Роберт Паркер - Земля обетованная
— Я часто готовлю для Сьюз, — сказал я. Нарезал несколько местных томатов. Взялся за зеленый перец.
— И больше ни для кого?
— В последнее время только для Сьюз.
— Что же во мне такого особенного? Почему ты так напряжен?
— Я не совсем уверен. Вероятно, все потому, что ты соблазнительна, а я похотлив. Это я знаю. Но скорее всего еще и потому, что я чувствую необходимость оставить все как есть.
— Почему? — Она отставила банку и сложила руки под грудью.
— Я пытаюсь воссоединить тебя с Харви, в мне не кажется, что лучший способ — затащить тебя в постель. К тому же Сьюз это тоже не слишком понравится.
— Почему она должна знать об этом?
— Потому что, если я не скажу ей, значит, появятся вещи, которые я от нее утаиваю. Она не сможет мне верить.
— Но она не сможет узнать, что не может тебе верить.
— Да, не сможет.
— Идиотизм.
— Нет. Самое главное, что она не сможет мне верить. Что я не заслуживаю доверия. То, что она не узнает об этом, явится просто очередным обманом.
— Ты исповедуешься в каждом проступке?
— В каждом, о котором она имеет право знать.
— И много их было?
— Несколько.
— И Сьюзен высказывала неодобрение?
— Нет, в основном нет. Но она этих женщин не знала. А тебя она знает. Я думаю, это причинит ей боль. Особенно сейчас. Наши отношения в некотором роде в кризисном положении. Не совсем уверен почему, но мне кажется, что это усугубит ситуацию. Будь она проклята.
— По-моему, она — очень счастливая женщина.
— Может быть, пожелаешь поклясться в этом? Совсем недавно она обозвала меня полным идиотом.
— Это можно себе представить.
Я нарезал в салат три маленьких маринованных огурчика, вместе с кожурой. Достал листья салата из воды, промокнул полотенцем, потом завернул и положил в холодильник. Проверил соус, он уже почти расплавился. Добавил в салатницу несколько зеленых виноградин без косточек.
— Самое главное, что все эти объяснения не исправили положения с похотливостью. Не думаю, что это смертельно, но не сказал бы, что чувствую себя беззаботно.
Пам Шепард рассмеялась.
— Приятно знать. Честно говоря, я думала о том, как мы ляжем в постель вместе, и эти мысли доставили мне удовольствие. Ты выглядишь так, словно можешь причинить боль, но я почему-то знаю, что ты не сделаешь этого.
— Суровый, но какой ласковый, — сказал я.
— Однако этого не случится, и, вероятно, к лучшему. Обычно я очень плохо себя чувствую, если занимаюсь этим с кем-нибудь другим, а не с Харви. — Она снова рассмеялась, на этот раз резко. — Хотя, если подумать, было не слишком приятно и те последние несколько раз, когда я занималась этим с Харви.
— Это было недавно?
Она отвернулась от меня:
— Два года назад.
— Это смущает тебя?
Она повернула лицо ко мне:
— Да. Очень сильно. А тебе кажется, что не должно?
— Нет, почему же. С другой стороны, ты же не сексуальный автомат. Он опускает два двадцатипятицентовика, и ты готова. Мне кажется, тебе не хотелось спать с ним.
— Я просто не могла выносить этого.
— И вы оба решили, что ты фригидна. А ты решила гулять по вечерам, чтобы доказать себе, что это не так.
— Вероятно. Не очень красиво, да?
— Да. Несчастье никогда не бывает красивым. А Харви, чем он занимался, чтобы снять напряжение?
— "Снять напряжение". Боже мой, мне кажется, я никогда раньше не слышала, чтобы кто-нибудь говорил так, как ты. Онанизмом, вероятно. Не думаю, чтобы он встречался с другими женщинами.
— Из-за чего?
— Из-за верности, мазохизма, любви, кто знает.
— Быть может, и для того, чтобы поглубже загнать чувство вины. — Возможно, возможно. Из-за всего этого.
— Основные причины. Кажется, чем дольше я работаю, тем чаще встречаюсь с полным комплексом проблем.
Я достал из холодильника еще две банки «Ютика Клаб», дернул за кольца и передал одну ей.
— Самое главное, — сказала она, — что я так и не определила.
— Фригидна ли ты?
— Да. Я напивалась, металась по кровати, кусалась, стонала и делала все, что хотел мой партнер, но с долей чистого притворства, и на следующий день я испытывала ко всему отвращение. Мне кажется, я хочу трахнуться с тобой, чтобы потом спросить, считаешь ли ты меня фригидной. — Ее голос был немного резким. Слово «трахнуться» звучало неуместно. Я узнал эти резкие нотки. Отвращение. Уже слышал их.
— Во-первых, ты неправильно поставила вопрос. Фригидна — не слишком подходящее слово. Ты сама указала мне на это совсем недавно. В нем нет смысла. Оно означает только, что ты не хочешь делать чего-то, чего хочет кто-то другой. Если тебе не нравится спать со стариной Харви, почему не признаться? Зачем обобщать? Скажи: «Мне не нравится спать с Харви» или, еще лучше: «Прошлой ночью мне не доставило это удовольствия». Зачем превращать все в непреложный закон?
— Не так все просто.
— Иногда я в это верю и искренне удивляюсь. Иногда мне кажется, что все действительно так просто. Но ты, вероятно, права. Секс — такой же естественный процесс, как дыхание, правда для него требуется партнер, а то, что у одного получается легко, естественно, двое способны исказить до неузнаваемости.
— А Сьюзен... прости, я не имею права спрашивать.
— Нравится ли Сьюзен половой акт? Иногда нравится, иногда нет. «Нет» сейчас случается достаточно редко. Но это «редко» случается значительно чаще, чем в то время, когда мне было девятнадцать лет.
Она улыбнулась.
Я достал из холодильника салат, развернул и бросил в салатницу к остальным овощам. Соус начал тихо побулькивать, я достал спагетти, чтобы получилось две порции, и бросил в кастрюлю с кипящей водой.
— В большом количестве воды они меньше слипаются, сразу же закипают и быстрее доходят до готовности. Учись. Я супермастер по приготовлению спагетти.
— Почему ты хочешь, чтобы мы с Харви жили вместе? Я не уверена, что это твое дело. Или здесь речь идет об американских идеалах, типа яблочного пирога? Браки заключаются на небесах, и никто и никогда не имеет права нарушать традицию.
— Я думаю, что ты недостаточно старалась.
— Недостаточно старалась. Все двадцать два года. И это значит стараться недостаточно?
— Это говорит о продолжительности, а не о достаточности. Ты пыталась быть такой, какой не могла быть, пока тебе не обрыдло все, а потом ты решила, что фригидна. Он гнался за величием всю свою жизнь, но не смог поймать его, потому что считал, что все зависит от успеха.
— Если я не такая, какой пыталась быть, то какая?
— Не знаю. Быть может, узнаешь, если перестанешь считать, что должна быть такой, какой хочет видеть тебя муж.
— Не уверена, что понимаю, о чем ты говоришь.
— И ты тоже, да? Послушай, если он в тебе разочаровался, это еще не значит, что не права именно ты. Это может значить, что не прав он.
Она покачала головой:
— Опять! Никаких вспышек или проблесков. Проблема любой женщины. Я все об этом знаю.
— Не обобщай. Я не знаю, проблема ли это любой женщины или только одной. Я знаю, это может быть одной из твоих проблем. Если так, ее можно решить. Одно дело — знать о чем-то. Другое — чувствовать, действовать в соответствии с этим, верить в это.
— И как же можно научиться верить во что-то?
— Иногда следует поговорить какое-то время с хорошим психотерапевтом.
— О, Господи, с одним из этих.
— Среди них есть и хорошие и плохие. Как и среди частных сыщиков. Я могу свести тебя с хорошим.
— Бывшие клиенты?
— Нет. Сьюз достаточно хорошо разбирается в подобных случаях. Она руководит отделом воспитания и серьезно относится к работе.
— И в этом решение проблемы, в каком-то долбанном психотерапевте? Что бы с вами ни произошло, а психиатр тут как тут. Стоит ребенку получить двойку, и психиатр зарабатывает свои два цента.
— А ты когда-нибудь обращалась к врачам?
— Нет.
— Харв?
— Нет. Но он хотел, чтобы я обратилась. Хотел узнать, смогут ли они определить причину моей фригидности. Но сам идти не хотел. Говорил, что с ним все в порядке. Не желал, чтобы какой-то поганый психиатр совал нос в его дела и пытался убедить его в том, что он болен.
— Совсем необязательно обращаться к психиатру, можно обратиться к хорошему воспитателю. Ты должна поговорить об этом с Сьюз. Нет смысла говорить об отклонениях с большой буквы "О". У тебя есть проблема. Они могут помочь. Иногда.
— А как быть с теми людьми, которых психиатры засадили без причин в лечебницы? Почему в судебных разбирательствах убийств они не могут найти общий язык? Одна сторона нанимает психиатра, который говорит, что обвиняемый безумен, вторая нанимает психиатра, который говорит, что он в здравом уме.
— О'кей, психиатрия может похвастаться таким же количеством провалов, как и любая другая сфера деятельности, быть может даже большим. Но то, что ты говоришь, не имеет отношения к делу. Такие ситуации возникают из-за того, что психиатров просят исполнить такую работу, к которой они не подготовлены. Хорошие специалисты это знают, как мне кажется. Хорошие специалисты знают, что они могут лишь помочь людям определить их проблемы. Не думаю, что они сумеют достигнуть серьезных успехов в лечении шизофрении или определении, здоров ли умственно с точки зрения закона тот или иной человек. Это чушь. Но они могут оказать значительную помощь в том, чтобы вы смогли определиться в соответствии с требованиями Хлопковой Матери.
