Никита Воронов - Последняя ночь
Идти от метро до Дворца Молодежи Виноградову показалось далековато: время дорого, да и погода отнюдь не располагала к пешеходным прогулкам. Народу на остановке поначалу было немного, однако троллейбус заставил себя подождать, и когда он наконец прибыл, Владимир Александрович еле-еле втиснулся внутрь.
Ладно, теперь-то уж чего? Главное — добрался!
Виноградов перепрыгнул огромную лужу напротив семейного общежития и вскоре уже был у цели.
Дворец Молодежи на набережной… Он был выбран для предстоящей встречи совсем не случайно — по традиции поздней осенью облицованные мрамором холлы второго этажа на неделю сдавались в аренду участникам «Международной печатной ярмарки».
Сотни человек из России и стран Содружества собирались на свою профессиональную «тусовку» — здесь они раз в году были не конкурентами, а веселыми и дружелюбными членами гильдии книгоиздателей и книготорговцев.
Банкеты, банкетики, междусобойчики…
Нет, разумеется на ярмарке нередко заключались и взаимовыгодные коммерческие сделки. Но все же главным для этих людей на неделю была возможность просто-напросто «оттянуться» в своем, достаточно узком и специфическом, кругу.
— Здравствуйте!
На первый этаж Виноградов проник беспрепятственно, но перед лестницей его осадили не очень вежливые ребята спортивного вида:
— Вы куда?
— Наверх, — Владимир Александрович показал пальцем в сторону перегородки, из-за которой отчетливо доносились нетрезвый женский смех и перезвон хрусталя.
— Вы участник ярмарки? Где ваш пропуск?
— Я приглашенный.
— Тогда оформите гостевую карточку.
Людей вокруг почти не было — все, кому положено, уже находились внутри, а случайные посетители мирно ушли восвояси.
— Я не надолго! — По старой милицейской привычке Виноградов терпеть не мог, когда его куда-нибудь не пускают.
— Все равно. Надо оформить карточку.
— Да, так положено, — подтвердил слова напарника «спортсмен» постарше. — Если на Вас имеется письменная заявка…
На втором этаже, за могучими спинами охраны, невидимый и недоступный пока для Владимира Александровича оркестр грянул туш.
— Извините! — Запоздалый счастливчик, носитель красивого пропуска с фотографией, выбежал из туалета, проскользнул между замершими на лестнице мужчинами и понесся на медные звуки духовых инструментов.
— Где это выписывают? Ну, гостевые карточки?
— В отделе регистрации. Обратно по коридору — и сразу же налево. Там столики с табличками.
Виноградов сделал вид, что не испытывает в отношении стражей порядка ничего, кроме искреннего уважения, и отправился вниз, к представителям оргкомитета. Там одинокая женщина со следами вчерашнего банкета на красивом, но перенасыщенном косметикой лице без лишних слов заполнила и выдала Владимиру Александровичу пластиковый прямоугольник на прищепке.
— Фамилию сами впишите, ладно? — Она не выспалась и настолько уже обалдела от сутолоки и суеты, что выдала бы пропуск даже Басаеву с пулеметом.
Адвокат поблагодарил несчастную жертву похмельного синдрома и почти на ее глазах вывел черным фломастером по специально отведенной строке:
«ДОСТОЕВСКИЙ Ф. М. Писатель»
— Вот, совсем другое дело! — похвалил его охранник помоложе, увидев прицепленную к лацкану табличку.
— Видите, как просто и быстро, — кивнул другой страж ворот. — А то некоторые скандалят, понимаешь…
— Нет, ну что вы! Порядок обязательно должен быть, — согласился Виноградов. — В конце концов, вы это делаете для нашего же блага, верно?
—
…Человека, на встречу с которым опаздывал адвокат, в недалеком прошлом звали просто Леня. Имелась у него, разумеется, и фамилия, но фигурировала она только при составлении административных протоколов.
Зато среди спекулянтов-«мажоров» и мелких валютчиков Леня был известен как Студент, а вот по специальным учетам милицейской агентуры проходил под соответствующим номером и псевдонимом «Мартов».
Происхождение этого псевдонима объяснялось отнюдь не особой симпатией старшего оперуполномоченного БХСС Виноградова к меньшевикам из российской социал-демократии. Просто Владимир Александрович «сделал» его в самом конце квартала, который как раз и приходится на первый весенний месяц.
— Мартов? — переспросил тогда начальник отделения, глянув на свежеисполненную подписку о негласном сотрудничестве.
— А чем плохо?
— Плевать! Хоть бы и Троцкий…
И выдал толстую пачку пронумерованных бланков:
— Заполняй!
Так и появился в сети милицейского спецаппарата еще один боец невидимого фронта.
Владимир Александрович и Леня были тогда молоды и в меру циничны. Выгода от их встреч оказалась вполне обоюдной — Студент теперь мог без особой оглядки на «органы» БХСС делать свой полукриминальный бизнес, а задержанные по его информации конкуренты оборачивались для Виноградова высокими оперативно-розыскными показателями.
Случалось, и выпивали вдвоем… Словом, за годы негласного сотрудничества между ними установились отношения если и не дружеские, то во всяком случае далеко выходящие за рамки деловых.
— Мы в ответе за тех, кого приручили… — постоянно цитировал классика капитан Виноградов.
И поэтому, когда пришло время уйти «наверх» и сменить объект оперативного обслуживания, вызвал он «Мартова» на конспиративную квартиру:
— С кем-нибудь другим сотрудничать будешь?
— Нет.
— Подумай. Я тебя больше прикрывать не смогу.
— Плевать…
— Ну и правильно. — Владимир Александрович достал из-под скатерти бутылку и налил по первой: — Будь здоров! Мы славно поработали. Верно?
— Верно, Саныч. Давай за то, чтобы у нас все было и нам за это ничего не было!
Так они и расстались — не то, чтобы со слезами на глазах, но и без радости, крепко и навсегда повязанные общей опасной тайной.
Однако давно и не нами замечено: Ленинград — город маленький, даже при обоюдном желании разминуться в нем почти невозможно… За минувшие годы судьба то и дело сводила их на короткое время, ничего не требуя и ни к чему не обязывая, а потом опять играючи растаскивала в противоположные стороны.
Но на этот раз встреча была спланирована, и инициатором ее выступил Владимир .Александрович. За день до начала осенней ярмарки он набрал номер радиотелефона.
— Алле! Слушаю.
— Это я, здравствуй. Узнал?
— Саныч? — удивился Студент. — Привет!
— Говорить можешь?
— Вроде бы… Что-то случилось?
— Ты как насчет повидаться?
— Очень нужно? — видимо собеседник покосился на часы или «еженедельник» в кожаном переплете.
— Хотелось бы… — В последней, полученной Виноградовым от Лени, визитной карточке местом работы бывшего валютного спекулянта значился Издательский Дом «Ладога-плюс». — Ты по-прежнему коммерческий директор?
— Да. А что, Саныч, неужели написал чего-нибудь? Романчик про милицию?.. Давай, неси!
— Нет, пока рано.
— А что? Сейчас все пишут. И кто может, и кто не может… У тебя бы получилось.
— Леня, ты завтра-то как? — вернул беседу в конструктивное русло Виноградов.
— Завтра… Завтра ярмарка открывается! Понимаешь?
— Понимаю. А послезавтра?
— Послезавтра все опохмеляться будут, так что тоже… Вообще, там целую неделю будет дым коромыслом.
Столько Владимир Александрович ждать не мог, поэтому они договорились, что встретятся прямо во Дворце молодежи. С точки зрения конспирации это было не безупречно, хотя иногда оперативная наглость действует лучше самых проверенных мер предосторожности: лежащее на виду обнаружить всего труднее.
…И вот теперь он с бокалом бесплатного шампанского в руке выискивал в шумной и неорганизованной толчее книгоиздателей и книготорговцев своего бывшего негласного сотрудника.
Дамы и господа, собравшиеся вокруг импровизированной трибуны, были уже изрядно навеселе. Впрочем, пьяных до полного неприличия не наблюдалось — те, кто не смог оправиться после вчерашнего банкета, отлеживались по квартирам и гостиничным номерам, и на утреннюю презентацию прибыли самые стойкие.
Несмотря на дурную привычку спешить, Владимир Александрович некоторое время послушал забравшегося на трибуну оратора — молодого и, видимо, очень удачливого москвича. Парень с юмором рассказывал о том, как летом «полиция нравов» изъяла тираж «Энциклопедии банного дела»:
— И тогда я спрашиваю: «Товарищ полковник, а вы сами пробовали париться в рубашке и галстуке? Или все-таки раздеваетесь?» Ну, он, конечно…
Виноградов касался губами шампанского, смеялся вместе со всеми, кивал, аплодировал — одновременно притирая себя к окружающей обстановке и стараясь раствориться в ней до эффекта незамечаемости.
Лени в поле зрения не было. Зато в противоположном углу о чем-то беседовал с популярной телеведущей господин Удальцов — судя по отсутствию камеры рядом и слащавому выражению на физиономии Андрея Марковича, разговор носил характер неофициальный и ни к чему не обязывающий.
