Дэвид Гудис - Любимая женщина Кэссиди; Медвежатник; Ночной патруль
Он шел час, отдохнул, снова пошел и прошагал еще час. Теперь почти все легковушки исчезли с хайвея, царствовали большие грузовики, которые всю ночь курсировали в Филадельфию и обратно. Большие грузовики быстро неслись по дороге, одиноко светя фарами в темноте. Он жадно проводил глазами один грузовик, проехавший мимо и быстро его обогнавший. Потом грузовик повернул на дороге и мотор его зазвучал по–другому. Похоже, он замедлял ход. Кэссиди увидел за поворотом сияние света и живо вспомнил круглосуточную стоянку, где водители грузовиков останавливались перекусить и хлебнуть кофе.
Вместе со светом с дорожной стоянки до него долетели звуки музыкального автомата, и он перебежал дорогу, очутившись в высокой траве на другой стороне. Через минуту увидел закусочную и стоявшие широким полукругом на гравии грузовики. Кэссиди пробирался в высокой траве, рассматривая грузовики, приближаясь к ним, наконец приметил трейлер, который принадлежал грузовой компании, расположенной рядом с портовым районом Филадельфии. Задняя дверца была открыта. Он быстро прошмыгнул по гравию и залез в трейлер.
Грузовик вез помидоры, салат и перец. Понятно, не бог весть какая еда, но все–таки можно наполнить пустой желудок. Он уселся в темном трейлере и поел овощей. Через несколько минут услыхал, как шофер сел за руль. Грузовик тронулся по хайвею.
В Филадельфии грузовик свернул с Брод–стрит, направился на восток к Пятой улице, проехал по ней до Арч, потом по Арч на восток к Третьей. На Третьей остановился на красный сигнал светофора, и Кэссиди вылез, спрыгнул на землю, перебежал дорогу. Он чувствовал себя отдохнувшим и более или менее уверенным. Он думал о Дорис, теперь она была рядом и становилась все ближе, приближаясь с каждой секундой.
Кэссиди быстро прошел по Док–стрит, вниз по переулку, и увидел свет в окне ее комнаты. Подошел, тихо стукнул в окно.
Гостиная была пуста. Дорис, должно быть, на кухне. Он опять постучал. И не дождался ответа.
Он услышал в ответ не просто тишину, нечто большее. Это был некий символ, уведомление, пришедшее неизвестно откуда, из неведомой области, которая существует вне времени. Оно было абсолютно отрицательным, мрачным, пессимистичным, сообщая ему, что, несмотря на любые шаги, на любые попытки, он просто–напросто ничего не добьется. Острая опустошающая боль безнадежности была почти ощутимой, как внутреннее кровотечение. Он знал, Дорис сейчас в «Заведении Ланди». У нее свидание с дружком – с виски.
Глава 9
Он стоял у окна и медленно качал головой. Не было ни злобы, ни возмущения. Осталась только печаль, которая росла и тяжелела в душе, потому что он знал – уже ничего не исправить. Она предала его и теперь не сможет помочь, и все слишком плохо. Отнестись к этому можно единственным способом. Что в отныне ни произошло, надо помнить одно: он старался изо всех сил. Хотел только хорошего. Потерпел в результате провал, и это чересчур плохо, чертовски постыдно.
Из–за стен многоквартирных домов на другой стороне переулка донесся гудок парохода. Вдохновляющий звук в тишине глубокой ночи. Было в нем что–то манящее, и Кэссиди стал думать о реке, о стоящих у пирсов судах, о шансах пробраться на грузовой корабль. И собрался отойти от окна.
Тут ему пришло в голову, что он очень устал, и перед попыткой на пирсе вполне можно принять горячую ванну и немного вздремнуть. Повернулся, пошел мимо окна к дверям.
Дверь была открыта, как он и предполагал. Входя, смутно подумал, почему не вошел сразу, вместо того чтобы стучать в окно. Должно быть, в самом деле надеялся, что не получит ответа. Дьявольски глупо, зато вполне согласуется с каждым шагом, сделанным после рокового утра, когда рухнул и сгорел четырехмоторный самолет.
Странно, просто странно, что именно в этот момент вдруг припомнилось то самое утро. Непонятно. И он вмиг почувствовал ослепляющий, сокрушительный удар повторившейся катастрофы. В тот день самолет. А сегодня автобус. Множество жизней исчезли в пламени горящего самолета и горящего автобуса. Кэссиди начал считать погибшие жизни, и от ужаса голова пошла кругом. Он не помнил сейчас того, что оба крушения произошли не по его вине. Видел только себя за рулем, за штурвалом, ответственного за все. Крепко зажмурился и принялся умолять себя перестать думать об этом.
Но память не сдавалась: разбитый самолет и разбитый автобус, которыми управлял Кэссиди. Стоит взять этого Кэссиди на работу. Отличный парень, если кому–нибудь требуется ошибка природы, живой дьявол, поистине приносящий несчастье.
Ладно, все кончено. Больше этого никогда не случится. Нынче ночью он попытается улизнуть, и, если окажется на корабле, будет плыть и плыть, и проведет остаток жизни где–нибудь далеко, где его не найдут. Богом забытых мест много, не важно, какое доведется выбрать. Лишь бы туда попасть. Лишь бы спрятаться. Это была приятная мысль, на это можно было надеяться. Очень милое будущее для Кэссиди. По какой–то нелепой, идиотской причине он задумался вдруг, бывают ли на каком–нибудь очень далеком маленьком островке такие вещи, как снотворные таблетки.
В ванной Кэссиди побрился, налил в ванну горячей воды, шагнул, сел, ощутил, как в поры проникает обжигающий пар. Выйдя из ванной и одеваясь в чистое, чувствовал себя немножко лучше. А потом вновь подумал о Дорис, и о «Заведении Ланди», и о задней комнате, зарезервированной для клиентов, которые продолжают пить после закрытия в два часа. Подумал, что сам сейчас уезжает, а ее оставляет здесь.
Забудь об этом, велел он себе. Это все бесполезно, так что просто забудь. Но это не забывалось. Ну тогда ладно, что можно сделать? Безусловно, нельзя идти в «Заведение Ланди». Черт возьми, его там наверняка схватят. Можно сделать только одну вещь, а именно позабыть обо всем.
Кэссиди закурил сигарету, лег на спину на кровать, изо всех сил стараясь забыть. Какие–то тени еще шевелились в сознании, но прежде, чем они оформились, он выбросил их из головы. Тогда они расселись на маленькой невидимой полочке и таращились на него сверху вниз, а потом он разглядел в них два смешивающихся лица. Лицо Хейни Кенрика и лицо Милдред. Лица ухмылялись ему. Физиономия Хейни уплыла прочь, осталось лицо Милдред. Она стала смеяться над ним. Он почти слышал ее голос: «Я рада, я рада, это надо отметить, всем ставлю выпивку. Плесните Дорис двойную порцию. Эй, Хейни, а ты куда? Вернись, Хейни, все в полном порядке, можешь сесть со мной рядом. Теперь ты со мной, Хейни. Конечно, серьезно. Слышишь, как я смеюсь? Потому что все просто отлично. Потому что наш друг, шофер автобуса, получил по заслугам. Этот ублюдок как следует получил, по–настоящему, он размазан в лепешку. И знаешь, что я делаю? Я его доедаю. Ты здорово над ним поработал, Хейни, образцово справился и заслуживаешь награды. Сегодня я дам тебе награду. Правда дам, Хейни. И сделаю это так, как умеет одна Милдред. Ты получишь такое, чего в жизни не получал».
Потом видение приблизилось и обрушилось на него, ярость вспыхнула в полную силу. Он вскочил с кровати, повернулся к двери, слегка приподняв крепко сжатые кулаки с побелевшими костяшками пальцев. Шагнул к двери, зная, что направляется в «Заведение Ланди», к столику, за которым сидят Милдред с Хейни Кенриком. Представляя, как он рвется к столику, Кэссиди спрятал руки за спину, опустил и разжал кулаки. Отвернулся от двери, велел себе бросить подобные мысли. Они из вчерашнего дня, из прогнившего мерзкого прошлого, где царила шлюха по имени Милдред. Лучше думать о будущем, обо всех непредсказуемых завтрашних днях беглеца по имени Кэссиди.
Боже, как хочется выпить. Он оглянулся вокруг – бутылки нигде не было видно. Может быть, есть на кухне? Направился на кухню, презрительно усмехаясь. Усмехаясь над самим собой. Благородный преобразователь, устроивший Дорис истинный ад за то, что она позволила Шили принести бутылку, идет теперь на кухню в поисках бутылки.
Он услышал какой–то звук. Открылась входная дверь. Оглянулся и увидел Шили.
Они смотрели друг на друга в напряженном, сгущающем воздух молчании.
Потом Шили закрыл за собой дверь и прислонился к ней. Скрестил на груди руки, оглядел Кэссиди с головы до ног и сказал:
– Я знал, что ты здесь.
– Чего тебе надо? – ледяным тоном спросил Кэссиди.
Шили пожал плечами:
– Я твой друг.
– У меня нет друзей. И они мне не требуются. Убирайся.
Шили проигнорировал его слова:
– Что тебе сейчас требуется, так это подумать. Составить какие–то планы. Они у тебя уже есть?
Кэссиди вернулся в комнату, начал расхаживать взад–вперед, потом остановился, глядя в пол, и пробормотал:
– Ничего определенного.
Они опять замолчали. Вдруг Кэссиди нахмурился, уставился на седовласого человека и спросил:
– Откуда ты узнал? Кто тебе рассказал?
