Ричард Пратер - Джокер в колоде
Его фраза воскресила в памяти еще один эпизод — дело, которым я занимался, когда познакомился с Джерри. Это было преступление на почве страсти: один молодой парень, оттягивавшийся за столиком в «Лупо», убил другого юношу, размозжив ему череп позолоченной статуэткой праксителевского Гермеса. Мне показалось весьма странным совпадением, что Джерри, знавший Лоримера еще со времен «Лупо», теперь обслуживает его здесь, в «Пурпурной комнате». Хотя на самом деле ничего удивительного. Таких баров, как этот, не так уж много, а «Лупо» был точно таким же заведением.
В моей голове творилась неразбериха, мысли путались. Что за черт? Как здесь оказалась Ева, о чем она говорит с Гердой — женой Лоримера? И вообще, почему она здесь?
Лоример отхлебнул свой розовый коктейль, соскользнул со стула и направился в нашу сторону. Возможно, в комнату с вывеской «Парни».
— Джерри, здесь есть запасной выход?
— Конечно, как раз на парковочную стоянку. Некоторые посетители предпочитают заходить в бар с этой стороны, а не через парадный вход.
— Покажи мне.
Лоример притормозил у столика и заговорил с Гердой. Потом он что-то сказал Еве и снова зашагал к нам. Я достал двадцатидолларовую бумажку, сунул ее Джерри, а тот уже направился к заднему выходу.
Он распахнул дверь, я проскользнул и бросил напоследок:
— Ты меня не видел, Джерри. Ноги моей здесь не было.
Он кивнул и закрыл за мной дверь. Перед тем как она захлопнулась, я заметил, как Лоример зашел за пурпурную штору. Я огляделся по сторонам: десять или двенадцать машин, среди них белый «тиберд» Евы. За стоянкой виднелась аллея. Я вошел в нее и рысью припустил к своему «кадиллаку».
Минут через двадцать из «Пурпурной комнаты» вышел Лоример и остановился под навесом. Он был один. Я припарковался в полуквартале от бара, развернув машину к Уилширскому бульвару. Служащий вывел автомобиль Лоримера; тот торопливо развернулся и поехал в сторону Уилшира. Я сел ему на хвост. Он оставил машину у обочины перед «Стандишем» и вошел в отель. К тому времени, когда я припарковался и двинулся за ним, он уже скрылся из виду. Стрелка показывала, что лифт поднялся на верхний этаж, где находились номера люкс.
Я подождал, когда лифт опустится в вестибюль. Здесь было самообслуживание, поэтому я нажал на кнопку, и кабинка поползла вверх. В голове царила сумятица. Лифт остановился, я вышел в коридор, где размещались два номера люкс. Тот, что справа, занимал Лоример. Я шагнул к его двери и нажал на кнопку.
Прозвучал тихий звонок, похожий на гонг.
Ручка щелкнула, дверь открылась.
Она стояла там в узком, облегающем фигуру платье почти такого же оттенка, как ее глаза.
И ее волосы не были белыми — наоборот, черные как смоль.
Ева.
Глава 18
Сам удивляюсь, но я никак не отреагировал. Наверное, оттого, что в последние несколько часов моей нервной системе пришлось пережить слишком много потрясений. А может, это был эффект калейдоскопа: все, что за этим стояло, было перепутано где-то внутри меня и вдруг начало складываться воедино.
Я пока просто стоял словно набрав в рот воды и пялился на Еву. Кажется, она тоже была потрясена, но быстро пришла в себя:
— Шелл, какого черта ты здесь делаешь? Что тебе нужно?
Она говорила — или, может, мне просто казалось, что она говорила, — очень медленно, вставляя между словами значительные паузы, давая свободу и пространство каждому слову по отдельности и окружая его весомой многозначительностью.
Я ничего не ответил, шагнул вперед и шире распахнул дверь. Она попятилась, круто повернулась и пошла по лавандовому ковру к белому дивану, где мы с Лоримером сидели накануне вечером. Ее пиджак лежал на спинке дивана, а перед ним на полу стояла большая черная сумка.
Теперь она говорила резко и зло:
— Очень странно, что ты явился сюда. Я просто зашла повидать Лоримера, я была здесь раньше случайно, всего один раз, но мне нужно было срочно спросить его кое о чем. И тут же являешься ты.
Она остановилась возле дивана, нагнулась и подняла сумку, а потом посмотрела мне прямо в лицо. Я подошел к ней и остановился в двух шагах. Ева потеребила пальцами кожаную завязку и открыла сумку. Пошарила внутри, ища что-то, и как раз в этот момент в дверях появился Гораций Лоример. На нем был шикарный халат, расшитый бисером, белый шелк или атлас блестел и переливался всеми цветами радуги. В этом наряде он смахивал бы на принца из Хамаду или Самарканда, если бы не круглое, толстое, розовощекое лицо Санта-Клауса.
Он меня тотчас узнал, как только я повернул голову. Лоример замер, будто наткнувшись на невидимую преграду, его нижняя челюсть отвисла, и вдруг он… завизжал. Это был пронзительный, но писклявый, душераздирающий визг — так может кричать напуганная женщина. Не мешкая ни секунды, он метнулся назад в комнату.
И вот это произошло. В тот же самый миг. Что-то случилось со временем — оно стремительно убыстрилось почти так же, как в том странном фильме Джима. Как бы под воздействием какого-то толчка у меня возникло чувство — и это не просто плод моего воображения, — что в группе клеток моего мозга на самом деле происходят какие-то физические изменения, возможно, пока неведомые науке. Все, что уже произошло, все, что я слышал или сделал за последние несколько дней, ярко вспыхнуло в сознании и предстало передо мной: десятки разрозненных кусочков слились в одно целое без трещин и помех, все встало на свои места, и я понял. Ясно и четко.
Я быстро повернулся и с размаху занес вверх правую руку. Я не просто хотел ее ударить, я собирался снести ей голову. Мой кулак чиркнул ее по виску — это был скользящий удар, не мощный, но вполне надежный. Она была без сознания, когда падала на ковер.
Я среагировал как раз вовремя. Едва успел. Ей не хватило доли секунды, чтобы нажать на спуск.
Пистолет, который она выхватила из черной сумки, упал и отлетел в сторону. Я подобрал его. У Лоримера продолжался припадок, если судить по истеричным, безумным выкрикам. Он вновь ворвался в гостиную — обезумевший от испуга истеричный толстяк. В его правой руке плясал маленький пистолет.
Ему ничего не стоило сразить меня пулей из этого якобы игрушечного пистолета. В таких ситуациях я не особенно задумываюсь над вариантами. Я выстрелил в него четыре раза — в грудь, еще куда-то и для верности — в голову.
Я подождал, пока Ева очнулась и, застонав, медленно села.
— Все, Герда. Я только что убил твоего мужа.
Глава 19
Ева перевела блуждающий взгляд своих зеленых глаз с меня на Горация Лоримера, распластавшегося на лавандовом ковре. Потом снова посмотрела на меня.
— Он… мертв?
— Можешь в этом не сомневаться. Так же мертв, как Аарон Парадиз.
— Ты убил его, — сказала она, снова глядя на Горация. — За что? Почему, Шелл?
— Ох, перестань ломать комедию, Ева или Герда, — между нами, старыми приятелями, давай ты останешься Евой, о'кей?
— Похоже, ты спятил…
— Я же сказал тебе, хватит валять дурака, — твердо сказал я. — Я понял, что ты натворила и зачем ты это сделала, Ева. Я знаю, зачем ты убила Аарона Парадиза, хладнокровно и безжалостно нажав на спуск. Я знаю, зачем ты явилась к нам на вечеринку ночью в субботу. Уверен, ты стреляла в Джима — он сам сказал, что это твоих рук дело. В некотором роде. Мне известно о торговле наркотиками, о нефти на Бри-Айленде, о «рождественской елке», — черт возьми, мне известно все, дорогуша. Поэтому присядь и хорошенько поразмышляй.
А когда обмозгуешь ситуацию, мы с тобой немного поболтаем.
С каждым сказанным мной словом ее лицо все больше вытягивалось и бледнело, на глазах старело. И хотя ее черты напряженно застыли и четче выделились линии, она, ничего не скажешь, все же была очень красива — внешне, я имею в виду. Внутри это была куча дерьма.
До этого я не обратил внимания на то, как Ева была одета, но сейчас был просто поражен, заметив сходство с фотомоделью из «Кавалер», одетой во что-то по образцам из журнала «Вог». На ней было плотно облегающее вечернее платье с глубоким квадратным декольте, обнажающим округлую белизну и нежную глубокую ложбинку, но почему-то это чудесное зрелище оставило меня равнодушным.
Слева от дивана, рядом со столиком, на котором возвышалась скульптура обнаженного юноши с ребенком и виноградной гроздью, лежали два рыжевато-коричневых чемодана. Они были открыты, потому что я уже успел порыться в них и обнаружил там одежду Евы, нижнее белье с «молниями» и две пары туфель. Все свидетельствовало о том, что она приготовилась к отъезду.
Ева посмотрела на раскрытые чемоданы, на мертвого Горация, перевела взгляд на меня. Нет, она и не думала признать свое поражение.
— Я не… убивала Аарона. — Она пожала плечами. — Это он, Гораций.
— Ева, перестань отпираться. Когда сюда нагрянет полиция, очень скоро выяснится, что ты — жена Горация Лоримера, та самая, из Сан-Франциско, и что никакой Евы Энджерс в природе не существует.
