Лоренс Блок - Время убивать
— Чепуха!..
— Нет, не чепуха, — возразил я. — Я долго раздумывал об этом. По правде говоря, меня сбила с толку ваша реакция, когда я впервые пришел к вам в офис. Вы не знали, что Орел-Решка мертв, пока я не показал вам заметку в газете. Вы показались мне настолько искренним, что я готов был сразу исключить вас из числа подозреваемых. Но теперь-то я понимаю, почему поверил вам: вы и в самом деле не знали, что он мертв.
— Разумеется, нет. — Он расправил плечи. — И я думаю, что это — веское свидетельство моей полной невиновности.
Я покачал головой.
— Это только доказывает, что вам еще не сообщили о его смерти. И вы были потрясены не только этой новостью, но и тем, что с его гибелью игра не закончилась. У меня в руках были не только свидетельства так и не искупленной вами вины, но я также знал, что вы связаны с Орлом-Решкой и есть основания подозревать вас в его убийстве. Естественно, это было для вас потрясением.
— Вы ничего не можете доказать. Вы можете утверждать, что я заплатил киллеру, чтобы прикончить Орла-Решку. Но я могу поклясться, что никого не нанимал. Однако я тоже доказать этого не могу. Но ведь по закону я не обязан доказывать свою невиновность, не правда ли?
— Нет, не обязаны.
— Вы можете обвинять меня в чем угодно, но у вас нет ни одной убедительной улики.
— Нет.
— Тогда, может, вы объясните, почему изволили пожаловать ко мне сегодня, мистер Скаддер?
— Да, верно, у меня нет улик. Но у меня есть кое-что еще, мистер Хьюзендаль.
— Что же?
— Фотографии.
У него отвисла челюсть.
— Но вы же ясно сказали…
— Что сжег их.
— Да.
— Я так и собирался поступить. Но мне проще было сказать вам, что это уже сделано. Просто у меня было много дел, и я не успел этим заняться. Но сегодня утром я узнал, что Орла-Решку убил не парень с ножом. Я обдумал все еще раз и понял, что это сделали вы. Видите, как хорошо, что я не сжег снимки.
Он медленно встал.
— Пожалуй, я все-таки выпью, — сказал он.
— Наливайте.
— А вы не присоединитесь ко мне?
— Нет.
Он положил в высокий бокал кубики льда, налил шотландского и добавил содовой из сифона. Не спеша смешал напиток и подошел к камину. Сделав несколько глотков, он снова повернулся ко мне.
— Значит, мы возвращаемся к началу, — сказал он. — Вы собираетесь меня шантажировать?
— Нет.
— Ваше счастье, что вы не спалили фото.
— Да, потому что теперь вы у меня в руках.
— И что вы собираетесь с ними сделать?
— Ничего.
— Продолжайте.
— Речь пойдет о том, что вы будете или, вернее, чего не будете делать, мистер Хьюзендаль.
— Что вы имеете в виду?
— Вы не будете баллотироваться на пост губернатора.
Он вытаращил глаза. У меня не было никакого желания встречаться с ним взглядом, но я заставил себя сделать это. Маска упала с его лица, и я следил за тем, как он мысленно перебирает варианты ответа, отбрасывая один за другим.
— Вы как следует обдумали это, Скаддер? — наконец спросил он.
— Да.
— В деталях?
— Да.
— И вы решительно ничего не хотите? Ни денег, ни власти, ни чего-либо еще, о чем мечтают все? Вас не устроит, если я пошлю еще один чек в Детский городок?
— Нет.
Он кивнул. Коснулся пальцем подбородка и сказал:
— И все-таки я не знаю, кто убил Джаблона.
— Может быть, и так.
— Я не приказывал его убить.
— Приказ, несомненно, косвенно исходил от вас. Так или иначе, вы — человек, из-за которого он был убит.
— Возможно.
Я посмотрел на него.
— Я предпочел бы, чтобы дело обстояло не так, — сказал он. — Когда позавчера вы заявили, что нашли убийцу Джаблона, у меня словно гора с плеч свалилась. Не только потому, что я опасался обвинения в убийстве и того, что следы могут привести ко мне. Я и в самом деле не знаю, несу ли ответственность за его смерть.
— Конечно, вы прямо не приказывали его убить…
— Разумеется, нет. Я отнюдь не хотел, чтобы его убили.
— Просто кто-то в организации…
Он тяжело вздохнул.
— Похоже, кто-то решил взять дело в свои руки. Я по секрету сказал нескольким ребятам, что меня шантажируют. Но ведь можно было попытаться забрать все материалы, не уступая требованиям Джаблона! Мне было важно обеспечить его молчание. Навсегда. Шантаж опасен именно тем, что он никогда не прекращается, приходится платить и платить. Это может продолжаться всю жизнь, и в любое время существует угроза, что ситуация выйдет из-под контроля.
— Поэтому сначала кто-то попытался припугнуть Орла-Решку.
— По-видимому.
— Но поскольку опасность оказаться раздавленным его не остановила, кто-то нанял кого-то, чтобы тот, в свою очередь, нанял еще кого-то для убийства Джаблона.
— Полагаю, так. Но вы не сможете этого доказать. Что еще более существенно — даже я не смогу доказать.
— Но вы знали, что должно случиться. Ведь вы сами предупредили меня: я могу рассчитывать на одну-единственную выплату. А если снова попробую вас шантажировать, меня убьют.
— Я так и сказал?
— Думаю, что вы помните свои слова, мистер Хьюзендаль. Мне сразу следовало бы понять, что это не пустая угроза. Вы подумали об убийстве как об оружии, находящемся в вашем арсенале. Потому что однажды вы уже пользовались этим оружием.
— У меня и в мыслях не было убивать Джаблона.
Я встал.
— На днях я читал о Томасе а Беккете.[3] Он был очень близок к одному из английских королей. Я думаю, к Генриху Второму.
— Я понимаю, какую параллель вы хотите провести.
— Вы знаете, как это было? Когда Томас а Беккет стал архиепископом Кентерберийским, он отдалился от Генриха Второго и повел игру так, как подсказывала ему совесть. Генриху это не понравилось, и он не преминул сказать своим прихвостням: «О, если бы кто-нибудь освободил меня от этого смутьяна в епископской митре».
— Но убийство Беккета никогда не входило в его планы.
— Такова была его версия, — согласился я. — Приближенные настаивали, чтобы он подписал Томасу смертный приговор. Но такое решение отнюдь не устраивало короля. Он, видите ли, предпочел поразмышлять вслух, а известие о скорой смерти Беккета повергло его в большую скорбь. По крайней мере, он ее изображал. Мы, к сожалению, не можем спросить его, что он чувствовал в действительности.
— И вы считаете, что Генрих несет полную ответственность за смерть епископа?
— Я только хочу сказать, что не стал бы поддерживать его кандидатуру на выборах губернатора Нью-Йорка.
Он допил виски с содовой. Поставил бокал и снова сел в кресло, скрестив ноги.
Затем он сказал:
— Значит, если я выставлю свою кандидатуру…
— То все самые влиятельные газеты получат полный набор ваших фотографий. Если же вы не объявите о своем решении баллотироваться, они останутся там, где спрятаны сейчас.
— И где же они?
— В очень надежном месте.
— И у меня нет выбора?
— Нет.
— Решительно никакого?
— Никакого.
— Я мог бы найти человека, который виноват в смерти Джаблона.
— Возможно, вы его найдете. А возможно, и нет. Но что это даст? Он наверняка профессионал и не оставил никаких следов. Нам не удастся добыть доказательства, что он имеет какое-то отношение к Джаблону или к вам, и уж тем более мы не сможем привлечь его к ответственности. К тому же подобная попытка может стоить вам разоблачения.
— Вы ставите меня в ужасно трудное положение, Скаддер.
— Наоборот, я облегчаю вам жизнь. Все, что вам следует сделать, — это забыть о намерении стать губернатором.
— Но ведь я был бы превосходным губернатором! Если вы так уж любите исторические параллели, вспомните о Генрихе Втором. Его считают одним из лучших английских монархов.
— Не уверен, что это действительно так.
— А я уверен. — И он кое-что сообщил мне о Генрихе. Он много знал об этом короле. Послушать его, вероятно, было бы очень интересно. Но я пропустил его россказни мимо ушей. Покончив с Генрихом, он вновь заговорил о том, каким хорошим губернатором мог бы стать, что он сделал бы для процветания штата.
Тут я прервал его.
— У вас отличные планы, — сказал я, — но это ничего не значит. Вы не можете быть хорошим губернатором. Вы вообще не можете быть губернатором, потому что я этого не допущу. Да и как вы можете стать хорошим губернатором, если подбираете себе сотрудников, способных на убийство? Одного этого достаточно, чтобы не позволить вам баллотироваться.
— Я мог бы избавиться от этих людей.
— Как бы я узнал, уволили вы их или нет? И в конце концов дело не в отдельных личностях.
— Понятно. — Он опять вздохнул. — Но, согласитесь, что его и человеком-то назвать было трудно. Говоря так, я не хочу оправдать убийство. Он был мелким мошенником, жалким вымогателем. Он поймал меня в свои сети, используя мою слабость, а затем стал сосать из меня кровь.
