Росс Макдональд - Живая мишень
— И сто тысяч долларов, — добавил Спейпер.
Хэмфри раздраженно взглянул на него.
— Деньги, по-моему, на втором месте.
— Все верно, но сотня тысяч — это изрядная сумма, — Спейпер оттопырил нижнюю губу и уставился на меня. — Если вы закончили с Арчером, то позвольте мне побеседовать с ним.
— Пожалуйста, — согласился Хэмфри. — Мне пора возвращаться в город.
Он забрал тело Алана с собой. Когда мы остались вдвоем шериф тяжело поднялся и встал возле меня.
— В чем дело, шериф?
— Может быть, вы кое-что мне расскажете, — он сложил на груди толстые руки.
— Я уже рассказал все, что знал.
— Может, и не все. Вы не рассказали о минувшей ночи. Я услышал об этом сегодня утром у Коултона. Он сообщил, что машина, в которой ездил Лэсситер, была взята напрокат в Пасадене, и что вы знали об этом, — Спейпер повысил голос, словно хотел ошеломить и запугать меня. — Вы не сообщили нам о том, что видели эту машину раньше, еще до того, как было получено письмо от похитителей.
— Я видел похожую, но не думал, что это та самая.
— Но вы все же предполагали, сказав об этом Коултону. Вы передали эту информацию полицейскому, который не мог ее использовать, так как это не его округ. А мне вы почему-то не сообщили. Если бы вы сказали нам об этом, мы бы схватили его. Предотвратили бы убийство и вернули деньги.
— Но не Сэмпсона, — буркнул я.
— Не вам об этом судить, — Спейпер покраснел от злобы. — Вы скрыли это и помешали мне четко исполнить свои обязанности. Вы утаили важную информацию. После того как Лэсситер был убит, вы исчезли. В это же самое время исчезли и деньги.
— Мне не нравится ваш намек.
Я поднялся. Спейпер был высокого роста, и наши глаза оказались на одном уровне.
— Вам это не нравится! Думаете, мне это нравится? Я не сказал, что вы взяли деньги — это еще надо доказать. Я не говорю, что вы застрелили Лэсситера, я говорю, что вполне могли это сделать. Мне нужен ваш пистолет, и я хочу знать, что вы делали, когда мой помощник догнал вас. И еще я желаю знать, что вы делали потом.
— Я искал Сэмпсона.
— Вы искали Сэмпсона, — повторил он с иронией. — И вы думаете, я поверю вам на слово?
— Можете не верить. Я работаю не на вас.
Он выпрямился, упершись руками в бока.
— Если вы намерены ссориться, я сейчас же укрощу ваш нрав.
Мое терпение лопнуло.
— Сейчас не очень подходящее время для этого, но вы сами затеваете ссору.
— Вы знаете, с кем вы разговариваете?
— С шерифом. С шерифом, на котором висит трудное дело и у которого пусто в голове. Вы похожи на упрямого козла.
Спейпер побледнел.
— Об этом станет известно в Сакраменто, — заикаясь от злости, прошипел он, — когда кончится ваша лицензия.
— Это я уже слышал не раз. Я все равно буду продолжать свою работу и скажу вам, почему. У меня незапятнанная репутация, и я не задеваю людей, пока они не трогают меня.
— Стало быть, вы мне угрожаете? — он расстегнул кобуру. — Вы арестованы, Арчер!
Я сел, положив нога на ногу.
— Спокойнее, шериф. Сядьте и успокойтесь. У нас есть о чем поговорить.
— Я поговорю с вами в полиции.
— Нет, здесь, — возразил я. — Или отвезите меня к иммиграционному инспектору.
— Какое он имеет к этому отношение?
Спейпер прищурился, стараясь казаться проницательным, но его лицо выражало замешательство.
— Разве вы иностранец?
— Я уроженец здешних мест. Здесь, в городе, есть такой инспектор или нет?
— В Санта-Терезе нет. Ближайший — в федеральной конторе, в Вентуре. Но зачем он вам?
— Вы часто имели с ним дело?
— Много раз, когда я проверяю нелегально пребывающих у нас иностранцев, то обращаюсь к нему. Вы хотите меня одурачить, Арчер?
— Сядьте. Я не скажу вам, что делал прошлой ночью, зато сообщу вам кое-что другое. Это осчастливит вас и инспектора. Я дарю это вам от чистого сердца.
Он тяжело опустился в кресло. Его злость постепенно испарялась, уступая место удивлению.
— О чем это вы?
Я рассказал ему о крытом синем грузовике, о коричневых людях в храме, о Трое, Эдди и Клоде.
— Трой — глава банды, в этом я уверен. Остальные ему помогают. Они нелегально переправляют мексиканцев точно по расписанию от мексиканской границы к району Бейкесфилда.
— Да, это такие места, где легко можно перейти границу, — согласился Спейпер. — Я был там несколько месяцев назад вместе с пограничниками. Там ничего не стоит проползти под проволочным заграждением с одной дороги на другую.
— А там их уже поджидает грузовик Троя. Храм используется как перевалочный пункт для нелегальных иммигрантов. Бог знает, сколько их там перебывало. Прошлой ночью там было двенадцать мексиканцев.
— Они все еще там?
— Сейчас они в Бейкесфилде, но я полагаю, что на них можно организовать облаву. Если вам удастся поймать Клода, я почти уверен, что он заговорит.
— Боже! — воскликнул Спейпер. — Если они перевозят по двенадцать за ночь, то получается триста шестьдесят в месяц. Вы знаете, сколько за это платят?
— Нет.
— Приблизительно около ста долларов за каждого. Этот Трой делает большие деньги.
— Грязные деньги. Бедных мексиканцев перевозят как скотину, отбирают у них документы и делают из них бесправных батраков.
Шериф подозрительно посмотрел на меня.
— Не забывайте, что они тоже нарушают закон. Однако мы их не наказываем, если только они не совершили уголовных преступлений. Мы отвозим их обратно, на границу, и отпускаем. Но Трой со своей бандой — это другой разговор. Их дела пахнут тридцатью годами каторжной тюрьмы.
— Вот и прекрасно.
— Вы не знаете, где бывает он в Лос-Анджелесе?
— В заведении под названием «Дикое Пиано», но теперь он не покажет туда и носа. Я рассказал вам все, что сам знаю.
Правда, умолчал о гангстере, которого утопил, и о блондинке, поджидавшей Эдди.
— С вами, кажется, полный порядок, — медленно проговорил шериф. — Можете забыть мои слова об аресте. Но если ваше сообщение окажется липой, то я снова вспомню про вас.
Я не ожидал благодарности, а поэтому и не был разочарован.
Глава 27
Я остановил машину на дороге под эвкалиптами. В пыли все еще виднелись следы шин грузовика. Внизу на дороге, задом к ограде, стоял «седан», покрытый пылью. На регистрационной карточке, прикрепленной к рулю, я прочитал имя: «Марчелла Финч».
Вчера при лунном свете домик казался белым, а теперь, в лучах полуденного солнца, он выглядел низким, ветхим, заброшенным — грязное пятно на фоне голубого неба. Вокруг все замерло, все было неподвижно, кроме волн на море и травы, шевелящейся от ветра. Мелкая пыль приглушала мои шаги.
Я постучал в дверь, она со скрипом приоткрылась.
— Кто там? — спросил женский голос.
— Гм… — промычал я, но ничего не ответил. Я не входил и ждал: у нее могло быть оружие.
— Есть там кто-нибудь? — повысила голос женщина.
— Эдди, — тихо проговорил я.
Эдди уже не мог говорить, но я воспользовался его именем.
— Эдди? — тихо и удивленно спросила она.
Я ждал. Ее шаги прошелестели по полу, затем появились ее руки. Я схватил ее.
— Эдди!!!
Ее лицо, выглянувшее из-за двери, выражало отчаяние и безнадежность. Ослепленная солнцем, она прищурилась в надежде увидеть Эдди.
Марти здорово постарела за эти двенадцать часов. Под глазами у нее появились круги, а в уголках рта — морщины. Бесплодное ожидание Эдди надломило ее. Внезапно ее лицо перекосилось от бешенства. Ногтями она вцепилась в мою ладонь и закричала:
— Подлый обманщик!
Ее слова резанули меня, но все-таки это была не пуля. Я поймал ее за другую руку и втолкнул в дом, захлопнул за собой дверь ногой. Она попыталась ударить меня коленом, но я ловко увернулся и усадил ее на кровать.
— Я не хочу причинить тебе вреда, Марти.
Она закричала мне что-то в лицо, но ее крик перешел в сухой кашель. Она упала лицом вниз на кровать, зарывшись в одеяло. Ее тело ритмично вздрагивало в предчувствии горя. Я стоял над ней, терпеливо слушая ее рыдания.
Тусклый свет проникал сквозь грязные окна, отражаясь на серых стенах и ветхой мебели. За кроватью, на старом портативном радиоприемнике, лежала коробка спичек и пачка сигарет. Через некоторое время Марти поднялась и, закурив коричневую сигарету, глубоко затянулась. На ее груди распахнулся халат, но она не поправляла его, словно теперь это не имело значения.
Слова, срывавшиеся с ее губ вместе с дымом, были полны презрения:
— Я должна устраивать истерику, чтобы доставить удовольствие легавому!
— Я не легавый.
— Ты знаешь, как меня зовут. Я все утро ждала блюстителей закона. — Марти взглянула на меня с холодным презрением и любопытством. — До чего же ты подлый, ублюдок! Расправился с безоружным Эдди и теперь называешь себя его именем. На минуту ты заставил меня поверить, что по радио ошиблись, а оказалось, что это блефовал ты, подонок! Разве можно быть еще подлее?!
