Ричард Пратер - Шеллшок
— Не говори такие страшные вещи, Шелл! Я же тебе сказала, что ненавижу оружие и вообще какое бы то ни было насилие. Мужчины иногда звереют, дубасят друг друга и… О, как это глупо! Насилие и жестокость никогда еще ничего не решали…
Я прервал ее пацифистские излияния. Может быть, грубее, чем следовало, но она меня достала своими невинно-наивными рассуждениями. Именно такие наивные, как правило, становятся жертвами всяких негодяев. Я имел немало случаев убедиться в этом. Поэтому я сурово произнес:
— Послушайте, милая леди. Перестаньте потчевать меня сэндвичами с маразмом. Готов поставить самую важную часть своей анатомии против хот-дога, что следующая лягушка, которую вы поцелуете, отнюдь не превратится в Принца Очарование с замком из зефира, как бы вам не хотелось в это верить.
— Фу, какой ты вульгарный, — скривилась она, не распробовав мой сарказм. Пришлось выдать ей еще порцию:
— Если какой-нибудь паскудник направляет на меня пушку и вот-вот нажмет на курок, а у меня есть шанс опередить его, то я обязательно им воспользуюсь и отправлю негодяя на луну. Случись ему промахнуться, а мне попасть — этот вид насилия решит мою проблему, во всяком случае, на какое-то время. То же самое в случае, если другой подонок ждет меня за углом с кувалдой, чтобы распотрошить мне череп, я зайду с другой стороны и сделаю из него отбивную, что решит еще одну мою проблему. А ты говоришь, насилие ничего не решает.
— Откуда в тебе столько злости? Не думала, что ты можешь быть таким саркастичным.
— Извини, Спри, это все из-за того, что мне зачастую приходится иметь дело со всякими подонками: аферистами, насильниками, вымогателями, убийцами. Согласись, контингент не для дипломатического раута. Но я могу быть и другим. В этом ты еще убедишься. Однако хватит лирики. Слушай и запоминай. Двое провожали нас в Калифорнии, двое встречали здесь, в Аризоне. Это предполагает серьезную организацию явно не благотворительного характера. Кто-то все тщательно планирует. Откуда они узнали, что мы собираемся лететь из Лос-Анджелеса в Финикс? — я помолчал, ища правдоподобное объяснение. — Возможно, я кое-что утрирую, кое-что пережимаю, но поверь, ненамного. Просто я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
Спри одарила меня потрясной улыбкой. Помолчала, пережевывая мои сваренные вкрутую аргументы, и с чувством произнесла:
— Я… тоже не хочу. Во всяком случае, спасибо за заботу, Шелл. Только… не лишай меня всех моих иллюзий. Без них жизнь так скучна.
— Я и не собираюсь, но одно ты должна уяснить твердо: жизнь — это не райские кущи под голубыми небесами. Никто не хочет, чтобы его били, терзали, шпиговали свинцом или шинковали, как капусту для засолки. Но иногда такое случается даже в сказках. Кто-то вначале превращает принца в страшное чудовище?
Я остановился на пересечении Ван Бюрен с Сентрал-авеню и повернул направо. Четырнадцатиэтажное здание «Хол-Манчестер-билдинг» располагалось в паре километров вниз по Сентрал-авеню, и именно туда мы сейчас направлялись. Однако не бездумно, так как я уже перевел себя в состояние полной боевой готовности. Через полквартала я заметил заправку «Мобил» и рядом с ней платный телефон. Припарковав «крайслер» рядом с будкой, я вышел. Было 6.45 вечера, над городом сгустились сумерки, хотя из пустыни продолжали накатывать знойные потоки воздуха. В самой будке температура была не менее 90 градусов по Фаренгейту, но после кондиционированной прохлады салона «крайслера» мне показалось, что все 90 градусов по Цельсию. Я позвонил Уортингтону по его местному телефону, и он ответил немедленно:
— Это Шелл, Бентли. Мы прибыли, но в Лос-Анджелесе за нами был хвост, а в «Скай Харбор» поджидала парочка шутников, по которым плачет каторга. Сейчас находимся в нескольких кварталах от Сентрал, однако мне не хотелось бы заваливать к тебе через центральный вход, привлекая нежелательное внимание тех, кто может нас поджидать. Какие будут предложения?
Он ответил оперативно, не рассусоливая:
— Спустись до Второй улицы, это пара кварталов восточнее Сентрал. Увидишь Джиллингэм-билдинг, выходящее фасадом на Вторую, а задницей на Хол-Манчестер. Между двумя зданиями есть узенькая аллейка-перемычка. Выйдешь через задний ход Джиллингема и прямиком к заднему ходу Манчестера.
— Неплохо придумано. Я знаю, что у вас в вестибюле четыре лифта, только…
Общественными лифтами не пользуйся. Когда войдете через запасной выход, поверните налево. Там есть грузовой лифт, в нескольких метрах от входа.
— О'кей. Всплыло что-нибудь новенькое со времени нашего утреннего разговора?
— Ничего заслуживающего внимания. Наш клиент позвонил мне вскоре после твоего звонка.
— Романель? Что ему было нужно от тебя?
— Просто сообщил, что разговаривал с тобой, и попросил, чтобы я ждал тебя с его дочкой сегодня вечером. Просил позвонить как только будут выполнены известные тебе инструкции. — Бентли помолчал и добавил: — У него был голос, как с того света.
— Я тоже заметил. По-моему, он неважно себя чувствует, хоть и хорохорится. О'кей, увидимся через десять минут.
Припарковавшись на стоянке перед Джиллингэм-билдинг, Спри и я вошли в здание, быстро прошли через него и, миновав аллейку, вошли в Манчестер. Пока ничего подозрительного. Легко нашли грузовой лифт, зашли в него, и я нажал кнопку «10».
— Я думала, нам нужен двенадцатый этаж, — заметила Спри.
— Именно он нам и нужен. Ничего, разомнем старые кости и поднимемся на парочку этажей пешочком.
— Шелл, ты заставляешь меня нервничать. Ты и вправду считаешь, что эти страсти по Флемингу совсем не лишние?
— Может и лишние. Тебя не захватывает такая игра?
Она лишь слабо улыбнулась в ответ.
Выйдя на десятом этаже, мы осторожно поднялись по лестнице на одиннадцатый, прошли через закрытые двери предбанника, ведущего к лестнице следующего этажа. Пассажирские лифты остались справа. Далее, в десяти метрах слева по коридору, располагалась дверь офиса Уортингтона.
Я бесшумно повернул ручку двери на двенадцатый этаж, приоткрыл ее и осторожно выглянул в образовавшуюся щель. Спри стояла рядом, затаив дыхание. По артикуляции ее губ я угадал слово «потеха».
Как мало она еще смыслила в этой жизни. В щель мне отлично был виден коридор, закрытая дверь офиса Уортинггона. И кое-что еще, чего я больше всего опасался увидеть: в нескольких метрах от лифтов, спиной к нам застыли в напряженных позах два мужских силуэта. Их внимание было приковано к лифтам. Хороши мы были бы со Спри, если бы сейчас вышли из лифта… Это несомненно были «члены делегации» по нашей торжественной встрече в «Скай Харбор». Худощавый негр облокотился спиной о стену, а высокий ковбой поджидал нас, широко расставив ноги и засунув руки в карманы куртки.
Я прикрыл двери и принялся снимать туфли.
Глава 8
Заметив перемену в моем лице, за которой последовали странные манипуляции с туфлями, Спри округлила рот в вопросе. Но я приложил палец к ее губам. Она со страхом уставилась на меня, осознав, что я не шучу. Наклонившись к ней, я шепнул ей на ухо:
— Там те двое, что поджидали нас в аэропорту. Догадываешься, зачем они здесь?
Мне вовсе не хотелось ее пугать. В ее расширившихся зеленых глазах застыла масса вопросов, которые она так и не отважилась задать.
— Я открою дверь, а ты придержи. Понятно? Сейчас я жажду тишины, хотя бы на ближайшие тридцать-сорок секунд.
Она понимающе кивнула, отсалютовав мне огромными глазищами.
Если вдруг услышишь выстрелы, дуй отсюда что есть мочи. И лучше не смотри, а слушай. — Я действительно подумал, что ей не стоит смотреть предстоящий спектакль быстроменяющегося жанра.
Когда я снял свои огромные штиблеты, она автоматически приняла их от меня и прижала к груди, как дорогую реликвию. Я бесшумно раскрыл двери. Ожидавшие меня парни и рылом не повели. Все так же продолжали пялиться на двери лифтов. Я протиснулся в дверь с поднятой ногой. Ковбой зашевелился, но, как оказалось, он всего лишь сунул руку в карман, извлек из него пачку сигарет, сунул одну в рот и захлопал себя по карманам в поисках спичек. Прикурил и вновь замер.
Сейчас они находились метрах в пятнадцати от меня, но мне эти метры показались километрами. Однако я упорно и достаточно быстро продвигался вперед. Толстые носки скрадывали звуки шагов. Десять метров, пять… Если только кто-нибудь из них вдруг повернется…
Но они не повернулись. Три метра… два… один. Я замер позади ковбоя-жлоба, который был на пару сантиметров выше меня. Сжал неслабый кулак и занес его, готовый в любой момент опустить его на самое уязвимое место между шеей и предплечьем. И тут я гаркнул во всю мощь своих легких: «Замри!»
Обоих моих противников подбросило в воздух, как из катапульты. Негр, опиравшийся спиной о стену, так и подскочил по ней на целый, клянусь Богом, метр и начал медленно оседать вниз.
