Дэшилл Хэммет - Сотрудник агентства "Континенталь"
– Да.
– Скажите еще раз, – попросила она, сдвинувшись на край камня. – Сядьте и скажите все, как тогда.
Я подчинился. Из слов моих получалось, что угадывать характер по форме ушей так же глупо, как по звездам, кофейной гуще или плевку на песке; каждый, кто взялся искать в себе признаки душевной болезни, найдет их сколько угодно, ибо всякое сознание, кроме самого тупого, – штука запутанная; что же до нее, Габриэлы, то от Дейнов в ней мало, а что есть, не очень ее испортило, – и уж если ей хочется думать, что характер передается по наследству, то в ней гораздо больше от отца; опять же, нет никаких признаков того, что она влияет на близких хуже, чем другие, да и вообще сомнительно, чтобы люди в большинстве своем так уж хорошо влияли на людей другого пола, а она вдобавок слишком молода, неопытна и занята собой, чтобы судить о своей исключительности в этом отношении; за несколько дней я берусь доказать, что беды ее проистекают не из какого-то проклятия, а из гораздо более заурядного, вещественного и уголовно наказуемого источника; с морфием же расстаться ей будет нетрудно – она еще не настолько втянулась, да и темперамент ее благоприятствует лечению.
Я развивал перед ней эти идеи минут сорок пять и, кажется, не ударил лицом в грязь. Страх понемногу уходил из ее глаз. Под конец даже появилась улыбка. Когда я умолк, она вскочила, сцепив руки, и засмеялась.
– Спасибо, спасибо, – залепетала она. – Прошу, не давайте мне в вас разувериться. Заставляйте верить, даже если... Нет. Неправильно. Сделайте так, чтобы я всегда вам верила. Погуляем еще.
Я чуть ли не бежал за ней всю дорогу до дому – и всю дорогу она тараторила. Мики Лайнен сидел на террасе. Габриэла ушла в дом, а я задержался.
– Тц, тц, тц, как говорит мистер Ролли. – Мики ухмыльнулся и помотал головой. – Надо рассказать ей, что стало с той несчастной доверчивой девушкой в Отравилле.
– Привез какие-нибудь новости из городка? – спросил я.
– Эндрюс объявился. Был в Сан-Матео, у Джеффризов, где живет Арония Холдорн. Она и сейчас там. Эндрюс гостил у них со вторника до прошлого вечера. Ал наблюдал за домом, но видел только, как он приехал и уехал; что он там делал, не знает. Самих Джеффризов нет – они в Сан-Диего. Эндрюса сейчас пасет Дик. Ал говорит, что холдорнская вдова из дому не выходила. Ролли сказал, что Финк очнулся, но про бомбу ничего не знает. Фицстивен пока дышит.
– Я, пожалуй, смотаюсь туда к концу дня, потолкую с Финком, – сказал я. – Сиди здесь. Да, и вот что: поуважительней со мной при миссис Коллинсон. Важно, чтобы она продолжала считать меня чем-то особенным.
– Привези выпить, – сказал Мики. – Трезвый не смогу.
Когда я вошел в палату, Финк лежал на высоких подушках. По его словам, он ничего не знал о бомбе, а явился в Кесаду только с одной целью: сообщить, что Харви Уидден – его пасынок, сын его скрывшейся жены, женщины-тяжеловоза.
– Ну и что из этого? – спросил я.
– Не знаю, что из этого, только он пасынок, и я думал, вам это будет интересно.
– С какой стати?
– В газетах пишут, будто бы вы сказали, что между здешними событиями и тамошними есть какая-то связь, а этот здоровый сыщик сказал, будто бы вы сказали, что я о чем-то умалчиваю. А мне неприятностей и так хватало – я решил пойти к вам и доложить про пасынка, чтобы вы не говорили, будто я не все сказал.
– Да? Тогда скажите, что вы знаете о Мадисоне Эндрюсе.
– Ничего я о нем не знаю. И самого его не знаю. Он у ней опекун какой-то? Я прочел в газетах. А его не знаю.
– Арония Холдорн знает.
– Она, может, и знает, а я – нет. Я просто работал у Холдорнов. Для меня это была просто работа, и больше ничего.
– А для вашей жены?
– То же самое – работа.
– Где жена?
– Не знаю.
– Почему она сбежала из Храма?
– Я вам уже говорил, не знаю. Боялась неприятностей... А кто бы не сбежал, подвернись такой случай?
Сестра, все время хлопотавшая рядом, мне надоела, и я пошел из больницы в суд, в контору окружного прокурора. Вернон широким жестом отодвинул стопку документов, энергично кивнул и оскалил зубы:
– Рад вас видеть, присаживайтесь.
Я сел и сказал:
– Беседовал с Финком. Ничего не добился – но нам нельзя с него слезать. Кроме как с ним, бомба попасть туда не могла.
– А мотивы? К тому же там находились вы. Говорите, что не спускали с него глаз, пока он был в комнате. Говорите, что ничего не заметили.
– Что из того? – спросил я. – Тут он мог меня перехитрить. Он же работал механиком у фокусников. Такой сумеет и бомбу сделать, и подложить ее так, чтобы никто не заметил. Это его специальность. Мы не знаем, что видел Фицстивен. Мне сказали, что он выкарабкается. А до тех пор давайте не слезать с Финка.
Вернон лязгнул зубами и сказал:
– Отлично, мы его задержим.
Я прошел по коридору в контору шерифа. Самого Фини не было, но его главный помощник – тощий, рябой человек по фамилии Суит – сказал, что, судя по тому, как Фини обо мне отзывался, он, Фини, хочет, чтобы мне оказывали всяческое содействие.
– Прекрасно, – сказал я. – В настоящее время меня интересует, как достать бутылки две... джина, виски – словом, чего получше.
Суит почесал кадык и ответил:
– Прямо не знаю, что вам сказать. Может быть, у лифтера? Пожалуй, его джин будет надежнее всего. Слушайте, Дик Коттон аж посинел, так хочет вас видеть. Поговорите с ним?
– Поговорю, хотя не понимаю зачем.
– Ладно, сходите и возвращайтесь.
Я вышел и вызвал лифт. Лифтер – с согнутой от старости спиной и пожелтелыми усами – прибыл в нем один.
– Суит сказал, что, может быть, вы знаете, где мне добыть пару бутылок белого, – сказал я.
– С ума он сошел, – проворчал лифтер, но, ничего не услышав от меня в ответ, продолжил: – Уходить будете этой дорогой?
– Да, немного погодя.
Он закрыл дверь. Я вернулся к Суиту. Суит провел меня по крытой галерее, соединявшей здание суда с тюрьмой в тылу, и оставил с Коттоном в маленькой железной камере. Два дня тюрьмы не принесли пользы полицейскому начальнику Кесады. Он посерел лицом, нервничал, а когда говорил, ямочка у него на подбородке дергалась. Сообщить он мне мог только одно: что он не виновен.
– Допускаю, но вы сами заварили эту кашу. – Ничего лучше я не придумал в ответ. – Все улики против вас. Не знаю, хватит их, чтобы вас приговорить, или нет, – зависит от вашего адвоката.
– Чего он хотел? – спросил Суит, когда я вернулся.
– Сказать мне, что не виновен.
Помощник опять почесал кадык и спросил:
– А что, для вас это важно?
– Ну да, ночи не сплю из-за этого. До свидания.
Я пошел к лифту. Лифтер сунул мне завернутую в газету четверть и сказал:
– Десятка.
Я заплатил ему, спрятал покупку в машине Фицстивена, нашел переговорный пункт и позвонил в аптеку Вика Далласа в Сан-Франциско.
– Мне нужно, – сказал я Вику, – пятьдесят гран М. и восемь порций этой твоей каломели-ипекакуаны-атропина-стрихнина-жостера. Я попрошу кого-нибудь из агентства забрать пакет сегодня вечером или завтра утром. Хорошо?
– Ну хорошо, раз хорошо, только, если кого-нибудь отравишь, не говори, где взял.
– Ага, – ответил я, – он потому отравится, что мне не выдали паршивого аптекарского диплома.
Я заказал еще один разговор с Сан-Франциско – с агентством – и поговорил со Стариком.
– Можете выделить мне еще одного оперативника? – спросил я.
– Свободен Макман, или он может подменить Дрейка. Кого предпочитаете?
– Макман годится. По дороге пусть заедет в аптеку Далласа и заберет пакет. Он знает, где это.
Старик сказал, что новых сведений об Аронии Холдорн и Эндрюсе не поступало. Я поехал обратно в дом над бухтой. У нас были гости. На дорожке стояли три пустых автомобиля, а на террасе вокруг Мики сидело и стояло с полдюжины газетчиков. Они накинулись на меня.
– Миссис Коллинсон здесь отдыхает, – сказал я. – Никаких интервью, никаких снимков. Оставьте ее в покое. Будут новости, дам знать – тем, кто от нее отстанет. Единственное, что могу сказать сейчас, – Финк задержан как виновник взрыва.
– Зачем приехал Эндрюс? – спросил Джек Сантос.
Для меня это не было сюрпризом: я ожидал, что он появится, коль скоро покинул убежище.
– Спросите у него, – предложил я. – Он занимается наследством миссис Коллинсон. Из того, что он приехал к ней, вы никакой сенсации не сделаете.
– Это правда, что они не ладят?
– Нет.
– Тогда почему он не объявился раньше – вчера или позавчера?
– Спросите у него.
– Правда ли, что он по уши в долгах или был в долгах до того, как занялся имуществом Леггетов?
