Ричард Пратер - Верняк
Он продолжал говорить, стараясь представить свою полезность, отвечал на все мои вопросы непринужденно и без напряжения, даже с известной долей шарма. Приятное разнообразие после резкого и взрывчатого Трапмэна! Мистер Баннерс был ломовой лошадью, парнем, который вкалывал, устраивал сделки, встречался с людьми и совсем не походил на «веселого» Арнольда.
Он был мягок как шелк, умел втереться в доверие, никаких острых углов! Он весь был, как его имя, – легкий в общении, приглушенный, почти нежный. Тем не менее было в Изи Баннерсе нечто, что мне не понравилось.
Более того, мне не понравился он сам. Я сокрушенно вздохнул: уж не превращаюсь ли я в этакого подозрительного, раздражительного, невоздержанного на язык, капризного тридцатилетнего мизантропа? Джиппи вызвал мое удивление, Одри чуть не довела меня до безумия. Трапмэн чаще, чем кто бы то ни было, вызывал у меня желание двинуть ему в челюсть, и даже прекрасная, восхитительная, волнующая Сайнара Лэйн при соприкосновении со мной, казалось, тоже способствовала накоплению статического электричества, грозившего взрывом.
У меня было ощущение, будто я нахожусь в эпицентре незримой, но уже полностью созревшей в моем сердце бури, и из ушей у меня вылетают бледные молнии, и вокруг грохочет безмолвный гром, а может быть, не только вокруг, но и внутри, в моей голове. Может быть, это было так, а возможно, и иначе. Но если права была Сайнара, то это временное явление, преходящая, трепетная аура, которая скоро исчезнет... И я снова впал в идиотизм, считая, что та чепуха, которую мне наговорила Сайнара, может иметь какое-то отношение к реальной жизни.
И по ту сторону, как не раз говорилось обитателями сумасшедших домов, лежит безумие.
А потом Баннерс слегка повернул голову, глядя куда-то вниз, и чем-то его поза задела мою память. Воспоминание было настолько смутным, что я не мог ни сосредоточиться на нем, ни вытянуть его за ниточку из прошлого. Но уже знал: в Изи Баннерсе что-то есть, и это что-то мне следует взять на заметку.
Это произошло, когда он изменил позу и предстал предо мной в профиль. Таким он показался мне худее: Все дело было в этом. Баннерс был примерно одного возраста с Трапмэном, то есть лет пятидесяти, я же представил человека гораздо моложе и, само собой, много стройней. Скажем, лет на десять или двадцать моложе...
Я почти вспомнил, что это было, когда услышал, как Баннерс говорит:
– Арнольд передал мне, что случилось с мистером Уилфером. Это ужасно... – Баннерс сокрушенно покачал головой. – Мне нравится мистер Уилфер, – продолжал он. – Откровенно говоря, я согласен с Арнольдом, он действительно какой-то чумной, но в то же время я всегда находил его приятным, теплым и добросердечным, хотя мало приспособленным к жизни.
– Называя его чумным, вы хотите обратить мое внимание на его упорство в отношении вложения своих денег в нефтяную скважину? И на то, что он настаивал на бурении в определенном месте или даже на определенную глубину, указанную Моррейном?
Баннерс улыбнулся.
– Это только часть дела. Но вам известно, мистер Скотт, никто никому не запрещает бродить по Калифорнии с ивовым прутиком в руках, и мы согласны бурить для него в любом месте, которое он укажет. Естественно, если это будет оплачено. Почему бы и нет?
Но сначала мы приложим все усилия, чтобы разубедить его, попытаемся предложить более подходящее место. Однако есть люди, которые напрямую общаются с высшими сферами, и вот их не так-то легко переубедить.
Я улыбнулся, припомнив не только Зорину, но и многих других «избранных». Один из них утверждал, что ухитряется получать инфорацию прямо из «восемнадцатой плоскости». На мой конкретный вопрос где же находится эта плоскость, последовали только пространные и в высшей степени мудреные рассуждения, из которых следовало, что «восемнадцатая плоскость» где-то очень и очень высоко.
Раздумывая об этом, я сказал:
– Выходит, «черный ящик» Девина Моррейна сродни ивовому пруту?
– В случае с мистером Уилфером – да. Чего я не могу понять в мистере Уилфере, так это легковерия. Я ведь предупреждал его, приводил случаи, когда мистер Моррейн давал советы, не приносящие ничего, кроме убытков. Но мистер Уилфер не реагировал на мои увещевания.
– Вы хотите сказать, что рассказывали Джиппи о людях, которые по совету Моррейна вкладывали средства в нефтяные скважины, а их бурил Трапмэн?
Он кивнул.
– Я уверен, что многие сделали подобные капиталовложения, получив аналогичный совет от мистера Моррейна. К тому времени я знал двоих, кто угрохал уйму денег на скважины, а они оказались бесплодными! Их бурила компания «Трапмэн Ойл энд Гэз». Мне это известно, потому что я сам устраивал эти сделки. Один такой случай произошел много лет назад, и тот человек уже давно умер. Но мистер Уилфер мог проверить точность моих данных, поговорив с двумя другими совладельцами скважины.
– Там были еще два? Кроме Джиппи?
– Да. Три года назад мистер Кори по совету мистера Моррейна взял на себя полное финансирование всех работ по бурению скважины, которая, когда мы довели ее до глубины шести тысяч восьмисот футов, оказалась не слишком продуктивной: давала всего тысячу двести баррелей в день...
Я не сразу прореагировал, а потом спросил:
– Кори?
– Соленой воды. Что?
– Дэн Кори? Этот крупный финансист с такими большими вложениями и модными часами и...
– Да, Дэн Кори. А в чем дело?
– У меня создалось впечатление, что он просто до тошноты богат и совершенно непотопляем...
– Так и есть. Он богат. Возможно, стоит десять или двенадцать миллионов. Но что касается непотопляемости, это заблуждение. Вы с ним встречались?
– Вчера вечером. Мы говорили и о Моррейне. Но Кори даже не намекнул, что сам имел с ним дело.
– И не должен был. Он совершил ошибку, и довольно крупную. Потерял семьдесят тысяч на одной своей скважине. А мистер Кори старается не думать о своих ошибках. Возможно, это и правильно.
Сомневаюсь, чтобы он дважды споткнулся на одном и том же месте, он не из таких. Но, если вам повезет, вы можете сами спросить мистера Моррейна. Если вас это интересует.
– Интересует. Но подождите минутку. Как же, в таком случае, уже погорев однажды, Кори отважился вложить пятнадцать тысяч долларов в такую худосочную скважину, как эта? Ведь Моррейн, очевидно, приложил руку к тому, чтобы он лишился своих семидесяти кусков несколько лет назад. А именно Моррейн посоветовал Джиппи разрабатывать эту дыру, убедив его, что тут «верняк»! И Кори знал это!
Прошло немало времени, прежде чем Баннерс ответил. Наконец он покачал головой.
– У него, несомненно, были свои причины. Я уверен, что и Моррейн думал так же или был согласен с мнением советчиков Кори. Но это не имело никакого отношения к решению Дэна.
– У Кори были свои причины? Какие же?
– Он консультировался с геологами, сам осматривал место в сопровождении геолога и инженера, специалистов по нефти. А может, чем черт не шутит, он в тот момент просто был «под мухой»! Неужели это так важно?
– Возможно, что и нет. Просто я...
Я спустил это на тормозах, пытаясь про себя свести несколько разных догадок в одну идею.
Баннерс продолжал:
– Кори, как и всякий, кто проработал в этой области более полутора дней, знал, что может сам, наплевав на геологов, геофизиков и всякие штучки-дрючки вроде «дудлбага», пробурить скважину, поставить трубы и, добравшись до определенной глубины, посмотреть, что там есть. В большинстве случаев приходится бурить глубоко, потом бросать дело, закрывать скважину, пломбировать ее цементом. Если повезет, а тут это самое подходящее слово, то окажется, что нефть есть. Иногда мало, иногда много. Но гарантий нет. Однако...
Он помолчал.
– Попытайтесь втолковать это Джиппи Уилферу.
И тогда позади меня раздался громоподобный глас, способный обрушить штукатурку со стен. Он загремел как многократно усиленное эхо:
– Зачем пытаться? Имеющий уши да слышит. Но не этот идиот!
Если бы я не узнал, кому принадлежит голос, я должен был бы вернуть свою лицензию детектива еще до вечера. Но мне не надо было оборачиваться и смотреть, кто это был.
– Вижу, что сегодня вы в лучшем настроении. Это большое облегчение.
– Скотт, вы меня выводите из себя...
– Помилуйте, Трапмэн, я не имею таких ужасных намерений, но если вы настаиваете, позвольте, я выведу вас из себя где-нибудь в другом месте? Так, для разнообразия?
Высокий, плотный, обнаживший зубы в улыбке, которую я не назвал бы обаятельной, Арнольд Трапмэн пролетел мимо меня, рассекая воздух, как раскаленный снаряд, сел на край письменного стола и бросил кипу бумаг перед Баннерсом. Лицо Баннерса не изменило выражения. Он оставался спокойным, приятным, умеренно заинтересованным.
– Вы, проклятый приставучий сукин сын, – сказал Трапмэн, глядя на меня.
