Харлан Кобен - Укороченный удар
— Но ведь Александр поймал их на корте. Раз Йеллер с Суэйдом что-то стащили, значит, в раздевалке уже побывали.
— На что вы намекаете? — разозлился сенатор. — Моего сына убили, потому что они с Йеллером не договорились о цене на героин?
— Просто пытаюсь найти самое правдоподобное объяснение.
— Убийство из-за наркотиков делает связь с убийством Валери очевиднее?
— Нет.
— Так к чему вы ведете?
— Ни к чему, всего лишь проверяю на прочность различные версии. Что случилось потом? Сразу после убийства?
Отец Александра снова посмотрел вдаль, на этот раз в сторону одного из портретов. Но видел ли он его? Болитар искренне сомневался.
— Грегори и остальные побежали за подмогой, — тихо рассказывал Кросс. — Бросившись вслед за ребятами, я увидел… Изо рта Александра хлестала кровь. Когда я над ним склонился, мой сын был уже мертв.
Неловкая пауза.
— Нетрудно представить, как события развивались дальше. Очень помогли друзья, в первую очередь отец Грегори, он здесь старший партнер. Я лишь стоял в сторонке и молча кивал. Не стану лгать, что я не осознавал значимости происходящего. Полностью осознавал. Привычка — вторая натура, Майрон, а политики — махровые эгоисты. Собственные амбиции мы ловко и без труда переименовываем в «общее благо», отчасти поэтому и появилась на свет отретушированная история.
— А если правда всплывет?
— Тогда мне конец, — криво улыбнулся Кросс. — Хотя это уже нестрашно… Илия снова себя обманываю, кто знает? — Сенатор воздел руки к потолку. — Моей жене известна только сказка… Не представляю, как она отреагирует, ей-богу, не представляю! Александр был хорошим сыном, и я не хочу, чтобы после смерти о него вытирали ноги.
В конце концов, наркотики не делают Эррола Суэйда невиновным, а моего сына — преступником. Он не просил, чтобы его убивали.
Выдержав секундную паузу, Майрон задал неожиданный вопрос:
— А как насчет Дианы Йеллер?
— Кого? — удивился сенатор.
— Матери Кертиса.
— При чем тут она?
— Вы с ней не общались?
— Конечно, нет! Почему вы спрашиваете?
— И никогда не платили, чтобы она молчала?
— Молчала о чем?
— О некоторых обстоятельствах гибели ее сына.
— Нет! С какой стати?
— Видите ли, вскрытие Кертиса Йеллера так и не провели. Странно, да?
— Если намекаете, что они не действовали в строгом соответствии с инструкциями, то я тут ни при чем, потому что мне ничего не известно и по большому счету все равно. Признаюсь, я и сам думал: как же полицейский застрелил Йеллера? Возможно, в ту ночь не я один прятал концы в воду; если и так, это произошло без моего участия. Только я не понимаю, каким образом тут замешана Валери. Если честно, не вижу никакой связи.
— Она ведь присутствовала на вечеринке?
— Кто, Валери? Конечно!
— Можете сказать, где она находилась в момент убийства Александра?
— Нет.
— Помните, как мисс Симпсон отреагировала на его гибель?
— Девочка чуть с ума не сошла! Ее жениха хладнокровно убили… Валери обезумела от горя и гнева.
— Вы одобряли их отношения?
— Естественно! Валери казалась немного беспокойной, слишком грустной, но в целом очень славной девушкой. Они с Александром прекрасно друг другу подходили.
— В связи с убийством вашего сына мисс Симпсон ни разу не упомянули. Почему?
Складки на щеках мелко задрожали.
— Сами не догадываетесь? В то время Валери Симпсон считалась знаменитой теннисисткой, а постороннего внимания и без того было достаточно. Дело не в том, нравилась нам девушка или нет, просто не хотелось превращать историю в шоу. Мы старались, чтобы в газеты ничего не просочилось.
— В этом случае вам крупно повезло.
— То есть?
— Йеллера убили, Суэйд исчез.
Кросс растерянно заморгал.
— Все равно не понимаю.
— Останься они в живых, состоялся бы суд, привлекший внимание прессы и телевидения. Столько внимания, что даже ваши пиарщики не справились бы.
— Похоже, вы слышали сплетни, — улыбнулся сенатор.
— Сплетни?
— Что я «заказал» Эррола Суэйда, мафия сделала мне одолжение… подобную ересь.
— Признайтесь, сенатор, их участь — просто подарок для вас и ваших пиарщиков. Кроме этих ребят, некому оспаривать гладко причесанную историю.
— Я не скорбел о печальной судьбе Кертиса Йеллера, а если Эррола Суэйда тоже убили, рыдать не стану. Увы, я лично с членами преступных группировок не знаком. Как ни странно, мне даже в голову не пришло обратиться к услугам мафии. Я поступил иначе: нанял детективов, чтобы разыскали Суэйда.
— Они что-нибудь нашли?
— Нет. Они пришли к выводу, что Суэйд мертв. Майрон, он был мелким торговцем наркотиками, а такое занятие к долгой жизни не располагает!
Болитар задал еще несколько вопросов, однако ничего стоящего не выяснил. Через несколько минут мужчины поднялись.
— Не станете возражать, если перед уходом я побеседую с Грегори Кофилдом? — спросил Майрон.
— Лучше не стоит.
— Если ему нечего скрывать…
— Не хочу, чтобы он услышал о том, что я вам сказал. К тому же не забывайте, вы теперь мой адвокат! Хотя Грегори в любом случае не стал бы откровенничать.
— Он сделает, как велите вы.
— Грегори подчиняется только отцу, — покачал головой Кросс, — и разговаривать не будет.
Болитар пожал плечами. Вероятно, сенатор прав. Единственный способ разговорить Кофилда — поведать историю, которую только что рассказал Кросс. Однако благодаря его уловке это стало невозможно. Нужно срочно придумать обходной маневр. Кофилд — свидетель, задать ему несколько вопросов было бы очень полезно.
Мужчины обменялись рукопожатиями и пронизывающими взглядами. Интересно, Брэдли Кросс — действительно придурковатый старикашка и безутешный отец, правдами и неправдами берегущий память сына? Или этот образ выбран заранее как максимально подходящий для встречи с Майроном? В сенаторе больше осторожности или доброжелательности? Или то и другое присутствует в равных дозах?
На губах Брэдли Кросса лежала знакомая кривоватая улыбка.
— Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство. Ничего подобного!.. Но не признаваться же в этом сенатору.
ГЛАВА 20
Покинув штаб-квартиру юридической фирмы, Майрон вышел на Мэдисон-авеню. На проезжей части плотная пробка. Пять рядов транспорта на Пятьдесят четвертой улице сливались в один, а остальные четыре были перекрыты благодаря ремонтным работам в типично нью-йоркском масштабе: плотный пар застилал все окрестности. Очень в стиле Данте! Интересно, откуда на проезжей части пар?
Болитар собирался перейти Пятьдесят четвертую улицу, когда между ребер ткнули чем-то острым.
— Ешь землю, козел!
Спортивный агент узнал голос даже раньше, чем увидел заклеенный пластырем нос и черные глаза. Сетка! Он прижимал револьвер к груди Майрона, корпусом закрывая ствол от зевак.
— Моя любимая майка! Господи, ты что, вообще не переодеваешься?
Ли больно ударил его в подреберье.
— Ты, козел, сейчас пожалеешь, что на свет появился! Залезай в тачку!
У тротуара притормозила машина — сине-зеленый «кадиллак» с глубокими царапинами. За рулем сидел дружок Сетки — темнокожий Джим, но Майрон едва его заметил. Все внимание сосредоточилось на знакомой фигуре, расположившейся на заднем сиденье. Фигура улыбнулась и помахала рукой:
— Привет, Майрон! Как дела?
Аарон…
— Тащи его сюда, Ли!
Сетка Ли снова ткнул Болитара между ребер.
— Пошевеливайся, козел!
Пришлось сесть рядом с Аароном, а Сетка устроился рядом с Джимом. Передние сиденья, там, куда Уин пролил кленовый сироп, прикрыли полиэтиленом.
Аарон был одет в белоснежный костюм и белые ботинки. Ни носков, ни рубашки нет. Аарон никогда не носил рубашек, предпочитая демонстрировать загорелый, лоснящийся от какого-то масла или жира торс. Кожа гладкая, как попка младенца, будто минуту назад ее счастливый обладатель вышел из лучшего нью-йоркского ваксинг-салона. Аарон — парень крупный, ростом за метр девяносто пять и весом около ста десяти килограммов, причем внушительное сложение тяжелоатлета использовалось не только для острастки. Двигался он с невероятной для таких габаритов скоростью, а длинные черные волосы собирал в конский хвост.
Широкий, в стиле ведущего телешоу, оскал будто прилип к каменному лицу.
— Классная улыбка, Аарон! — похвалил спортивный агент. — Такая зубастая…
— Настоящего мужчину видно по зубам, я сделал это своим жизненным кредо.
— Жаль только Ли его не разделяет! — вздохнул Болитар.
— Ты что мелешь, козел?! — тут же обернулся Сетка.
— Смотри за дорогой! — велел Аарон.
Аарон кинул испепеляющий взгляд на Майрона, в ответ на который тот лишь сладко зевнул, зато Сетка сразу же замолчал. Джим молча вел машину, а Аарон, откинувшись на спинку сиденья, продолжал улыбаться. Тело так и сияло в лучах полуденного солнца.
