Росс Макдональд - Кровавый след на песке
Священник посоветовал мне поместить ее в монастырскую школу, но для меня это было слишком дорого. Слишком дорого, чтобы спасти жизнь моей дочери. Ну и что? Теперь я собрал деньги, положил в банк, но их не на что тратить. — Он повернулся и сказал Деве Марии: — Я — старый дурак.
— Тони, но вы же не могли заставить их жить по-своему.
— Конечно, нет. Но кое-что я мог бы сделать. Я мог бы. Я мог бы ограничить ее общение с людьми, которые ухаживали за ней. Я мог бы не пускать к себе домой Мануэля.
— Имеет ли он какое-нибудь отношение к ее смерти?
— Мануэль сидел в тюрьме, когда это произошло. Но именно он подтолкнул ее на скользкий путь. Я долго не мог сообразить, в чем же дело: он научил ее обманывать меня. Они были в баскетбольной команде средней школы, или у них была группа по плаванию, или удовольствие — переспать ночку с приятелем. Все время она подпрыгивала сзади на мотоцикле из Окснар-да, училась, как стать потаскухой... — Он закрыл рот, чтобы не говорить более резких слов.
После некоторой паузы он продолжал свой рассказ более спокойно:
— Эта девушка, которую я видел с Мануэлем на автостраде в приземистой машине, — Эстер Кэмпбелл. Это — та самая, с кем, мы думали, была в ту ночь Габриэль, в ночь, когда ее убили. А потом сегодня утром вы приезжаете сюда и спрашиваете о Мануэле. Это заставило меня подумать о том, кто же виноват во всем этом. Мануэль и блондинка, почему они оказались вместе, можете вы объяснить мне это?
— Позже, может быть, я вам это объясню. Скажите, Тони, вы расскажете мне обо всем, что вы сегодня делали?
— Чевой-то?
— Уезжали ли вы из клуба сегодня днем или вечером? Видели ли вы своего племянника Мануэля?
— Нет. Отрицательный ответ на оба вопроса.
— Сколько у вас пистолетов?
— Только один.
— Какого калибра?
— Кольт, сорок пятого калибра. — Он был настроен только, в одном направлении и слишком взволнован, чтобы понять, к чему я клонил. — Вот, посмотрите.
Он засунул руку под смятую подушку и подал мне свой револьвер. Его барабан был заполнен, и не было никаких следов того, что в последнее время из него стреляли. К тому же патроны, которые я нашел рядом с телом племянника, были среднего калибра, возможно, тридцать второго.
Я подержал в руке кольт.
— Прекрасный пистолет.
— Точно. Он принадлежит клубу. У меня есть разрешение на него.
Я вернул ему револьвер. Он направил его на дверь, целясь на мушку. Потом стал говорить каким-то старческим, надтреснутым, бесплотным, ужасным голосом:
— Если я когда-нибудь узнаю, кто убил ее, он получит это. Я не надеюсь, что коррумпированные копы сделают это за меня. — Он наклонился вперед и слегка постучал дулом пистолета по моей руке. — Вы — сыщик, мистер. Найдите, кто убил мою девочку, и я отдам вам все, что у меня есть. Деньги находятся в банке, больше тысячи долларов — все мои деньги. Теперь я собираю деньги. Кое-что я сдаю в аренду на пляже, налоги на недвижимость и все остальное оплачено.
— Действуйте и дальше так же. И уберите свой револьвер, Тони.
— Я был вторым пулеметчиком в первую мировую войну и знаю, как надо обращаться с оружием.
— Тогда докажите это. Выиграют очень много людей, если меня случайно продырявит пуля.
Он сунул кольт под подушку и встал.
— Сейчас уже поздно что-либо делать, правда? Прошло много времени, больше года. Вас же не интересует пустая погоня. У вас имеются настоящие дела.
— Я как раз очень заинтересовался этим делом. Собственно, поэтому я и решил поговорить с вами.
— Получилось то, что люди называют совпадением, да? — Он с гордостью произнес это слово.
— Я не очень-то верю в совпадения. Если их проанализировать во времени, то можно найти объяснение. Уверен, что данное совпадение поддается объяснению.
— Вы имеете в виду, — медленно произнес он, — Габриэль с Мануэлем и с блондинкой Мануэля?
— Плюс вы и другие обстоятельства. Все это взаимосвязано.
— Другие обстоятельства?
— Сейчас мы не будем вдаваться в это. Что вам сказали полицейские в марте прошлого года?
— Нет улик, сказали они. Они потыркались здесь несколько дней и прекратили следствие. Они сказали, что это дело рук какого-то грабителя. Но я не уверен. Разве грабитель станет убивать девушку за семьдесят пять центов?
— Была она изнасилована?
Что-то похожее на пыль выступило на поверхности его антрацитовых глаз. На лице надулись желваки, изменив его форму. Я уловил искру былой бойцовской страсти, которая держала его шесть раундов в схватке с Армстронгом несмотря на то, что у него ослабли ноги.
— Изнасилования не было, — с трудом выговорил он. — Доктор сказал на вскрытии, что в ту ночь кто-то переспал с ней, но я не хочу говорить об этом. Здесь.
Он нагнулся и вытащил из-под кровати чемодан, открыл его, г окопался под рубашками. Затем поднялся, тяжело дыша, держа в руках журнал со смятыми углами.
— Вот, — резко сказал он. — Читайте.
Журнал, публикующий отчеты об убийствах и других преступлениях, был заложен на статье «Убийство девушки, лишенной девственности». В статье говорилось о гибели Габриэль Торрес, она была иллюстрирована фотографиями ее самой и ее отца. Один из снимков был уже мне знаком — то самое фото, которое я видел в кабинете Бассета. Тони был снят во время беседы с помощником шерифа в гражданской одежде: подпись под фото гласила, что имя его — Теодор Марфельд. С марта прошлого года Марфельд здорово постарел. В статье говорилось:
На пляже Малибу, на этой площадке веселья для всей столицы кинематографа, стояла великолепная весенняя ночь. Но теплый тропический ветер, который гнал волны на берег, казалось, нес в себе какую-то угрозу для Тони Торреса, бывшего боксера в легком весе, а теперь сторожа в закрытом клубе «Чаннел». Его было трудно вывести из себя в течение многих лет выступлений на борцовском ринге, но в эту ночь Тони страшно беспокоился за свою веселую молоденькую дочь Габриэль.
Куда она запропастилась? Снова и снова Тони задавал себе этот вопрос. Она обещала вернуться домой не позже полночи. А часы уже показывали три часа ночи, потом стрелки подошли к цифре четыре, а Габриэль все не было. Недорогой будильник Тони без сожаления продолжал тикать дальше. Волны, которые разбивались о берег недалеко от его скромного коттеджа, казалось, эхом отзывались в его ушах, подобно голосу самой судьбы..."
Мне надоело читать стандартные фразы и красивое словоблудие, которые лишь показывали, что автору статьи особенно нечего было сказать. У него не было фактов. Я бегло просмотрел остальную часть, статьи, написанной языком псевдопоэтической прозы и основанной всего на нескольких фактах.
Габриэль пользовалась плохой репутацией. У нее уже были интимные связи с мужчинами, фамилии которых названы не были. В ее теле были обнаружены мужская сперма и две пули. Одной пулей нанесена поверхностная рана в бедро. Но возникло значительное кровотечение. Подтекст заключался в том, что прошло по крайней мере несколько минут между первым и вторым выстрелами. Вторая пуля попала в спину, прошла через ребра и остановила сердце.
Обе пули были длиной двадцать два миллиметра и вылетели из одного и того же револьвера с длинным дулом, но неизвестно, с какой точки. К такому выводу пришли полицейские эксперты по баллистике. В конце статьи процитированы слова Теодора Марфельда: «Надо защитить наших дочерей. Я намерен раскрыть это отвратительное преступление, даже если на эти уйдет вся оставшаяся часть моей жизни. В данный момент у меня нет никаких определенных улик».
Я посмотрел на Тони.
— Хорош парень, этот Марфельд.
— Да, — отозвался тот с иронией. — Вы знаете его, да?
— Знаю.
Я поднялся. Тони взял из моих рук журнал, бросил его в чемодан, пинком задвинул его под кровать. Он потянулся к шнурку, которым выключал свет, дернул за него, погрузив в темноту эту пораженную горем комнату.
Глава 19
Я поднялся вверх по лестнице и пошел вдоль галереи к кабинету Бассета. Его все еще не было там. Я решил пойти что-нибудь выпить. Под наполовину закрытой крышей большого внутреннего двора по натертым воском плитам скользили парочки танцующих под музыку оркестра неполного состава. Песенка «Джереми Крейн и его веселые ребята» превратилась в любимую мелодию для исполнения на ударниках. Печальные глаза музыкантов взирали поверх своих повешенных носов на веселящийся квадрат. Они наигрывали ритмическую и меланхоличную вещицу Гершвина «Кто-то смотрит на меня».
Моя знакомая ныряльщица не первой молодости, танцевала с любителем фотографий, который относился к типу вечных холостяков. Ее бриллиантовые серьги свисали на его согнувшееся правое плечо. Ему не понравилось, когда я вклинился между ними, но он тактично удалился.
На ней было полосатое вечернее платье с глубоким декольте и широкой юбкой, которая не шла ей. Она прыгала возле меня, как будто привыкла вести в танце. Танцевала она несколько дико, между нами возникло напряжение, как у любителей в сеансе борьбы, не тратящих энергию на слова. Когда танец закончился, я сказал:
