Ричард Пратер - Странствующие трупы
Ну что ж, я не имею ничего против, чтобы на пару часов меня реабилитировали. Не сегодня вечером, разумеется. Но, возможно, в скором времени...
– Как ты думаешь, сумеешь ли ты сейчас приехать в клуб, Шелл?
– Ну... не сегодня. Однако, довольно скоро. Даже очень скоро.
Я на секунду задумался.
– Между прочим, Лилли, как у тебя дела с полицией? Принимая во внимание плачевное положение Сирила и...
– Ох, я вроде бы получила испытательный срок. Должна хорошо вести себя.
– Да, трудная задача.
– Мне нельзя водить дружбу с... ну, ты сам знаешь.
– Да, понятно.
– Я сегодня ездила в управление и долго беседовала с полицейским начальством. Однако, они держались очень мило. Фактически я-то сама ничего плохого не сделала. Все это дело рук Сирила. Ну, а я перепугалась, почувствовала себя такой беззащитной...
– Представляю.
– Поэтому они даже не собираются сажать меня в тюрьму или как-то по-другому наказывать. Как мне теперь кажется, полицейские не такие уж страшные.
– Полицейские тоже люди...
Я закрыл глаза.
– Как ты была одета, когда разговаривала с ними?
– Точно так, как сейчас. В своем золоченном платье. Ты его не видел? У меня не было времени переодеться.
– Естественно. Опиши мне свое платье, Лилли.
Она описала довольно подробно. Должно быть, что-то сногсшибательное. Да, декольте впереди до самого пояса.
Потом она сказала:
– Мне нужно бежать, Шелл. Уже пора выступать. Обязательно приходи, когда сможешь. Я понимаю, что сегодня ты должен чувствовать себя ужасно усталым.
– Да, вроде того. Но настроение у меня начинает... подниматься.
– Пока, Шелл.
– Пока, Лилли.
Положив трубку на место, я обнаружил, что улыбаюсь. Это немного причиняло боль, но я улыбался.
Я прикончил свой бурбон и принялся смешивать новый, но тут вспомнил о графине с мартини, который приготовил вечером в воскресенье. Вот чего мне хотелось! Ничто не сравнится с мартини, если ты уже начал улыбаться.
Собственно, почему графин? Ведь я тогда разлил его по стаканам. Они уже замерзли, ведь я успел сунуть их на несколько минут в морозильник. Вечером в воскресенье. Понятно, что с той минуты я даже не заглядывал в него.
Теперь я вытащил один стакан. Эти стаканы существовали у меня для ночей "полнейшего безумия".
Телефон зазвонил в тот самый момент, когда я собирался сделать первый осторожный глоточек "Безумия" двухдневной давности.
На этот раз я поднялся к телефону куда быстрее. Разумеется, нужно хоть немножко двигаться, что за идиотизм сидеть на одном месте, дожидаясь, когда онемеют руки и ноги!
– Слушаю!
– Шелл? Это Зазу.
– Правда? Какими судьбами?
Она тоже была хорошо информирована обо всех новостях, включая телепередачи, и сразу же мне об этом сообщила.
Потом я услышал:
– Шелл, я вас прощаю.
– Вы что?
Я передвинул свой едва не отмороженный язык в другую сторону рта:
– Вы прощаете меня? Это мило, надо думать. За что?
– За то, что вы сделали папе... Вы как-то странно говорите. У вас поврежден рот?
– Нет. Откровенно говоря, я выпил переохлажденного мартини.
Она ничего не ответила. Потом сказала:
– Он в тюрьме, но это все равно должно было случиться. Мы с мамой знали об этом.
– Мама тоже, да?
– Да. И в конце концов, вы же спасли ему жизнь... Бомба... начиненный динамитом труп...
Новая пауза.
– Шелл?
– Да?
– А вы меня прощаете?
– Ну...
Мне пришлось немного подумать. В действительности я давно простил, хотя по ее милости мне пришлось пережить один из самых ужасных моментов в своей жизни. Однако, если встать на ее сторону...
– Почему нет? – сказал я. – Черт побери! Конечно, я вас прощаю. Ведь вам в действительности двадцать два, верно?
– Да.
Это прозвучало очень вкрадчиво. И не менее вкрадчивым голосом был задан новый вопрос:
– Полагаю, я была ужасной, Шелл?
– Ну...
– Но, в конце концов, он мой отец. И я должна была бороться за него, верно?
– Полагаю, да. Вот что я вам скажу, Зазу. Если я когда-нибудь окажусь в настоящей беде и мне понадобится человек, чтобы выручить меня, я надеюсь, вы будете на моей стороне?
– Я и так на вашей стороне, Шелл. В известном смысле.
– Да? В каком?
– О... Вы сами знаете.
Опять это проклятое "сами знаете".
Мы поговорили еще несколько минут. Когда она повесила трубку, для меня многое прояснилось.
Я прошел на кухню и вернулся со своими стаканами. Усевшись на диван, сделал еще осторожный глоток и поморщился. Напиток был все еще холодным. И потом в нем чего-то не хватало. Чего?..
Говорят, что улучшает вкус опущенная в вино маслина.
Как раз в тот момент я смотрел на маленький столик возле дивана. Посреди него по-прежнему лежал квадратик черного бархата, в центре которого красовался мой агат.
Я ничего не мог поделать. О чем бы я ни думал, мои мысли возвращались... вы знаете к чему.
Поэтому я взял агат и опустил в мартини. Поверьте, он его сразу немного согрел. Вино даже приобрело лучший вкус, а мне казалось, что я вижу танцующую Сивану.
И это было прекрасно.
Допив стакан до конца, я поставил его на столик и задумался. Все плохие мысли куда-то исчезли.
Опять зазвонил телефон.
Я вскочил с места и совершил прыжок к аппарату, которому могла бы позавидовать газель. Прыжку, разумеется. Клянусь, я чувствовал себя превосходно.
– Хэлло, – сказал я уверенно в трубку, – Сивана?
![Ричард Пратер - Торговец плотью [= Торговец живым товаром]](/uploads/posts/books/248498/248498.jpg)
