Картер Браун - Забавляйся сейчас... убьешь позднее
— Как это? — неторопливо спросил я.
— Ну, я был настолько возбужден своими успехами, — он горделиво улыбнулся, — классический пятистопный ямб, внешне вроде бы очень простой. Сначала введение, где тихо урчащий кофейник сравнивается с беременной горной козочкой. Сами понимаете, мне не терпелось услышать мнение Джона. До полуночи я трижды заходил к нему в комнату: первый раз — в десять минут одиннадцатого, и каждый раз — тщетно. Застал же я его на месте только в четвертый раз, в половине первого. — Он преданно улыбнулся, глядя на гранитное лицо Эшберри. — Так что сам видишь, старая тень Гаррика, часы пробили не...
— Да заткнешь ли ты свой глупый рот? — взорвался Эшберри,.
— Алиби нет ни у кого, — сказал я, — но вы первый попытались создать его с помощью лжи, актер.
— Обычная ошибка, — буркнул он, — просто мой болван приятель поднял вокруг нее слишком много шума.
— Дело не столько в том, что вы пытались сделать, сколько в том, почему сочли необходимым иметь алиби, — медленно проговорил я. — Давайте-ка глянем, годитесь ли вы на роль сообщника Боулера...
— Последний раз предупреждаю! — вмешался Боулер. — Весь этот идиотский треп о сообщнике — чушь! Единственное, что у меня когда-либо было, — это клиент, чью пьесу украл Кендалл!
— Рейф?
Я взглянул на Кендалла, который по-прежнему стоял возле Боулера. Лицо его походило на белую маску Пьеро.
— Сегодня утром вы сказали, что ничем не рисковали, приведя Хелен Кристи в дом, потому что никто бы не узнал в ней вашу жену, с которой вы развелись около двадцати лет назад. Антония была тогда слишком маленькой, чтобы помнить мать, а все остальные ее просто не знали, так?
— Да, — хрипло ответил он. — Все правильно.
— Но актер, проработавший в театре двадцать пять лет, мог бы ее и узнать, — сказал я. — В особенности такой тип, как Эшберри, который всегда любил знать, откуда дует ветер и не грозит ли это его безопасности здесь. Самоуверенный соглядатай, не постеснявшийся рассказать мне, как однажды подслушивал под дверью кабинета, когда вы с Хилланом спорили из-за денег... Достаточно осторожный человек, чтобы заручиться дружеским расположением вашей любовницы, когда вы поселили ее в своем доме, дабы и эта женщина не могла навредить его благополучию. Я застал Эшберри вчера вечером у Джеки Лоррейн, он нежно гладил милой даме ручки, после того как Райнер напугал ее до полусмерти.
— Гладил с почтением, сэр! — презрительно фыркнул Эшберри. — Все это слишком абсурдно, чтобы попытаться оспаривать. Я не унижу своего достоинства...
— Кроме него, никто в этом доме не рассказывал мне, что Хелен Кристи работала над пьесой вместе с вами. — Я повернулся к Кендаллу. — Хиллан просил их держать язык за зубами, и не один не проболтался. Но Эшберри рассказал об этом вчера утром, вероятно, он мог себе это позволить, поскольку уже знал, что она мертва!
— Абсолютная ерунда! — прогудел актер.
— Увидев Хелен Кристи, бывшую жену Рейфа, вы потеряли покой от любопытства, — продолжал я, — ну а раз вам захотелось выяснить, чем они занимаются, запершись в кабинете, сделать это не составило труда, поскольку многие ваши прежние друзья все еще работали в театрах и кино. Вам сразу же сообщили, что агента Хелен зовут Макс Боулер. Затем, когда Боулер впервые предъявил ультиматум, шантажируя Рейфа, вы мигом скумекали, что действует он, по всей видимости, от имени Хелен Кристи. Я сильно сомневаюсь, чтобы вы видели своего старого приятеля из Санта-Моники позавчера вечером. Нет, вы как пить дать поехали в Палисейд к Хелен Кристи и разыграли там целый спектакль: вы, мол, с большим трудом выяснили, что именно она — клиентка Боулера, ибо вся эта история разобьет Рейфу сердце. Если вы провели эту сцену действительно хорошо — а вы превосходный актер! — то могли растрогать Хелен, и она выложила всю правду только для того, чтобы вас успокоить. Услышав, что Рейф сам все организовал, вы тут же уловили потенциальную угрозу собственному благополучию. После этого Хелен пожалела вас и поведала о подписанном контракте, один экземпляр которого хранился у нее, а второй — у Рейфа. Тут-то перед вами и открылась возможность освободиться от необходимости до конца своих дней жить нахлебником у Рейфа Кендалла. Имелся шанс получить целое состояние, сделаться богатым и жить в свое удовольствие, не пресмыкаясь перед Кендаллом, его дочерью, Хилланом и не деля досуг с Брюсом Толботом. Конечно, скверно, что придется так обойтись с Хелен Кристи, но кто она такая, чтобы стоять у вас на пути? Может быть, вы попросили показать вам копию контракта, и Хелен тут же разыскала ее для вас, или вам пришлось искать самостоятельно? Так или иначе, но бумагу вы добыли. Потом, вернувшись сюда, вы занялись поисками копии Кендалла в его шкафах, нашли ее, и на этом дело было закончено. После того как полиция обнаружила тело Хелен Кристи, вы связались с Боулером и поведали печальную историю: если вы предъявите копию данного контракта, его доказательство полностью утратит силу. Так что он должен либо принять вас в качестве партнера, либо остаться при пиковом интересе. Эшберри медленно покачал головой:
— Мой дорогой сыщик! Какую хитроумную паутину из предположений и фантазий вы ухитрились сплести! Ничего подобного я прежде не слыхал, это просто изумительно!
— Ваш старый приятель в Санта-Монике припомнит, что вы не показывались у него вечером в понедельник, — мрачно добавил я. — Но кое-кто без колебаний подтвердит мою правоту, потому как, если он вздумает запираться, его привлекут к ответственности не просто как человека, скрывающего важные сведения о преступлении, но как прямого соучастника! — Я взглянул на Боулера. — Вы этого хотите?
— Нет! — Губы у него болезненно искривились. — Нет, будь он проклят! Никакие деньги не возместят долгого срока в Сан-Квентине! Вы правы, Холман! Именно Эшберри явился в мой офис вчера днем и отдал копию контракта Хелен. “Вы можете ее уничтожить, — сказал он. — У меня все равно останется экземпляр Кендалла, так что либо вы делитесь со мною половиной оговоренной суммы, либо я возвращаю бумагу ему. Что вас больше устраивает?"
— Ну и что вы на это скажете, актер? — осведомился я.
Эбшерри неторопливо, с достоинством поднялся на ноги и слегка повернулся, чтобы видеть всех, сидящих в комнате:
— Я бы хотел кое-что сказать...
— Только коротенько.
— Мое будущее уже предрешено. — Он мрачно усмехнулся. — Я бы хотел, чтобы вы все на минуту задумались о своем собственном. Когда история о чудачестве Рейфа Кендалла дойдет до суда — а я этого добьюсь, можете не сомневаться, — его карьере — конец. Люди сочтут Рейфа психопатом, которого следует запереть в сумасшедшем доме, или же величайшим обманщиком. На бумаге он поучал других, а в реальной жизни оказался мягкотелым разиней. Вы, сэр, — он вежливо поклонился Хиллану, — уже уличены в мелких финансовых погрешностях, или, как принято говорить, нечисты на руку. Разумеется, впредь вам не позволят управлять делами не только Рей-фа, но и кого-либо другого. В том случае, конечно, если вы отсидите в тюрьме за растрату. А вы, Брюс? Вы отправитесь далеко-далеко в холодные снега... Вам больше ничего не светит, разве что прежняя крохотная комнатушка и полуголодное существование. — Приподняв немного голову, Эшберри взглянул в конец комнаты. — Вы, моя дорогая Антония? Ваш отец отныне будет объектом жалости или презрения, а вы сами предстанете перед всем миром как плод незаконной связи между вашей матерью и ее любовником, в то время как ее муж, великий драматург, носил рога в счастливом неведении. А вы, мой мускулистый друг? Вам бы тоже хотелось разбогатеть?
— Ха? — Пит прищурил глаза. — Куда вы клоните?
— Единственный человек, который что-то выиграет, передав меня полиции, — это Холман, — вкрадчиво заметил Эшберри. — Это в какой-то мере удовлетворит его обывательское чувство справедливости. Что, если Рейф все-таки подпишет документ, который Боулер приготовил для него в конверте? Допустим, мы прямо сейчас создадим синдикат? Убежден, что мистер Боулер не станет возражать: кое-какие деньги все же лучше, чем никаких. Равные доли для всех, а? Доля каждого составит около двухсот тысяч долларов. Майлз, конечно, останется управляющим делами Рейфа, а репутация последнего не пострадает. Что вы на это скажете?
Я вытащил из кобуры пистолет и нацелил на него.
— Не перемудри себя самого, актер! — сказал я. — Мертвый убийца с точки зрения закона все же лучше, чем отсутствие такового.
Глаза под тяжелыми веками издевательски блеснули, когда он посмотрел сначала на пистолет, потом на меня.
— Не думаю, что вы способны хладнокровно пристрелить меня, сэр! — Он снова повернулся к остальным. — Так что вы скажете? Безопасность, сохранную репутацию, богатство? Все это вам предлагается — берите, пожалуйста. Или каждый из вас готов потерять нечто существенное, лишь бы в будущем утешаться мыслью, что справедливость восторжествовала? Кто со мной? Майлз?
