция?
– Я думал об этом. Когда мы с Хиксом разговаривали в Бэй-Сити, он был без парика. Дома парик не носят. Но на кровати в отеле он лежал в парике.
Возможно, надел его не сам.
– Ну и что? – спросил Френч.
– Под париком вполне можно спрятать квитанцию.
– Прилепить клейкой лентой изнутри, – подхватил Френч. – Неплохая мысль.
Наступило молчание. Оранжевая красотка вновь принялась печатать. Я поглядел на свои ногти. Они могли быть и почище. После паузы Френч неторопливо сказал:
– Только не думай, что ты вне подозрений, Марлоу. Вернемся к догадкам.
Почему ты решил, что доктор Лагарди жил в Кливленде?
– Я решил разобраться, что он собой представляет. Врач, если хочет практиковать, не может изменить фамилию. Пешня навела меня на мысль о Плаксе Мойере. Плакса Мойер действовал в Кливленде. Веселый Моу Стейн действовал в Кливленде. Правда, метод там был другой, но пешня все же остается пешней. Вы сами сказали, что ребята могут, поумнеть. А при этих шайках где-то на заднем плане всегда находится врач.
– Слишком надуманно, – не согласился Френч. – Слишком слабая связь.
– Если я укреплю ее, мне это пойдет на пользу?
– А сумеешь?
– Могу попытаться.
Френч вздохнул.
– С этой Орфамэй Квест все в порядке, – сказал он. – Я звонил ее матери в Канзас. Она действительно приехала сюда отыскивать брата. И действительно наняла для этого тебя. Отзывается Орфамэй о тебе хорошо. Но особых восторгов не выражает. Она действительно подозревала, что ее брат впутался во что-то нехорошее. Заработал ты что-нибудь на этом деле?
– Нет. Я вернул ей гонорар. У нее было мало денег.
– Значит, не придется платить подоходный налог с гонорара, – обрадовался Бейфус.
– Хватит об этом, – сказал Френч. – Следующий ход за окружным прокурором. А насколько я знаю Эндикотта, пока он обдумает как ходить, пройдет неделя.
И сделал жест в сторону двери. Я поднялся.
– Ничего, если я не буду уезжать из города?
Ответить они не потрудились.
Я стоял и смотрел на них. Ранка от пешни между лопатками засохла и горела, кожу вокруг нее стянуло. Щеки и губы ныли от удара не раз использованной перчаткой Мэглешена. Я словно бы находился глубоко под водой. Вода была темной, нечистой, и во рту ощущался соленый привкус.
