Майкл Бретт - Перережь мое горло нежно
— Нет, сэр.
— Давно она уехала?
— Она поехала сразу после того, как вы звонили ей, сэр. Она казалась очень взволнованной и торопилась.
Я покинул квартиру миссис Дженнингс с неприятным чувством. Я дал таксисту адрес Рассека и сказал:
— Я очень тороплюсь.
— Сегодня все торопятся, — отрезал он.
Десять долларов убедили его. Он несся, как сумасшедший, и сэкономил пять минут, а когда он остановился, я побежал к лифту, остановил его на этаже Вилли и ворвался в квартиру.
В квартире стоял запах пороха и было тихо. На ковре в гостиной я увидел бурые волосы, как будто по ним кто-то провел окровавленными руками. Сейф был открыт, за спиной я услышал голос Элизабет Дженнингс.
— Бросьте оружие, Мак Грэг, или я буду стрелять без предупреждения.
Эти слова заставили меня похолодеть. Где сказано, что женщина не может убить так же быстро, как мужчина? Мой пистолет беззвучно упал на ковер. Я обернулся.
Она стояла в дверях ванной. Высокая, надменная — убийца из высшего общества. Позади нее на полу лежало неподвижное тело, из которого текла кровь. Это был Вилли.
Правая рука была вытянута. В ней был пистолет с глушителем, направленным мне прямо в сердце.
Вы сказали бы, что это выглядит смешно, но эта женщина смешной не казалась. Какое-то время мы в упор смотрели друг на друга. В ее глазах читалось яростное презрение и слепое беспокойство.
Я чувствовал себя неважно.
— Вы убили их. Застрелили и перерезали им глотки.
Она кивнула, не шевелясь. Пистолет остался неподвижным. Я чувствовал, что достаточно малейшего движения, чтобы ее палец нажал на курок.
— Зачем вы приехали сюда? — спросила она. — Вам не нужно было этого делать. Я сказала вам, чтобы вы ни во что не вмешивались. Остальное не ваше дело.
— Это мое дело. Это мое дело, потому, что куча народа пыталась продырявить меня, как решето.
— Я хочу знать, зачем вы сюда приехали?
Я сказал:
— Если я вас правильно понял, сюда должен прийти еще кто-то. Дайте мне это оружие, миссис Дженнингс.
— Мистер Мак Грэг, я хочу знать, что вас сюда привело?
— Вас не было дома, хотя вы вызвали меня. Я должен был думать, что вы отправились прикончить Вилли и успеете вернуться до моего приезда. Вы хотели обеспечить себе безопасность. Все обрушилось на вас внезапно. Вас не было на вечере в клубе. У вас был мотив для убийства Виктора, потому что он погубил вашу дочь. Я был нужен вам для того, чтобы найти его. Когда вам представился случай, вы его убили.
— Он заслужил это, — сказала она глухим голосом. — Он все заслужил. Они все заслужили…
— Они вцепились в вас со всех сторон, правда? Когда я сказал вам, что Виктор и Вилли братья, до вас дошло, что они поделили вас между собой. Сколько выжал из вас Вилли, прежде чем вы его пристукнули? Что он отдал вам перед смертью из сейфа?
— Он шантажировал меня и мою семью, мерзавец. Он давно уже заслужил, чтобы его убили. У него непристойные фотографии Вивиан. Я платила ему годами. Я подстрелила его. Первая рана не была смертельной. Он клянчил, чтобы я оставила его в живых, клянчил и плакал.
— А вы пообещали оставить его в живых, если он расскажет?
— Конечно, не будьте наивным. В такой ситуации нельзя действовать по-другому. Он признался во всем. Он оплачивал хобби Виктора, выдавая ему понемногу. Он знал, что Вивиан тоже наркоманка и устроил так, чтобы они сошлись. Думая, что я буду платить им обоим. Это было начало их плана. Некоторое время я посылала деньги, а потом прекратила это. Я, поняла, что Виктор будет скатываться все ниже и ниже. Я хотела, чтобы она вернулась, хотела послать ее в больницу, где о ней позаботятся.
— Больницы, по-моему, ваша навязчивая идея. Вся ваша жизнь на том основана.
Она побледнела. На ее лице не осталось ни кровинки. Темные впалые глаза смотрели куда-то в пустоту. Мне показалось, что их застилает безумие. Ее голос прозвучал неестественно.
— Что вы об этом знаете? Она была дикой, неуправляемой, похотливой, в точности как ее отец. Это называется нимфоманией. Что мне еще оставалось делать? Если бы мне пришлось пережить это еще раз, я бы поступила так же. Она моя дочь, но также, как ее отец, не вылезает из неприятностей. Ее отец, был гнусным человеком. У нас была молодая прислуга — шведка. Он изнасиловал ее, а потом откупился. Такое он проделывал в собственном доме. Он жил со шлюхами, валялся в, грязи, как свинья. Когда я увидела, что и Вивиан такая же, я хотела помешать ей в этом. Не помогло.
— Значит, у вас была причина убить обоих братьев. А Занга?
— Он тоже меня шантажировал.
— Тут что-то не так. Он не был похож на шантажиста.
— Виктор одолжил у Занга деньги и не смог их вернуть. Занга хотел разделаться с ним. Чтобы спастись, он посоветовал, как можно получить деньги. Он сказал, что Вилли шантажирует меня. Занга почуял крупную добычу и выставил свои требования. Я платила ему 60 000 долларов в месяц.
— Откуда вы знаете, что это был Занга? Ведь не дурак же он, чтобы называть своё имя.
— Конечно, нет. Вчера вечером я узнала это от Виктора. Люди расскажут вам все, лишь бы остаться в живых. Я застала его с Вивиан. Она приняла свою дозу и крепко спала. Она даже не проснулась, когда я заставила его идти в машину. Я приказала ему ездить вокруг квартала и так узнала о Занга. Мне стало плохо, когда я представила, как он смотрит на фото моей дочери. Бедняжка Вивиан. Она никогда не могла обойтись сама. Но о ней я уже позаботилась. Я выслала ее в Килоу Рест. Там уж ее приведут в порядок.
— Но зачем этот нож? Зачем кровь?
— Но ведь женщины так не убивают. Полиция не станет искать женщину, — сказала она с убийственным спокойствием.
— А Брехем?
Она не ответила, но гордость, в ее глазах сказала мне, что это она его убила.
— Почему? — медленно спросил я.
— Этот грязный выродок избил ее. Это не могло пройти ему даром.
— Поэтому вы его убили?
— У него были ее фотографии. У этих пакостников у всех были ее фотографии. Они показывали их друг другу. Горло я ему не перерезала. Эта идея пришла мне позже, — зашептала она угрожающе.
Она шагнула вперед. Я понял, что она хочет. Мы были в десяти метрах друг от друга, и она могла промахнуться. Ей нужно было подойти ближе, чтобы продырявить меня наверняка. Потом она перережет мне горло.
— Вы ничего не выиграете, убив меня. Все равно вы попадетесь.
— Я была бы дурой, не убив вас, — возразила она, улыбаясь сама себе. — Наоборот, никто ничего не узнает.
Она разозлила меня, потому что была не права. Я повернулся и в сумасшедшем прыжке бросился к своему пистолету. В тот момент, когда я коснулся его, в стену впилась пуля. И другая пролетела совсем рядом. А потом я уже держал свой пистолет и целился в нее.
— Бросьте оружие, — сказал я резко.
Она шла, или не обращала внимания или не слышала. Она приближалась ко мне, как будто догадываясь, что я не хочу стрелять.
— Ах, так вы, боитесь?
Она хотела убить меня, это было ясно.
Она снова выстрелила. Пуля вспорола мой рукав. Расстояние между нами сокращалось. Я прицелился ей в руку, но она метнулась в сторону.
Пуля разнесла ей череп. Она упала на спину. Мной овладела страшная безнадежность. Я старался убедить себя, что я не убийца и что стрелял в целях самозащиты. Я был взбешен и жалел самого себя.
На полу, неподалеку от трупа Вилли, лежал конверт. Внутри лежало еще два. В первом были фотографии Вивиан. В другом — Эллис с Рассеком. Я начинал понимать. Но почему она отторгала одну дочь, а другую нет. Только потому, что Эллис была похожа на неё? Удивительно, куда может завести материнская ненависть к дочери.
Я подошел к бару и выпил прямо из бутылки. Но горечь во рту не проходила. Я позвонил в отдел убийств, сказал Фаулеру адрес и попросил приехать как можно быстрее.
— Уже лечу, Пит, — ответил он и повесил трубку.
Я избегал смотреть на труп, подошел к окну и смотрел в него, пока у тротуара не остановилась полицейская машина.
Я поехал с Фаулером в Килоу Рест за Вивиан. Через три дня я сидел у него в кабинете и расспрашивал о Вивиан.
— Ее осматривали и беседовали с ней психиатры. Ей придется порвать с самой собой. Но теперь, по крайней мере, ее уже не подавляет ненависть матери.
Он иронически улыбнулся.
— Для этого ей только понадобится отвыкать от наркотиков, победить чувство своей ненужности и сознания того, что ее мать была убийцей нескольких человек. Так мне это изложили врачи.
— Похоже, ей придется делать массу работы.
— От наркотиков ее вылечат. Теперь делают чудеса.
Он задумчиво смотрел на меня.
— Я видел за свою жизнь еще более тяжелые случаи. Некоторым удается выбраться. Я говорил с ней — она выберется!
Мне хотелось верить, что он прав, но я не был убежден в этом.
Я встал и пошел домой.
