Бегущая могила (ЛП) - Гэлбрейт Роберт

— Правда?

— Да, но я получил жесткое “нет” на интервью от отца и двух детей. Отец был чертовски агрессивен. Другой ребенок — я говорю “ребенок”, они все уже взрослые — пока не ответил мне. Это Нив, старшая. Я не могу найти никаких следов матери, Дейрдре, и думаю, не сменила ли она имя или не уехала ли за границу. Свидетельства о смерти я не нашел. Мне не повезло и с Джорданом — это тот парень, которого, по словам Кевина Пирбрайта, били по лицу кожаной плеткой. Его нет ни в одном из переписных листов, так что он, должно быть, появился и исчез между переписями.

Но я, возможно, нашел старшую дочь Джонатана Уэйса, Эбигейл. Если я не ошибаюсь, она взяла девичью фамилию матери, Гловер, после того, как покинула церковь, и она пожарный.

— Буквально?

— Шланг, сирена, все, что нужно, если я нашел правильную женщину. Незамужняя, без детей, насколько я знаю, и живет в Илинге. Я также думаю, что вычислил девушку-лесбиянку, которая присоединилась к группе в подростковом возрасте, ту, с которой Робертсон беседовал для своей статьи.

— Уже?

— Да. Она есть в переписи 2001 года, и ее зовут Флора Брюстер. Возраст и дата совпадают. На ее странице в Facebook полно фотографий Новой Зеландии, и она из очень богатой семьи. Ее дед основал огромную строительную компанию: Хаусон Хоумс.

— Вы будете так счастливы в доме Хаусона? — сказала Робин, когда в памяти всплыл джингл из рекламы девяностых, про память о котором она и не подозревала.

— Пока не рухнут перегородки, да. Хаусон Хоумс не славится тем, что хорошо строит.

— Ты с ней связывался?

— Нет, потому что ее аккаунт в Facebook неактивен; она ничего не писала там уже больше года, но я нашел парня по имени Генри Уортингтон-Филдс, который является ее другом в Facebook и живет в Лондоне. Я думаю, что, возможно, именно он втянул ее в это дело и пробыл там всего неделю. Он рассказывает о том, что у него есть старый друг, которого церковь чуть не уничтожила. Очень злые, очень горькие, мрачные намеки на преступность. Я послал ему сообщение, но пока ничего не получил в ответ. Если он захочет поговорить, я смогу выяснить, что скрывается за замечанием Флоры Фергюсу Робертсону: “Есть кое-что, что вы не знаете”.

— Я думала о той девушке — Флоре — после того, как прочитала твое письмо, — сказала Робин. — Получается, уже два человека, которые покончили с собой или пытались это сделать сразу после выхода из церкви. Такое впечатление, что они уходят, надев на себя невидимые жилеты смертников. Затем появляется Утонувший Пророк и заставляет их взорвать их.

— Причудливый способ выражения, — сказал Страйк, — но да, я понимаю, что ты имеешь в виду.

— Я говорила, что на потолке храма нарисован Александр Грейвс с петлей на шее?

— Нет, не говорила.

— Это нездорово, не так ли? Они близки к тому, чтобы прославить самоубийство, повесив это на потолок. Приравнивают его к мученичеству для церкви.

— Я полагаю, что ВГЦ вполне устраивает, когда бросающие доводят себя до конца. Проблема решается сама собой.

— Но это придает вес тому, что сказала Пруденс, не так ли? О том, что нельзя слишком быстро вытаскивать Уилла Эденсора, не ожидая, что он вот-вот сорвется обратно…

В этот момент на лестничной площадке послышалось звяканье, и дверь во внешний офис открылась. Страйк и Робин удивленно переглянулись: никого не должно было быть, учитывая, что Мидж была в отпуске, а все остальные субподрядчики на работе.

В дверном проеме стоял Клайв Литтлджон, коренастый и крепкий, в плаще, заляпанном дождем, со стрижкой, не изменившейся от сильного ветра. Его глаза с тяжелыми веками моргали, глядя на партнеров, видневшихся через открытую внутреннюю дверь. В остальном он оставался невыразительным и неподвижным.

— Доброе утро, — сказал Страйк. — Думал, ты на муже новой клиентки?

— Он болен, — сказал Литтлджон.

— Болен?

— Она написала сообщение.

— Так… тебе что-то понадобилось?.

— Квитанции, — сказал Литтлджон, засунув руку в карман пальто и вытащив небольшую пачку бумаги, которую он положил на стол Пат.

— Хорошо, — сказал Страйк.

Литтлджон постоял еще секунду-другую, затем повернулся и вышел из кабинета, закрыв за собой стеклянную дверь.

— Как будто его облагают налогом за каждый слог, — тихо сказала Робин.

Страйк ничего не ответил. Он по-прежнему хмуро смотрел на стеклянную дверь.

— В чем дело? — спросила Робин.

— Ни в чем.

— Нет, что-то не так. Почему ты так смотришь?

— Как он собирался попасть внутрь? Я изменил график вчера вечером, чтобы мы могли наверстать упущенное. Иначе я бы уже сидел на хвосте у Фрэнка-2, и у тебя не было бы причин быть здесь — особенно во время почти урагана, — добавил Страйк, когда дождь застучал по окну.

— О, — сказала Робин, теперь тоже безучастно глядя вслед Литтлджону. — Ты слышал ключи до того, как открылась дверь?

— У него нет ключей, — сказал Страйк. — Или не должно быть.

Не успели они еще что-то сказать, как зазвонил мобильный Робин.

— Извини, — сказала она Страйку, проверив его. — Это Райан.

Страйк встал и направился во внешний офис. Его размышления о странном поведении Литтлджона были прерваны голосом Робин и ее взрывом смеха. Очевидно, планы на вечер менялись из-за погоды. Затем зазвонил его собственный мобильный телефон.

— Страйк.

— Привет, — сказал голос Илсы. — Как ты?

— Отлично, — сказал Страйк, в то время как Робин понизила голос во внутреннем кабинете, и его раздражение усилилось. — В чем дело?

— Слушай, надеюсь, ты не подумаешь, что я лезу не в свое дело.

— Скажи мне, что ты хочешь сказать, и тогда я скажу, не вмешиваешься ли ты, — сказал Страйк, не стараясь показаться слишком дружелюбным.

— Ну, сейчас тебе позвонит Бижу.

— О чем ты знаешь, потому что…?

— Потому что она только что сказала мне. Вообще-то, она сказала мне и еще трем людям, с которыми я разговаривала.

— И?

— Она говорит, что ты не отвечаешь на ее сообщения, так что…

— Ты позвонила, чтобы отчитать меня за то, что я не отвечаю на сообщения?

— Боже, нет, наоборот!

Во внутреннем кабинете Робин опять смеялась над тем, что сказал Райан. Этот человек просто не мог быть настолько смешным.

— Ну давай, — сказал Страйк Илсе, направляясь к внутренней двери и закрывая ее сильнее, чем это было необходимо. — Скажи свое слово.

— Корм, — тихо сказала Илса, стараясь, чтобы ее не услышали коллеги, — она сумасшедшая. Она уже сказала…

— Ты позвонила, чтобы дать мне непрошеный совет по поводу моей личной жизни, не так ли?

Робин, только что закончившая разговор с Райаном, поднялась на ноги и открыла дверь как раз вовремя, чтобы услышать слова Страйка,

— Нет, мне это не нужно. Так что, да, не вмешивайся.

Он повесил трубку.

— Кто это был? — удивленно спросила Робин.

— Илса, — отрывисто сказал Страйк, проходя мимо нее и садясь обратно за стол партнеров.

Робин, подозревая, что знает, о чем только что говорила Илса, молча уселась в кресло. Заметив это необычное отсутствие любопытства, Страйк сделал правильный вывод, что Илса и Робин уже обсудили его ночь с Бижу.

— Ты знала, что Илса собиралась указывать мне, как вести личную жизнь?

— Что? — спросила Робин, пораженная и вопросом, и тоном. — Нет.

— Правда? — сказал Страйк.

— Да, правда! — сказала Робин, и это было правдой: она могла сказать Илсе, чтобы та поговорила со Страйком, но она не знала, что она собирается это сделать.

Мобильный телефон Страйка зазвонил уже второй раз. Он не удосужился сохранить номер Бижу в своих контактах, но, будучи уверенным, кого сейчас услышит, ответил.

— Привет, незнакомец, — раздался ее безошибочно узнаваемый громкий, хриплый голос.

— Привет, — сказал Страйк. — Как дела?

Робин встала и вышла в соседнюю комнату под предлогом принести еще кофе. За спиной она услышала, как Страйк сказал:

— Да, извини, был занят.