Джеймс Чейз - Вопрос времени
Заснула она поздно, когда на востоке забрезжила заря.
Ленч в «Линкольн-клаб» всегда событие. Самый дорогой ресторан города, изысканнейшая еда. Паттерсон удивился, что Эб Уэйдман пригласил его в такое место. Очевидно, хотел, чтобы у Паттерсона отпали всякие колебания в выборе адвоката. Тот никогда не был в «Линкольн-клаб», и роскошное убранство ресторана произвело на него должное впечатление.
Еще более его поразила такая особенность, как личный столик Уэйдмана в дальнем углу.
– Мистер Паттерсон? – Метрдотель поклонился. – Мистер Уэйдман ждет вас за своим столиком. Пожалуйста, сэр… следуйте за мной.
Выглядел метрдотель как посол богатой латиноамериканской страны. Он вел Паттерсона между столов, вытянув вперед руку, словно лоцман, направляющий корабль по сложному фарватеру. Эб Уэйдман маленькими глотками пил мартини. Он поднялся и крепко сжал руку Паттерсона в своей влажной ладони.
– Крис, рад вас видеть. Давайте закажем еду. Готовят тут неплохо. Начнем, пожалуй, с семги, а потом съедим на двоих фазана.
– Как скажете. – Паттерсон старался не показывать вида, что удивлен почтением, оказываемым Уэйдману. – Я полностью доверяю вашему выбору.
Уэйдман посмотрел на метрдотеля.
– Тогда семгу с хреном… креветки с маслом. Как насчет фазана? Насколько я знаю, мы не пожалеем, если закажем его? – Маленькие глазки уперлись в метрдотеля.
– Можете не сомневаться, мистер Уэйдман.
– Хорошо… гарнир оставляю на ваше усмотрение. Водки под семгу и «От Брион» к птице.
Паттерсон молча внимал. Вот человек, стоящий на более высокой ступени социальной лестницы, но придет время, и он окажется вровень с ним. Интересно, когда же он перейдет к делу.
Он уже видел подложное завещание. Бромхед заезжал к нему на квартиру, и Паттерсон внимательно прочитал завещание, чтобы убедиться, что его доля осталась прежней. Из текста следовало, что миссис Морели-Джонсон предоставляет своему племяннику, Джеральду Хэмметту, шанс начать жизнь сначала. Оставляет ему полтора миллиона долларов, с которыми тот волен поступить по своему усмотрению. Три картины Пикассо, указывались их характерные особенноcти, отходили мистеру Эбу Уэйдману в награду за верную службу. Бромхед столь толково составил завещание, что Паттерсон так и не нашел, к чему придраться. Поддельную подпись миссис Морели-Джонсон засвидетельствовали Фло Макинтош и Хильда Грин.
Паттерсон спросил, что это за женщины.
– Они работают в отеле, мистер Паттерсон, – ответил Бромхед. – Обе воровки. Одного моего слова достаточно, чтобы засадить их в тюрьму. Так что можете не беспокоиться.
После ухода Бромхеда Паттерсон положил завещание в конверт, запечатал его и утром отдал секретарше Феллоуза. Та положила конверт в сейф, а Паттерсону написала расписку в получении. Этот этап операции завершился. Теперь предстояло обработать Уэйдмана.
– Вот что я вам скажу, – начал Уэйдман после ухода метрдотеля. – Мы с вами могли бы работать вместе. У меня есть клиенты, которые не знают, что делать с деньгами. Вы же умеете играть на бирже и очень умны. Миссис Лэмпсон и эта старая карга, миссис Ван Дэвис, она доведет меня до язвы, обе в восторге от вас. Переговорил я и с Берни Коуэном… он очень вами доволен.
– Приятно это слышать, – улыбнулся Паттерсон. – Буду счастлив что-либо сделать для вас, мистер Уэйдман.
Уэйдман замахал толстой ладошкой.
– Давайте обойдемся без этих мистеров, Крис… зовите меня Эб.
Паттерсон ответил обаятельной улыбкой:
– С удовольствием.
Принесли семгу. Они выпили по рюмке водки.
– Строго между нами, Крис, – Уэйдман вытер рот салфеткой, – старушка решила позаботиться о вас. Это секрет, вы понимаете, так что ничего больше я вам не скажу. Но, думаю, мы понимаем друг друга с полуслова. Короче, вы можете не тревожиться о будущем.
Лицо Паттерсона осталось бесстрастным.
– Спасибо, Эб, что сказали мне об этом. Я даже не подозревал… Она всегда хорошо относилась ко мне, но…
– Запомните это и никому не говорите. – Уэйдман положил на тарелку хрена, выжал лимон над тонкими ломтиками семги. – Думаю, нет ничего худого в том, что вы будете знать об ожидающем вас приятном сюрпризе.
Самое время, решил Паттерсон. И после короткой паузы заговорил:
– Мне тоже есть что сказать вам, Эб, но и это должно остаться строго между нами.
Уэйдман вскинул голову:
– О чем вы?
– Я могу потерять из-за этого работу, Эб… Вы никому не скажете?
Уэйдман покачал головой:
– Даю вам слово.
Паттерсон понизил голос:
– Три дня назад старушка попросила привезти ее завещание. Я выполнил ее просьбу. Она сказала, что намерена внести кое-какие изменения, но не хочет, чтобы вы знали об этом.
Уэйдман остолбенел. Ломтик семги завис у него на вилке.
– Вы хотите сказать, что она наняла другого адвоката?
– Да.
– О Боже! Кого?
– Она мне не сказала.
Кровь бросилась в лицо Уэйдману, затем отлила, от злости он стал бледным как мел.
– Ну и ну! Как она могла? Или совсем сошла с ума? Я вел ее дела с тех пор, как умер ее муж!
– Не кипятитесь, Эб, – успокоил его Паттерсон. – Когда она сказала мне о другом адвокате, я рассердился не меньше вашего. Убеждал ее, что это ошибка, пока она не объяснила мне причину такого решения. Думаю, вы должны все знать, хотя и выдаю чужую тайну. Она хочет удивить вас: оставить кое-что в наследство.
Уэйдман опустил вилку. От злости не осталось и следа.
– Она сказала, что именно?
– Ей пришлось, потому что я настоял на этом.
Уэйдман кивнул:
– Я запомню это, Крис. Значит, старушка не забыла в своем завещании и меня?
– Раз нам предстоит работать вместе, Эб, я не вижу смысла скрывать от вас то, что знаю сам. Вы получите три картины Пикассо.
Глаза Уэйдмана широко раскрылись. Он редко кому-либо завидовал, но каждый раз, приходя к миссис Морели-Джонсон, не мог оторвать глаз от работ великого художника. Он собрал небольшую коллекцию, но Пикассо у него не было.
– Это правда?
– Я говорю вам лишь то, что слышал от нее. Она пришла к выводу, что вам они доставят больше радости, чем местному музею.
– Однако! – Уэйдман просиял. – Это потрясающе!
– Сказала она мне и кое-что еще, – продолжил Паттерсон. – Она изменила свое отношение к Джеральду Хэмметту, ее племяннику. Оставила ему кругленькую сумму. Точной цифры не знаю, но догадываюсь, число со многими нулями.
Уэйдман слушал его вполуха. Перед его мысленным взором стояли картины Пикассо.
– Не забыла, значит, и единственного родственника?
– Судя по ее словам, нет.
– Ну что ж, тем лучше для него. – Уэйдман накрыл руку Паттерсона своей. – Похоже, нам обоим сопутствует удача. – Он остановил официанта. – Это надо отметить. К птице мы закажем лучшее вино, которое только есть в этом сарае.
Бутылка «Шато Марго» урожая 1929 года обошлась ему чуть дороже ста долларов.
Видя его счастливые глаза, Паттерсон понял, что завещание Бромхеда не будет оспорено.
Глава 6
Бромхед смотрел телевизор, когда зазвонил телефон.
– Джек? – по свистящему дыханию Бромхед узнал Солли Маркса.
– Это я.
– Жду тебя завтра во «Франклине», в шесть вечера. – И в трубке раздались гудки отбоя.
Бромхед положил трубку. Поднялся, выключил телевизор. Постоял, глубоко задумавшись. Просто так Маркс звонить не будет. Джеральда увезли в Лос-Анджелес три недели назад. Или возникли непредвиденные осложнения, или Маркс полагает, что полученные ранее деньги уже отработаны.
Вот тут Бромхед, пожалуй, впервые занервничал. Разумеется, операция намечалась долговременной, и это был бы самый безопасный вариант, но он начал осознавать, что в силу сложившихся обстоятельств ему не останется ничего другого, как ускорить естественный ход событий.
Прикинул, стоит ли посоветоваться с Шейлой, но пришел к выводу, что лучше обойтись без нее. Чувствовалось, что ей нельзя полностью доверять, если дело касалось Джеральда. Пожалуй, она закатила бы скандал, если б узнала, как с тем обошлись. Короче, Бромхед решил переговорить с ней после встречи с Марксом.
На следующий вечер он нашел Маркса в вестибюле «Франклина» с сигарой и бокалом виски. Мужчины обменялись рукопожатиями, и Бромхед присел рядом с толстяком. В этот час в вестибюле не было практически ни души. Бармен-негр принес Бромхеду виски со льдом.
– В чем дело? – спросил Бромхед после его ухода. – Неприятности?
– Ваш протеже выкаблучивается.
Бромхед отпил виски.
– Я заплатил вам десять тысяч, чтобы он ни в чем не знал нужды.
– Совершенно верно, но с той поры прошло двадцать девять дней. Достаточно долгий срок. Хэнк начал уставать. Два дня назад ваш протеже сбежал. Хэнк поймал его на автовокзале. Он как раз садился в автобус, чтобы приехать сюда.
– Каким образом ему удалось удрать?
Маркс пожал плечами:
– Хэнк не может проводить с ним двадцать четыре часа в сутки. Он полагает, что нужен второй охранник. В этом есть резон. Хэнк должен спать. Нанимать второго охранника?
