Ричард Пратер - Дело об исчезнувшей красотке
— О'кей, действуй. Только не заставляй себя ждать всю ночь.
Я пулей вылетел из его офиса.
Глава 14
От голода я трясся, словно бабочка в белой горячке, если, конечно, такое бывает. Усевшись за столик у Майка Лимана, я заказал любимое блюдо — ребрышки: как обычно, чтобы снаружи поджарились, а внутри — надавишь, и течет сок. Но до мяса не терпелось проглотить что-нибудь еще. Действуя одной левой, я набросился на салат из креветок и, пока жевал, расставлял в уме по полочкам все, что произошло с субботы. Пустых полочек оказалось больше. Чего-то то и дело не хватало, а многое просто-напросто никуда не подходило и не влезало. Впору было плюнуть и начать сначала.
Но подоспели ребрышки, такие сочные и мясистые, что я на время позабыл обо всем, кроме гастрономических ощущений. Не съев, однако, и половины, я почувствовал, что одной порции мне явно не хватит, и послал официанта за добавкой. В «кадиллак» я вернулся примерно в полвторого и искренне пожалел, что поблизости не было ни одной «гориллы». Поборолись бы.
Обратный путь по Бродвею занял немного времени, я свернул влево по Четвертой и подъехал к Гамильтон-Билдинг сзади. Там я припарковался и поднялся в офис.
В помещении никого не было. От девушки на коммутаторе я узнал, что ко мне никто не приходил и обо мне никто не спрашивал, но имеется кое-какая почта. Оказалось, ничего важного, разве что письмо от господина Мартина. Это было даже не письмо, а продолговатый листок бумаги с подписью: «Корнелл Мартин». Чек, выписанный на мое имя, на десять тысяч долларов. Надеясь в душе, что деньги заработаны, я нашел конверт с маркой, написал на нем адрес своего банка и, положив в него помимо чека еще и записку, отнес конверт к девушке на коммутатор. Теперь я мог отправляться по адресам.
Ходить по адресам в моей работе — значит встречаться с людьми. Это основа любого расследования. Официального, неофициального, частного, какого хотите. Основа — информаторы, люди, поставляющие полезную информацию. Некоторые из них мои личные друзья, а некоторые всего лишь ищут, как полегче подзаработать. И почти все они, хотя бы иногда, оказываются полезными. В тот день мне не везло. Пришлось обойти почти всех.
Я все хотел напасть на след хотя бы одного из упомянутых Сэмом приятелей Уолтера Пресса: Фрэда Винсента или Фостера Мэтьюса, по кличке Картонный Мальчик. Почему Картонный, я так и не понял. Я говорил с чистильщиками обуви, барменами, букмекерами, посыльными, официантами и официантками. Час ушел только на то, чтобы найти нескольких человек, которые знали либо одного, либо другого, но где их можно встретить — этого никто не знал. Наконец я присел в забегаловке «У Люси» на Хилл-стрит, там подают коктейли. В дальнем конце бара было пусто, и я забрался на высокий стул у стойки. Люси протирал стаканы чистым белым полотенцем. Увидев меня, он повесил полотенце на плечо и подошел.
Люси — это высокий толстый итальянец с пухлым и розовым, как у Санта-Клауса, лицом, только без бороды и с тусклыми зубами. По размеру и цвету его зубы напоминали почтовые марки, повернутые наружу намазанной клеем стороной. Полное имя его было Люциери. Однако никто никогда его так не называл. По крайней мере, на Хилл-стрит.
— Что скажешь, Шелл? — Он широко улыбнулся. — Чего принести?
— Сделай-ка мне пива, Люси. Я совсем высох. Хожу и хожу, понимаешь.
— Ходишь и чего-нибудь ищешь, нет? О'кей. Одну минуту.
Он налил холодного пива, вернее не очень холодного — нормального, поставил передо мной высокий запотевший стакан:
— Что нужно, говори?
— Знаешь ли ты Фрэда Винсента или кого-нибудь в округе по кличке Картонный Мальчик?
— Знаю. Обоих знаю. В чем дело?
Люси в этот день был уже не первый, кто знал Фреда или Картонного, поэтому со следующим вопросом я не торопился и медленно, с чувством, сделал несколько больших глотков.
— Где я могу их найти?
— Картонного Мальчика — так звали некоего Мэтьюса — ты уже нигде не найдешь. Он мертв. Ввязался в одну аферу, но не рассчитал. Оказалась не по зубам. В результате очутился в морге. А Винсент — он здесь сшивается. Был у меня два-три дня назад. Денег куры не клюют.
— Где сейчас Винсент?
Люси пожал плечами:
— Не знаю. Правда. Опять где-нибудь капусту стрижет. Слушай, он же с этим — как его — Уолтером Дапрэлом все время околачивается. Его-то ты хоть знаешь?
— Нет.
Люси запустил руку под фартук, достал обломок карандаша и послюнявил его:
— Я дам тебе адрес. Он сейчас не работает. Что-то там не заплатил вовремя или что другое, не знаю.
Он нацарапал адрес на обратной стороне чека.
Следующие сорок пять минут ничего нового не дали, зато высосали из меня сотню долларов. И все на ногах. Туда-сюда, туда-сюда, пока ботинки не сотрешь. От Люси к Уолтеру, от Уолтера к Куки-Мартини, от Куки к Джонни Вульфу. Наконец повезло. Я нашел-таки след Винсента. Оказалось, что он действительно не знает куда девать деньги, и Вульф посоветовал поискать его в «Лорд-энд-Лэйдис» — частном клубе, где в первых комнатах играют в бридж, пинкл или канасту, а в дальних — в рулетку и кости. Вульф дал мне карточку клуба. Сказал, без нее не пропустят.
Внешне «Лорд-энд-Лэйдис» совсем не походил на клуб, где устраиваются азартные игры. Солидное старинное здание на бульваре Джефферсона в полуквартале от Гранд-авеню. Крыльцо со ступеньками, а в конце лестницы — три колонны. Такие обычно встречают вас у входа в суд. Массивные дубовые двери держались постоянно закрытыми и изредка отворялись только для того, чтобы впустить входящего с надеждой или выпустить проигравшего. Внутри клуба я никогда раньше не был, хотя слышал о нем немало.
Поднявшись по каменным ступенькам, я взглянул на блестящую золоченую табличку с названием заведения и нажал утопленную в стене кнопку звонка. Невысокий служащий в смокинге впустил меня в вестибюль, но сделал это только после того, как услышал имя и увидел карточку Джонни Вульфа. Без нее бы мне точно пришлось помериться силой с «гориллами». Хорошо, что я успел для этого подкрепиться у Майка Лимана. Гориллообразных и гориллоподобных было двое — они как церберы охраняли порталы, ведущие в глубину помещения.
Гориллоподобный справа скосил глаза на мою забинтованную руку, но ничего не сказал. Взял карточку и уперся в нее глазами. По тому, как он шевелил губами, у меня сложилось впечатление, что читал он по буквам.
— Джонни Вульф, — пояснил я, — сказал, что с карточкой проблем не будет.
Но гориллообразный все продолжал шевелить губами, так что я даже усомнился, знает ли он вообще целые слова, а может, только некоторые слоги.
— О'кей, — прогнусавил он наконец, и я протянул руку, чтобы взять карточку. Не тут-то было. Вышибала зажал ее в огромной лапище и добавил: — Останется у меня.
Мне ничего не оставалось, как согласиться. Из двух желаний — попасть внутрь и попробовать пару приемов на предке человека — первое оказалось сильнее.
Было уже полчетвертого. Игра шла вовсю. С десяток хорошо одетых леди и джентльменов сгрудились вокруг рулетки в середине комнаты. За двумя столиками для игры в кости у правой стены собралось еще с полдюжины. В другие игры играли в левой части зала, а напротив меня, в глубине, за обтянутым сукном столом, тихо сидели покерщики.
Я взял на двадцатку зеленых фишек — четыре штуки — и направился к рулетке. Поставил одну внизу первого столбика цифр: это столбик из двенадцати номеров (вверху единица, потом четыре, семь и так далее до двенадцатого), и, пока крупье запускал вертушку, огляделся. Не имея ни малейшего понятия о внешности Винсента, надо было найти кого-нибудь, кто бы его знал. Кого-нибудь желательно мало-мальски знакомого. Совершенно посторонних спрашивать не хотелось.
Шарик закатился на номер двадцать шесть, и я проследил, как моя фишка, вместе с большинством других, уплыла к какому-то счастливчику. Однако вторую я бросил на то же место. Выпало семнадцать. Чао, фишечка. Но новую я поставил туда же. На этот раз семерка. Итак, я опять с четырьмя фишками, с чего, собственно, и начал. Да-а, так, пожалуй, не разбогатеешь.
За спиной раздался чей-то тихий голос:
— Привет, Шелл.
Я обернулся и увидел узкое сморщенное лицо Эрва Кауэрда. Он занимался тем, что давал советы на скачках. И не только в Лос-Анджелесе. Очевидно, это приносило немалый доход, иначе бы он в такой клуб не попал. Несправедливо. В свое время, когда я тоже любил ходить на ипподром, я иногда ставил по его подсказкам. Правда, вскоре я от таких помощников отказался. Сам научился выбирать, да и систему разработал практически беспроигрышную, но это было потом. А когда Эрв наводил и лошадь выигрывала, что иногда бывало, я отдавал ему пять долларов. Если же лошадь не приходила к финишу, как он думал, а это бывало гораздо чаще, я с Эрва не брал ничего. Конечно, это было не совсем приемлемо, но мы оставались друзьями. Лошади — одно, а дружба — другое.
![Ричард Пратер - Ранчо смерти [= Двойник мертвеца]](/uploads/posts/books/248648/248648.jpg)
