Дэн Кавана - Насчет папайи
— Здесь можно разговаривать, — сказал Даффи своим самым конфиденциальным тоном. Это был не вопрос, но утверждение.
— О да.
Даффи взглянул на приоткрытую дверь у Далби за спиной: она, вероятно, вела в спальню и пост-коитальную ванную. Он постарался, чтоб его взгляд был воспринят как второй вопрос.
— Мы одни, — уверил его Далби.
Тогда Даффи, как и подобает помощнику лорда Брауна, перешел прямо к делу и доверительно заговорил:
— У меня на подходе два центнера травки, но вы, насколько мне известно, травкой не интересуетесь. Я вас понимаю, травка — вещь скучная, и лично мне курение кажется отвратительной привычкой, хотя я, конечно, никого не имею в виду. Через недельку или две должна прийти небольшая партия кокса. И как раз сейчас я реализую превосходный гер…балайф. Такой у меня ассортимент. Почему я вышел на вас? Да потому, что мне срочно нужны деньги, чтобы оплатить следующую поставку, а она довольно значительная. Иначе я бы не стал искать новых контактов. Я слышал, что вы человек надежный и вам можно доверять. Так, по крайней мере, мне говорили. К тому же, вы британец — это для меня приятное разнообразие. Конечно, если это не так — я имею в виду не вашу национальность, а все остальное, — тогда я не советую вам со мной связываться.
И он невозмутимо воззрился на Далби, ожидая ответа.
— Э… гм… гм…, — прямолинейность Даффи, казалось, вывела его из равновесия. Настолько, что он даже забыл поинтересоваться, кто такой Кристофер.
— И… сколько? — сказал он, наконец, словно принуждая себя выговорить гадкое слово.
— Кокс или герман?
— Э… первое. (Означало ли это, что его интересует только первое, или что он уже договорился насчет второго?).
— Фиксированных расценок нет. Зависит от качества очистки. Надо подождать, посмотреть, что за товар. Вообще-то расценки у меня средние. От двадцати до тридцати за грамм. Ну как, берете?
— Э… даа…
— Ну и замечательно, — сказал Даффи, будто ему сегодня надо было успеть позвонить еще нескольким клиентам. Он встал и протянул руку.
— Рукопожатие — все равно, что печать, — проговорил он. Далби пожал ему руку так, будто считал это для себя за честь. — Да, вот что. Я когда сюда шел, кажется, потревожил кое-кого из ваших клиентов. Нет ли здесь другого выхода?
— Да, вот сюда.
Он повел Даффи по коридору, прочь от кабинок к задней двери. Никакой сигнализации, дверь и все. Даффи чуть не расхохотался. Далби придерживал дверь; не глядя на него, Даффи кивнул и шагнул в темноту. Разговор дался ему нелегко.
— Ну как, понравилось? — спросила Кэрол, когда он сел в фургон. Она его поддразнивала. К тому же, она подошла слишком близко к запретной теме.
— Понравилось, — ответил Даффи, — вот только стоит пятьдесят четыре фунта.
— Может, сводишь меня как-нибудь? — спросила она. Но Даффи только неопределенно хекнул.
Некоторое время спустя они ели кебаб и пытались перекричать сиртаки. Он сказал:
— Я бы разрешил тебе пойти одной.
— Куда это?
— В то место, в «Пижон».
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я просто подумал, с кем бы ты сегодня поужинала.
Кэрол недоуменно смотрела на него. Даффи ей подмигнул.
— Я оплачу, разумеется, но если ты сумеешь его как следует развести, то сможешь на этом даже подзаработать, не сомневайся.
Она наклонилась к нему и легонько постучала его по лбу, словно хотела убедиться, что там все в порядке.
— Я хочу сказать, это было бы тебе воздаянием.
Иногда она никак не могла его понять.
— У тебя кебаб остынет.
И почему он так улыбается?
Он привез ее в Эктон, где она оставила машину, и поскольку было уже поздно, она решила остаться на ночь. Они вошли в квартиру, и Даффи сразу же включил все лампы, хоть на самом деле пора было ложиться в постель. Он привык перед тем, как идти спать, осмотреться по сторонам. Так он чувствовал себя в большей безопасности.
— Даффи, — сказала она ему, обнимая его спину.
— Ммм… — он уже начал засыпать.
— Мне нравится твой вельветовый костюм.
— Ммм.
— Жаль, что брюки к пиджаку не подходят.
8
Когда он на следующий день приехал на работу, его снова приветствовали тычок в бицепс и хрюканье: «С-сука, хе-хе». Такие изъявления приязни от татуированного тронули Даффи, и он принялся думать о том, как ему снять Кейси с крючка: если он не будет вешать на него кражи, а представит их виновником МакКея, как оно и было на самом деле, то это поможет ему полюбовно расстаться с Хендриком. Кроме того, он нарушит уговор, который у него был с миссис Бозли, а это весьма кстати. Так что попытаться стоит, тем более что лично ему это ничем не угрожает.
Во время перерыва он позвонил хай-фай-прохвостам. Если у них есть капля здравого смысла, то они, конечно же, не помчались с товаром к посреднику в первый же день; они непременно выждут несколько дней — посмотреть, как ведут себя цены. Трубку взял тот, которому нравились масляные пятна. Для этого разговора Даффи избрал самую простецкую интонацию.
— Этта — Даффи, из «Грузоперевозок». Я там вам чиркалки по ошибке подкинул. Ничего, если я вечерком заскочу?
— Что, приятель?
— Да зажигалки. Загрузил, когда вы деки забирали. По ошибке, понятно.
— Зажигалки?
— Ну да. Случайно закинул. Теперь вот надо забрать, а то пинка под зад схлопочу.
— Чего-то не помню я никаких зажигалок.
— Может, вы их еще не разгрузили? Может, в кузове лежат? По отчетности-то они у нас проходят, сам понимаешь.
— Ладно, старик, пойду, гляну.
— Лады.
Его не было несколько минут, и Даффи уже начал опасаться, что у него не хватит десятипенсовиков. Когда он вернулся, голос у него был недовольный.
— Мы их нашли, приятель. Завалялись среди магнитофонов.
— Ух ты, спасибо, спасли мою шкуру.
— Правда, одна или две пропали. Похоже, кто-то у нас здесь подсуетился.
Ты и подсуетился, жлобина, подумал Даффи.
— Пригляди за ними, пока я не подъеду, ладно? И спасибо тебе пребольшущее. Спас ты мою шкуру.
— Всегда пожалуйста. — Но по голосу его было ясно, что он не слишком этому рад.
Вечером предстояло много дел, и он решил начать пораньше. Уже в половине четвертого он уехал с работы: миссис Бозли, конечно, будет вне себя (и одного этого хватило бы, чтобы принять такое решение), и он, к тому же, успеет до закрытия навестить в Илинге своих приятелей-спекулянтов.
Он забрал сто сорок оставшихся зажигалок и заехал домой. Потом он съездил в больницу и взял у Кристины маленький сверточек. Затем снова вернулся к себе, собрал все, что могло ему пригодиться, в рюкзачок, и поехал к Джефу. Позвонив в дверь, он расстегнул ширинку и приспустил брюки. Он делал так всякий раз, когда заезжал к Беллу.
— Что, тесно стало, Даффи? — раздалось из домофона. Даффи улыбнулся. Ему никогда не удавалось заметить камеру. Большинство людей любят давать понять, что за вами наблюдают, они используют для этого дверные глазки и не слишком замаскированные камеры. Это дает им не только ощущение собственной безопасности, но и чувство превосходства. Белл же получал удовольствие от того, что те, за кем он наблюдал, об этом не знали.
— На спине, на животе или подмышкой? — приветствовал его Белл. Даффи вздохнул. Всегда одно и то же. Он пытался всячески изобразить интерес к придумкам Белла, но тот явно перебарщивал. На этот раз перед Даффи были разложены пятнадцать диктофонов. Даффи тут же представил себе готовящуюся последовать дискуссию о сравнительных достоинствах каждого отдельно взятого прибора — дискуссию не между Беллом и Даффи, но между Беллом и Беллом.
— А есть разница?
— Еще бы. Это самое главное. Где у тебя будет микрофон, а где кассетник?
— Не знаю. От чего это зависит?
— Да от всего. Кого ты будешь писать? И где? Я, конечно, не прошу, чтобы ты рассказал, я просто хочу знать. На сколько должно хватить пленки? Какое будет между тобой, и тем, кого ты записываешь, расстояние? Будете вы сидеть или ходить? Будет ли у тебя возможность выйти и поменять пленку?
— Понятно, — сказал Даффи, но Белл только начал.
— Будешь ли ты переодеваться? Хочешь ли ты, чтоб тебя было слышно так же хорошо, как того парня? Будет ли там кто-то третий? Ну и, конечно, случай физического воздействия.
— В каком смысле?
— Будет ли кто-нибудь бить тебя по яйцам? Или по спине? Может, ты сам захочешь во время записи кому-нибудь врезать? Или перед записью. Может, тебе нужна кнопка «пауза», чтобы ты мог остановить запись, съездить по морде, а потом продолжать?
— Ты не слишком хорошего обо мне мнения, верно, Джеф?
— Что? В каком смысле?
По удивленному лицу Белла Даффи понял, что его заботит только техническая сторона дела. Мордобой, с его точки зрения, был всего лишь фактором, который мог негативно сказаться на качестве записи.
