Лоуренс Блок - На острие
Возможно, мой поступок кто-то бы и оправдал, но сам я знал, что если дела Паулы и Эдди попадут в категорию нераскрытых, если я не доведу их до конца, то всю жизнь у меня будет во рту горький привкус. И мой кофе никогда не перестанет отдавать металлом.
Встав со скамейки, я направился к выходу из парка. По дороге меня остановил парень с диким взглядом и попросил денег; джинсы его были грубо обрезаны. Отделавшись от него, я отправился дальше.
Я еще раз прокрутил в уме то, что узнал о последних днях Паулы в Нью-Йорке. Шестого июля она внесла квартплату. Следующий день оплаты попадал на тринадцатое, но у хозяйки она так и не появилась. Пятнадцатого Фло Эддерлинг сама пошла к ней, но на стук в дверь ей никто не ответил. Шестнадцатого июля Фло открыла комнату своим ключом и поняла, что девушка ее покинула, — кроме постельного белья, она ничего там не оставила. На следующий день Пауле позвонили родители и оставили на автоответчике просьбу с ними связаться. Тогда же Джорджия Прайс договорилась об аренде освободившейся комнаты и на следующий день в нее въехала. Еще через два дня Паула позвонила в телефонную компанию и попросила отключить ее телефон.
Женщину из телефонной компании, с которой я разговаривал накануне, звали госпожа Кадильо, и она сразу же меня вспомнила.
— Мне крайне неловко снова вас беспокоить, — сказал я, — но я никак не могу свести воедино сведения из разных источников. Мне известно, что Паула Хольдтке обратилась с просьбой отключить ее телефон двадцатого июля. Не могли бы вы сообщить, откуда она звонила?
— Боюсь, у нас нет таких данных, — озабоченно ответила сотрудница телефонной компании. — Для нас это не имеет значения. Хотя, в сущности...
— Да?
— Я только хочу сказать, что по записям невозможно установить, звонила она в компанию или отправила нам письмо. Обычно клиенты звонят, но она могла и написать. Некоторые поступают именно так, если к тому же хотят переслать деньги для окончательного расчета. Но в июле мы не получали от нее платежей.
Раньше у меня и мысли не было о том, что просьба об отключении телефона могла быть отправлена по почте. На мгновение я вообразил, что этот факт поможет все расставить по местам. Учитывая скорость доставки, письмо Паулы, брошенное в ящик в июле, еще и сегодня могло находиться в пути.
Впрочем, звонок ее родителей семнадцатого июля и в этом случае не находил объяснения.
Я спросил:
— А разве у вас не регистрируются все звонки с определенного номера?
— Да, но...
— Не могли бы вы сообщить мне число и время ее последнего звонка? Это бы мне очень помогло.
— Извините, — ответила госпожа Кадильо, — но я действительно не могу это установить. У меня нет доступа к таким сведениям, к тому же это противоречит нашим внутренним правилам.
— Вероятно, мне бы удалось получить судебное постановление, — сказал я, — но не хотелось бы вводить клиента в лишние расходы и обрекать на дополнительные хлопоты. Да и времени жаль. Но если бы вы все-таки нашли возможность мне помочь, то, уверяю вас, никто никогда не узнал бы, откуда у меня эта информация.
— Я прошу меня извинить. Конечно, правила я могла бы обойти, но у меня нет необходимых кодов. Чтобы получить сведения о ее местных звонках, боюсь, вам все же придется предъявить судебное постановление.
Я чуть было не пропустил мимо ушей очень важные слова — примерно в середине фразы. Я повторил:
— Местные звонки... А если она звонила по междугородной линии?
— Такие разговоры должны были оплачиваться по счетам.
— А к ним вы имеете доступ?
— Строго говоря, нет.
Я промолчал, выжидая, и она продолжила:
— Ну, речь ведь идет только о регистрации... Посмотрю, что есть в моем компьютере. В июле по межгороду она не звонила...
— Ну, что же, стоило хотя бы попытаться.
— Вы не дали мне договорить.
— Извините.
— В течение июля платных звонков не было до восемнадцатого. Но она дважды звонила восемнадцатого и один раз — девятнадцатого.
— И ни разу двадцатого июля?
— Нет. Мы зарегистрировали только три звонка. Вам нужны номера, которые она набирала?
— Да, — ответил я. — Очень.
Итак, у меня появились два номера. По одному она звонила два дня подряд, по другому — только девятнадцатого июля. Судя по коду — 904, оба абонента находились в одной и той же местности. По справочнику я выяснил, что этот район ничего общего не имел с Индианой. Паула звонила на север Флориды или в Западную Виргинию.
Проходя мимо банка, я разменял десятку на монеты по двадцать пять центов и вернулся к своему автомату. Набрал номер, по которому она звонила дважды. Металлический голос сообщил, сколько монеток мне следует опустить в автомат, что я тут же и сделал. После четвертого гудка ответила женщина. Я представился, сказав, что меня зовут Скаддер, и объяснил, что пытаюсь связаться с Паулой Хольдтке.
— Боюсь, вы ошиблись номером, — ответила женщина.
— Прошу вас, не бросайте трубку. Я звоню из Нью-Йорка. Я точно знаю, что женщина по имени Паула Хольдтке звонила по этому номеру немногим более месяца назад. Я пытаюсь выяснить, где она находится сейчас.
Помолчав, женщина произнесла:
— Право, не представляю, чем могла бы вам помочь. Это частный дом, а имя, что вы упомянули, мне совершенно незнакомо.
— Ваш номер 904-555-1904?
— Нет, мой номер... Подождите-ка, какой номер вы только что назвали?
Я повторил.
— Это рабочий телефон моего мужа, — ответила она, — в магазине скобяных изделий.
— Извините, — сказал я. — По ошибке я прочел номер, по которому Паула звонила только один раз. Вероятно, ваш номер 828-9177?
— А откуда у вас номер, который вы назвали первым?
— Она звонила по обоим номерам.
— Вот как! Как, вы сказали, ее зовут?
— Паула Хольдтке.
— Она звонила и по этому номеру, и в магазин?
— Вероятно, я все-таки ошибся, — сказал я.
Она все еще продолжала задавать вопросы, когда я бросил трубку.
Я снова отправился в меблированный дом на Пятьдесят четвертой улице. На полпути меня остановил бородатый юнец в джинсах и спросил, нет ли у меня мелочи. У него был растерянный вид, — так часто выглядят жертвы метамфинамина и те, кто принимает крэк. Я вручил ему остаток мелочи.
— Эй, спасибо! — крикнул он мне вслед. — Ты классный парень!
Когда Фло открыла дверь, я извинился за то, что продолжаю ей досаждать. Она ответила, что всегда рада меня видеть. Я поинтересовался, дома ли Джорджия Прайс.
— Точно не знаю, — ответила она. — Разве вы с ней еще не разговаривали? Не представляю, чем она может вам помочь. Ведь я сдала ей комнату после отъезда Паулы, а значит. Джорджия не могла ее знать.
— Действительно, я с ней уже беседовал. Но мне хотелось бы еще раз ее повидать.
Она махнула рукой в сторону лестницы. Поднявшись, я остановился перед дверью, за которой прежде жила Паула.
До меня донеслись звуки музыки с назойливым, быстрым ритмом. Я постучал. Услышит ли она меня в этом шуме? Я собирался постучать еще раз, но тут дверь распахнулась.
Джорджия Прайс была в трико, ее лоб поблескивал от пота. Думаю, она разучивала новый танец. Ее глаза удивленно распахнулись, когда она узнала меня. Девушка невольно отступила на шаг, и я проскользнул в комнату. Она хотела было что-то сказать, но передумала и пошла выключать музыку. Джорджия выглядела испуганной и виноватой. По-моему, у нее не было причин для переживаний, но я решил воспользоваться случаем.
— Вы из Таллахасси, не так ли? — спросил я.
— Из пригорода.
— Прайс — ваше сценическое имя? А настоящее — Присоцки?
— Как вы...
— Когда вы сюда въехали, в комнате стоял телефон. Он не был отключен.
— Я не знала, что мне нельзя им пользоваться. Я была уверена, что оплата телефона, как в гостинице, включается в стоимость номера. Правда, я не знала.
— Вы позвонили сначала домой, а потом отцу на работу?
Она кивнула. От растерянности девушка казалась совсем юной и была до смерти напугана.
— Я заплачу, — сказала она. — Я просто не представляла... я думала, придет счет... К тому же мне не удалось добиться, чтобы сразу установили новый аппарат: мастер не мог прийти раньше понедельника. Я боялась, что придется долго ждать, пока мне дадут новый номер. Когда же мастер наконец появился, он только и сделал. Что подключил к линии прежний аппарат и сообщил мне номер. С этого момента сюда больше не мог позвонить тот, кто хотел поговорить с Паулой... Честное слово, я не предполагала, что поступаю дурно.
— Да вы не совершили ничего плохого, — успокоил ее я.
— Я буду только рада заплатить за все звонки.
— Не беспокойтесь из-за этого. Кто попросил отключить телефон Паулы? Вы?
— Да. Я что-то сделала неправильно? Поскольку она больше здесь не жила, то...
— Вы поступили так, как положено, — сказал я. — Меня не интересует пара неоплаченных телефонных разговоров. Я лишь пытаюсь разыскать пропавшую девушку.
