Георгий Миронов - Кровь на нациях
В случае встречи с первыми им грозили очень большие срока, а «Кирьяну» возможно, и пожизненное, — солдатик то, раненый во время побега, в госпитале умер…
В случае встречи со вторыми их всех ждала смерть.
Так что, когда Смоленское УГРО село на хвост бандитам, они, казалось, не сильно и сопротивлялись.
Лукичу коллеги предложили присоединиться к оперативной группе, собравшейся выйти на операцию по захвату банды в 23. 00 12 августа 1998 г. К тому времени Лукич уже переслал в Рудный Людмиле Викторовне Конюховой все, чем смогли поделиться коллеги, — заборы спермы у изнасилованных, отпечатки пальцев, даже еще одну пуговицу от милицейской куртки, найденную в доме Ратмира. Теперь важно было вместе с смоленскими оперативниками выйти на банду, поймать бандюков на "момент истины" и получить подтверждение или опровержение его версии. А уж результаты экспертизы назавтра уточнят «диагноз».
У смоленских оперативников была уверенность в благополучном исходе задержания бандитов, поскольку неделю назад им далось внедрить в банду оперативника, — вместо постоянного водителя Рината Гайнулина, за которым, как и за другими бандитами, было установлено наблюдение по месту его жительства, но который куда-то пропал, возможно, выехал к матери в Уфу, уфимские коллеги были уже предупреждены. Благодаря внедренному агенту, взяли банду на месте преступления. Взяли прямо за минуту до начала пыток хозяина квартиры, владельца коммерческого банка «Восход». Взяли жестко. Так жестко, что даже «майор» и «Кирьян», не говоря о трусоватом «Риге», ошарашенные внезапностью и жесткостью захвата, дали оперативникам нужную информацию о всех делах банды. "Под запись".
Так что уезжал Лукич из Смоленска с кассетой, на которой были записаны показания бандитов.
Все эпизоды разбойных нападений, инкриминируемых им, они признали.
Убийство и изнасилование в Рудном — нет.
Оно и понятно — Рудный тянул на пожизненное, все разбойные нападения лет на 15, при хорошем адвокате.
Так что теперь, чтобы исключить версию о банде «Кирьяна», нужно было дождаться результатов экспертизы.
— Более подробную справку составлю завтра, — пообещала Людмила Викторовна, когда Петруничев и Лукич заявились к ней в десятом часу вечера. — Ну, правда, мальчики, я не железная.
— Да мы что, мы подождем, дело не ждет.
— Так предварительное мнение я могу и сейчас высказать. И пуговица с «нашей» не совпадает по ряду параметров, не идентична, так сказать. И сперма не совпадает. Конечно заборы давние. Сделаем свежие у задержанных, я уже звонила в Смоленск, обещали завтра утром прислать с машиной. Но мне уже ясно, — эту версию придется снимать.
— А, чего грустить то, — усмехнулся капитан Петруничев, — нам же лучше, версий меньше, правда, Лукич? Присоединяйся к Потапову по его версии. У него там, вроде, серьезные наработки появились. А сейчас — все свободны, — приказал капитан, не глядя на Лукича. Конюхова смутилась.
Версия 3. «Маньяк». Лейтенант Деркач. Младший «опер» И. Семенов.
— Значит, в рамках версии «Маньяк» старик и патлатый художник, уехавшие в ту ночь из Рудного, как персонажи нашего сценария более не рассматриваются, — важно проговорил лейтенант Деркач, зачеркивая в своем блокноте две нарисованные им фигурки.
Ванечка Семенов, жадно поглощая большие куски булки намазанной деревенским медом "от бабушки" и запивая, как ни странно, очень сладким чаем, согласно кивал головой.
— Значит, я записываю в наш с тобой, Иван, следственный дневник: "сегодня, 12 августа 1998 г., мной, следователем ГУВД, лейтенантом Деркачем было принято решение продолжить расследование в рамках версии «Маньяк» в… — Деркач сделал эффектную паузу, — в колонии для «смертников». Младшему лейтенанту И. Ф. Семенову мной поручено вылететь в Мордовию в колонию, где отбывают срока приговоренные к пожизненному заключению где произвести допрос Виренеева Александра Федоровича, осужденного по ст. 117, 102, 144 с целью получения сведений о возможном нахождении в Рудном его бывшего подельника Хилтунена Игоря Владимировича".
— Ух ты, товарищ лейтенант, Сережа, как Вы… Как ты… Это ж ход…
Деркач довольно улыбнулся.
— Следишь за моей мыслью? В августе 1995 г. в г. Рудный была изнасилована и убита 12-летняя девочка.
— Помню этот случай. Я тогда еще в средней школе милиции учился.
— Многое напоминает в том происшествии убийство Багучевой и Дормидонтовой.
— Точно, — облизнул Ванечка сладкие губы. — Жертва была брошена на стройке, это раз. Как и в случае с Багучевой, с шеи сорвана тонкая золотая цепочка, с пальцев содраны дешевые колечки.
— Ну, у Багучевой, похоже, «колечки» были дорогие. Но в остальном…
— Не было следов борьбы, не осталось в подногтевом пространстве остатков кожи насильника и убийцы…Но…
— Но…Не продолжай. Не было "вечера "колото-резаных, ран. И, вроде бы, почерк сразу не тот. Но раны были. Правда, не 30–40 неглубоких порезов «веером», а 5–6 на внутренней стороне бедер и в нижней части живота. Ну и что? Все равно похоже.
— Да, но Виренеев, — Ванечка обескуражено развел руки, — сидит.
— Он то сидит. А вот Хилтунена так и не нашли.
— Было ведь предположение, что, это самое, самосуд имел место.
— Действительно, — важно согласился Деркач. — Было такое предположение. Когда взяли Виренеева, поймали "момент истины", — это капитан умеет, правда, Петруничев тогда был еще старшим лейтенантом…И Виренеев дал признательные показания, назвав места, где были брошены тела еще трех жертв, и место предполагаемого нахождения второго насильника Хилтунена. Произошла утечка информации. Отец жертвы узнал, где можно найти Хилтунена, и, возможно, — я подчеркиваю, — возможно, опередил наших оперов, — нашел, убил и скрыл тело Хилтунена, не рассчитывая на справедливость возмездия. Но это только предположение.
— Вы думаете, Виренеев сольет мне нужную информации, — недоверчиво покачал головой Ванечка. — Все ж таки я не Петрунинев…
— А он — уже далеко не тот Виренеев. Сизо, где его опустили сокамерники, — «урки» страсть как не любят тех, кто насиловал и убивал детей, — у некоторых из сидельцев дети по многу лет остаются без присмотра. Потом — суд. Потом — колония для «смертников». Люди в такой ситуации меняются. Обращаются к Богу. Может, он там мается, не знает, как свою вину загладить. Может, сдаст тебе какую-нибудь другую явку Хилтунена.
… На машине — до Смоленска, самолетом до Саранска, поездом до станции Аияшево, там уже ждала машина, которая и доставила до спецучастка пожизненного заключения колонии строгого режима ИТК-31.
Начальник участка подполковник Илья Владимирович Ганиев в ответ на вопрос, на месте ли заключенный Виренеев, только рассмеялся:
— Отсюда ни бежать, ни тебе на свободу по истечении срока выйти. Тут, как говорится, — на всю оставшуюся жизнь.
— Могу я переговорить с Виренеевым?
— Точно так. Вопрос согласован по начальству. Но предупреждаю, контингент у нас специфический. Кровушки у каждого за плечами — океан, выйти на свободу шансов нет, благодаря этому долбаному мораторию казнить их будет нельзя, если они перережут всех до кого руки дотянутся. Так что терять им, говорю, нечего. Могут просто убить, могут взять вас в заложники. Ну, относительно конкретно Виренеева точно ни чего сказать не могу. Действительно, запросил иконки в камеру. Молится, нарушений нет. Но в душу не заглянешь. А душа у него черная.
— А что, были случаи…Или только предположения?
— У нас не было. А в Челябинске двое таких отморозков, к пожизненному приговоренные, убили майора. Теперь у нас сидят. Снова в одной камере. Но уже без прогулок. Контролерам в камеру заходить запрещено. Все контракты через «амбразуру».
Они вышли в длинный тюремный коридор.
— Виренеев от встречи не отказался. Предупрежден. Но и Вы аккуратно. Контролер с оружием будет находиться в коридоре. Вам оружие не положено.
— Это я знаю, — чуть дрогнувшим голосом заверил Семенов.
По обе стороны коридора — металлические двери, на каждой две бирки. Двухместные «номера». Одиночки не положены даже самым крутым.
Остановились у третьей двери.
— Сокамерник Вашего Виренеева только что выведен на прогулку. В порядке исключения — полчаса Вам на беседу. Контролер мешать не будет. Но в случае чего, сразу зовите. Они с виду многие выглядят подавленно, замкнуто, виновато. А внутри — звери. Только палец дай
"Виренеев. Александр Федорович. 1975 г. р., русский. Осужден по ст. 117, 102, 144. Замена высшей меры наказания. Склонен к побегу".
И ниже, неформальный текст, как «памятка» для контролеров:
"Вместе с подельником изнасиловал и убил трех несовершеннолетних девочек".
Посмотрев в дверной глазок, контролер начал отпирать замки. За железной дверью — дверь решетчатая. Заключенный, широко расставив ноги, руки к стене, стоял спиной к Семенову. На спине белый круг и буквы ПЗ пожизненное заключение.
