Алексей Макеев - Чистилище для Гурова
– Гуров! Бур сказал, что за Лешку в Москве тринадцать человек положили. Это так? – спросил Конь, и Лев кивнул. – Может, расскажешь?
Гуров подумал и вкратце описал ситуацию, на что Конь отреагировал очень своеобразно:
– Как ты думаешь, это все, или еще кто остался?
– Тоже решил поучаствовать? – иронично поинтересовался Лев.
– А что? Лешка того не стоит? – глядя ему прямо в глаза, спросил Конь. – Ты представь себе, что это с твоим сыном случилось! Ты, что, утрешься и мстить не будешь? По инстанциям пойдешь пороги обивать и кланяться? Унижаться будешь и просить? А тебя пинком под зад или нахамят в лицо! И так за каждой дверью! Изо дня в день, год за годом! Так не проще купить «калаша» и веером от бедра по всей этой сволоте?
– Вы так сейчас до всемирной революции договоритесь, – заметил Болотин, постоянно посматривающий в сторону Алеши. – Закон должен быть один для всех, и он должен работать! Вот и все!
– Ты знаешь, Петрович! У меня на зоне умных, образованных мужиков – до хрена! И каждый – специалист в своей области. Люблю посидеть и послушать, как они спорят, порой и до рукопашной доходит. И знаешь, какой я вывод сделал? А нет у нас умных законов! Что ни примут – все не пришей рукав сам понимаешь к чему! Все до единого – через жопу!
– Например, – заинтересовавшись, спросил Игорь.
– Да, пожалуйста! Сначала все лесничества извели, к едрене фене, а лесников разогнали, а потом начались лесные пожары. И тут все спохватились и начали все заново восстанавливать. И так за что ни возьмись!
Продолжить этот спор им не удалось, потому что раздался голос Алеши:
– Я закончил.
Чуть не сбивая друг друга с ног, они бросились к нему, и Тайга тут же, вскочив, ощерилась и зарычала.
– Тайгуша, это не враги, это друзья, – успокоил ее мальчишка, но она, хоть рычать и перестала, но впечатляющих размеров клыки демонстрировать продолжала. – Вот это тот черт, который был на заднем стекле, а вот это, – достал он из-под первого второй лист и положил на стол, – тот парень.
Болотин и Конь внимательно рассматривали рисунок, а вот Гуров, едва на него взглянул, сразу узнал, кто это был. Он отошел в сторону и присел на какую-то кочку, прикрыв глаза рукой. Нервное напряжение, в котором он жил все последние дни, сейчас, когда дошел до истины, спало, и началась реакция – его душил смех. Он сдерживался изо всех сил, но его то и дело пробивало на «хи-хи», он пробовал задержать дыхание и успокоиться, потом решил пойти и умыться холодной водой, но, когда отвел руку от глаз, увидел, что Конь и Игорь стоят напротив него, а впереди – Алеша, обнимая за шею верную Тайгу.
– Лев Иванович, вам плохо? – участливо спросил мальчишка.
Гуров хотел ответить ему, но не смог, его плечи опять затряслись, и он только помотал головой.
– Но вы же плачете! – не отставал Алеша.
– Это дядя Лева так смеется! – объяснил ему Болотин.
– Да, Алеша! Все нормально! Просто у дяди Левы нервы немножко расшатались, – поддержал его Конь. – Ты пойди поиграй, побегай с Тайгой… Займись чем-нибудь!
– Иди, Алеша! Иди! – поддакнул Игорь. – Дядя Лева просто очень разволновался, и ему успокоиться надо.
Мальчик с собакой ушли, и тут Конь с Игорем взялись за Гурова уже вдвоем.
– Если это истерика, так ведь и речка недалеко, можно ее там прополоскать. Я ради такого дела еще раз окунусь, – предложил Конь, который по-прежнему разгуливал в уже высохших трусах и с курткой на плечах. – А если у тебя, Петрович, в машине ведро найдется, так можно побрызгать на него водичкой. Литров так семь-восемь, парочку раз.
– Жестокий ты человек, Федорыч! Нет чтобы ему коньячку налить! Глядишь, и полегчает! – укорил его Болотин.
– Мешать не будем! – решительно заявил Конь. – Водка – значит, водка! Понесли!
При виде этого дружно балагурящего на его счет тандема Гуров опять расхохотался. Болотин и Конь, подхватив его с обеих сторон под руки, потащили к столу. При мысли о том, что любой журналюга полжизни отдаст за такой кадр: татуированный с ног до головы, как вождь какого-нибудь африканского племени, вор в законе и один из богатейших людей России волокут под руки полковника-«важняка» из главка, Гуров уже просто ржал во весь голос. Вот так, смеющимся, они его осторожно за стол и посадили. Игорь налил в стакан водки и предложил:
– Ты, Федорыч, ему головушку держи, а я нос зажму, и мы ему потихонечку, полегонечку живительную влагу и вольем.
– Хватит глумиться! – отбившись от них, сказал Лев, потому что уже действительно и отсмеялся, и успокоился. – Все! Отпустило!
– Нервы у тебя, Гуров, ни к черту! – выразительно произнес Конь.
– Отдохнуть тебе, Лева, надо! – поддержал его Игорь.
– Так еще неделя не прошла, как я из отпуска вернулся. Два месяца гулял! И все коту под хвост!
Они уселись напротив него, а Гуров тем временем незаметно проверил, на месте ли пистолет, потому что Конь – кудесник еще тот, и, убедившись в его наличии, успокоился окончательно – видно, тому сейчас было ни до чего.
– Ну, не пропадать же добру, – сказал Игорь и поставил перед Львом водку, а Конь пододвинул закуску. Дождавшись, когда он выпьет, Болотин заговорил уже серьезно:
– Мы поняли, что ты его узнал. Кто это?
– Редкостная сволочь! – ответил Лев.
– Петрович, по-моему, он над нами издевается, – заметил Конь.
– Точно, Федорыч! Причем внаглую! – подтвердил Игорь.
А Гуров, посмотрев на них, не выдержал и опять расхохотался:
– Вижу! Спелись! – и спросил: – Портрет сожгли? Тем более что он нам больше не понадобится.
– Тебя ждали! – буркнул Конь и протянул ему листок ватмана. – На, поиграй со спичками!
Спичек у некурящего Гурова не было, и Болотин протянул ему зажигалку. Лев поджег лист, поворачивая его, чтобы тот лучше горел, а сам тем временем начал:
– Я назову его имя, только ты, Конь, дашь мне слово, что ничего предпринимать не будешь. Потому что, едва мы уедем, как ты позвонишь в Москву, и к нашему приезду этого гада уже в живых не будет. А я хочу, чтобы Алеша вышел на свободу окончательно и бесповоротно реабилитированным, а он реально сел! – с нажимом произнес он, мотая обожженными пальцами, потому что держал в руке рисунок до последнего, а потом со злостью растоптал пепел от него. – А уж мы с Игорем постараемся, чтобы он попал к тебе сюда! И еще один человек сюда так прямо и просится! Ну, давай, я жду!
– Не томи, Федорыч! Я ему такое слово уже дал! – поторопил его Болотин.
Конь чиркнул себя ногтем поперек горла, а потом по зубу:
– Слово вора!
Гуров повернулся к вохровцам и майору и решительным тоном бросил:
– Все от нас, как можно дальше!
Вохровцы, вконец обалдевшие от всего происходящего, безропотно поднялись и отошли, захватив с собой майора, пьяного в зюзю: бутылка водки из горла под относительно скудную закусь – это вам не что-нибудь. Убедившись, что они остались втроем, – Леша с Тайгой гонялись друг за другом и внимания на них не обращали, – Гуров сказал:
– Этого парня зовут Юрий Сергеевич Сучков, студент юрфака МГУ, и, несмотря на молодость лет, на нем уже пробу ставить негде. А по совместительству он сын начальника одного из управлений нашего министерства генерал-майора Сергея Георгиевича Сучкова. Я эту гниду, которую у нас все Сучком называли, знаю много лет, когда-то очень давно вместе в МУРе начинали, только он любил и умел прогибаться, вот и прополз наверх. Нам этот портрет потому не нужен, что фотографию Сучонка достать – легче легкого! А потом уже дело техники.
– Лева! Поскольку нас здесь никто не слышит, может, расскажешь все с самого начала? – попросил Болотин.
– А действительно, Гуров, давай! – поддержал его Конь. – А мы на душу по чуть-чуть примем, чтобы не воротило от таких вот паскуд.
Они выпили, Игорь с Конем закурили, и Лев начал рассказывать:
– Дочь Игоря Лариса со своим парнем поехали в один ночной клуб, откуда она тайком, то есть как была, в туфлях и платье, бросив и шубу, и машину, уехала с Сучонком на его автомобиле. Что там между ними произошло, пока неизвестно, но Сучонок, которому все его художества раньше с рук сходили, начал выталкивать ее из машины, а она сопротивлялась.
– Подногтевое содержимое есть? – спросил Конь.
– Вот за что я тебя уважаю, так это за то, что ты в наших делах разбираешься получше других специалистов, – заметил Лев. – Все в свое время расскажу. Короче, он ее вытолкнул, но это видел Алеша, причем еще и вмешаться попытался. Сучонок, поняв, что она мертва, а его самого видели, вскочил в машину – и ходу. Ну, что с Алешей было дальше, вы уже знаете, а вот что было с Сучонком? Пока это только мои предположения, но я думаю, что недалек от истины. Тот приехал домой и обо всем рассказал отцу. Тот отреагировал мгновенно, и сведения о машине его сына тут же исчезли из базы данных ГИБДД, а куда делась сама машина – неизвестно. Тем временем парень Ларисы, когда все уже разъехались, а она не появилась, забил тревогу. Ее стали искать, но не нашли! Тогда он позвонил Игорю, а тот отправил на поиски дочери Лошкарева, своего начальника службы безопасности. Тот примчался в клуб и на записи с камеры видеонаблюдения увидел, как Лариса садится в машину к какому-то парню, лица которого разглядеть на записи практически невозможно! А вот номер он узнал и диск с записью забрал! Но не учел того, что фактический владелец клуба – страшная гнида, и, когда поднялся переполох, он с этого диска копию снял – ну не пропадать же компромату! Да вот только эту-то гниду я кое-чем прижал, и копия эта теперь у меня! А гнида даст показания и под протокол, и, если понадобится, в суде! Лошкарев мигом с Сучком связался, узнал у него, что произошло, и отправился к начальнику райуправления полиции! Как же тому не порадеть бывшему коллеге, а ныне человеку, который в такой структуре работает! Вдруг придется для себя работу подыскивать или для родственника какого? Так Лошкарев поспособствует, к себе возьмет, а оклады там небось агромадные! Я прав, Игорь? – Но Болотин не ответил, только поиграл желваками и выпил водки, даже не закусив. – Вот и дал начальник райуправления команду следаку, а уж тот Ложкомою все карты открыл. Лошкарев увидел портрет и понял, что надо срочно выводить Сучонка из-под удара, всех собак вешать на Алешу!
