Николас Блейк - Чудовище должно умереть. Личная рана
Когда Джордж опустошил себя в очередном приступе праведного гнева, Феликс спросил:
— Ну и что вы предлагаете делать?
— Я настроен передать твой проклятый дневник в руки полиции. Я должен бы это сделать… Но разумеется, это очень огорчит Лену и… и других. Возможно, я решу продать тебе его. Ты же, кажется, богат? Не хочешь сделать мне предложение? И это должно быть щедрое предложение, имей в виду.
— Знаете что, не валяйте дурака, — неожиданно заявил ему Феликс.
Голова Джорджа судорожно дернулась, и он недоверчиво уставился на своего противника, который по сравнению с ним выглядел худосочным и жалким.
— Что? Что такое?! Какого дьявола ты имеешь в виду, когда…
— Я сказал, не валяйте дурака. Вы прекрасно понимаете, что не можете передать мой дневник в полицию…
Джордж оценивающе смерил его взглядом. Скорчившись на корме, вцепившись руками в банку, на которой сидел, Феликс неотрывно смотрел вверх на грот-парус. Джордж проследил за направлением его взгляда, на минуту поверив, что из раздувшегося паруса на него прыгнет что-то неожиданное. Феликс продолжал:
— Вы ведь не хотите, чтобы полиция притянула вас к ответу за убийство человека.
Джордж ошарашенно заморгал. Его крупное лицо налилось кровью. Трудно поверить, но в пылу торжества над этим жалким противником, в страшном облегчении, которое он испытывал сейчас, когда физическая опасность миновала, поглощенный перспективой получения денег от продажи дневника и планами, на что их потратить, он совершенно выпустил из виду его содержание — информацию об опасных для него фактах, которыми располагал Феликс. Его пальцы судорожно скрючились, он с наслаждением сомкнул бы их на шее своего врага, запустил бы их ему в глаза, разрывая на части этого проклятого пройдоху, который, кажется, изловчился и вывернулся из немыслимого положения, который одолел его.
— Ты ничего не сможешь доказать, — мрачно заявил он.
Феликс говорил спокойно и бесстрастно:
— Вы убили Марти, вы убили моего сына. Я не намерен выкупать у вас свой дневник: не считаю возможным поощрять шантажиста. Хотите, передавайте его полиции. Для убийц у них предусмотрен довольно длительный срок заключения. Вы не сможете долго отпираться, а если даже и станете, то Лены на это не хватит. Нет, мой друг, у вас безвыходное положение.
У Джорджа набухли жилы на виске. Он занес вверх стиснутый кулак. Феликс поспешно сказал:
— Больше я ничего не буду предпринимать, иначе все закончится настоящим несчастным случаем. Вам лучше постараться взять себя в руки.
Джордж Рэттери разразился потоком таких страшных ругательств, что его крик вывел из транса одного из рыболовов на берегу. «Не иначе как этого парня ужалила оса, — подумал он. — В этом году очень много ос, говорят, в округе одна из бригад, работавших в поле, вся была перекусана ими… а вот маленького, похоже, осы не очень-то беспокоят. Интересно, что за удовольствие мотаться на паруснике вверх и вниз по реке — мне подавай моторку с ящиком пива в каюте».
— …убирайся вон из моего дома и держись от меня подальше! — бушевал Джордж. — Если я еще раз, несчастный коротышка, увижу тебя после этого, я сотру тебя в порошок!
— Но мой багаж? — кротко сказал Феликс. — Мне нужно вернуться и собрать вещи.
— Ты больше не переступишь мой порог, слышишь? Вещи может упаковать за тебя Лена. — По лицу Джорджа скользнула лукавая усмешка. — Лена! Интересно, что она скажет, когда узнает, что ты подкатил к ней, чтобы добраться до меня.
— Оставьте ее в покое.
Феликс кисло усмехнулся про себя, раздраженный тем, что его задевала эта мысль Джорджа. Он чувствовал себя вконец измученным, истерзанным. Слава богу, через минуту они будут у шлюза, и там он может высадить Джорджа на берег. Он опустил выдвижной киль и натянул грот-парус, когда они приблизились к повороту: утлегарь переметнулся на левый борт, лодка отклонилась от курса и нырнула носом; он резко поднял румпель, и она вернулась на свой курс. Он проделал все это машинально, словно во сне. Впереди за носом яхты он уже видел ярко пестревшие цветы у домика смотрителя. Его охватили уныние и чувство невыразимого одиночества. Лена… Он не смел думать о будущем. Теперь от него ничего не зависело.
— Да, — говорил Джордж. — Надеюсь, Лена узнает, как подло, просто по-свински ты вел себя по отношению к ней. Так что это конец вашим отношениям.
— Не говорите ей об этом сразу, — вяло сказал Феликс, — а то она откажется собирать мои вещи. Тогда вам придется самому это сделать, а это будет ужасно, верно? Избежавшая наказания жертва упаковывает пожитки неудавшегося убийцы.
— Просто поразительно, как ты можешь сидеть и шутить на эту тему. Неужели не понимаешь…
— Ладно, успокойтесь. Просто мы оба оказались слишком умными и хитрыми. Оставим эту тему. Вы убили Марти, а мне не удалось убить вас, так что, считаю, по очкам победа за вами.
— Да заткнись ты, недоносок! Видеть тебя больше не могу! Высади меня из этой чертовой лодки!
— Хорошо, вот уже шлюз. Там вы и выйдете. Пересядьте, мне нужно опустить грот. Можете переправить мои вещи в «Рыболов». Кстати, не хотите, чтобы я записался в вашу книгу визитеров?
Джордж уже открыл было рот, чтобы дать выход новому приступу бешенства, внезапно охватившего его, но Феликс указал на семенившего к ним смотрителя.
— Только не перед слугами, Джордж.
— Хорошо поплавали, джентльмены? — спросил сторож. — А, вы решили здесь выйти, мистер Рэттери?
Но Джордж Рэттери уже выбрался из лодки, пронесся мимо старика без единого слова и стал стремительно удаляться, топая по аккуратному пестрому цветнику. Его громадное тело тяжело колыхалось над цветами, как неповоротливая броня танка, когда он шел прямо по клумбам, ослепленный яростью, круша башмаками хрупкие цветки и бутоны.
Сторож ошеломленно смотрел ему вслед. Глиняная трубка выпала у него изо рта и разбилась на кусочки, ударившись о каменный причал.
— Эй вы, сэр! — наконец неуверенно прокричал он вслед Джорджу. — Там мои цветы, осторожно!
Но Джордж не обращал на него внимания. Феликс посмотрел вслед его широкой спине, удалявшейся по направлению к деревне, а потом на следы его ног, отпечатавшиеся на вдавленных в землю цветах. Так в последний раз он видел Джорджа Рэттери.
Часть третья
ТЕЛО ЭТОЙ СМЕРТИ
Найджел Стрэнджвейс сидел в кресле в квартире, куда они с Джорджией переехали после своей свадьбы два года назад. За окнами простиралась аккуратная классическая площадь, одна из нескольких площадей Лондона XVII века, еще не застроенных никому не нужными бутиками и вызывающими своей роскошью особняками для любовниц миллионеров. На коленях Найджела лежала большая алая подушка, а на ней — открытая книга; сбоку от кресла стоял вычурный дорогой пюпитр для книг, который Джорджия подарила ему на прошедший день рождения; в данный момент Джорджия гуляла в парке, так что он мог вернуться к старой привычке читать, положив книгу на подушку.
Однако вскоре он столкнул и книгу, и подушку на пол. Он слишком устал, чтобы вчитываться в содержание. Странный случай с коллекцией бабочек адмирала, который он только что довел до удачного конца или скорее до смущающего заключения, оставил его в состоянии полного истощения. Он устало зевнул, встал с кресла, немного побродил по комнате, высунул язык стоящему на каминной полке деревянному идолу, которого Джорджия привезла из Африки; потом вытащил из стола несколько листов бумаги и карандаш и снова плюхнулся в кресло.
Появившаяся через двадцать минут Джорджия застала его целиком поглощенным работой.
— Что ты пишешь? — поинтересовалась она.
— Составляю бумагу об общем развитии.
— Это означает, что я должна тихо сидеть, пока ты не закончишь? Или мне можно подойти и заглядывать через плечо?
— Первое предложение предпочтительнее. Мне нужно остаться один на один со своим подсознанием. В полной тишине.
— Не возражаешь, если я закурю?
— Пожалуйста. И вообще чувствуй себя как дома.
Через пять минут Найджел передал ей лист бумаги.
— Интересно, на сколько вопросов ты сможешь ответить, — сказал он.
Джорджия взяла лист и прочитала написанное:
«1. Сколько требуется басен, чтобы накормить соловья?
2. Кто или что было „нянькой-кормилицей львов“?
3. В каком смысле употребляются Девять Достоинств?
4. Что вы знаете о мистере Бенджелстайне? Что вам неизвестно о Байоне из Бористенайте?
5. Писали ли вы когда-нибудь письмо в газету по поводу взрыва бега быков? Почему?
6. Кто такая Сильвия?
7. Сколько стежков, сделанных вовремя, стоят десяти?
8. Как будет третье лицо множественного лица в плюсперфекте от слова Εινστεϊν?
