Уолтер Мосли - Красная смерть
– Что?
Вместо ответа Лоуренс отодрал от стены листок бумаги и вручил мне. Предписание федерального судебного исполнителя. Моя собственность временно конфискуется до тех пор, пока не будет установлена ответственность за неуплату налогов. Это было все, что я понял. Документ подписали двое судей, а также налоговый инспектор Реджинальд Арнольд Лоуренс.
Я разорвал бумажку пополам и, минуя налогового инспектора, подошел к одному из судебных исполнителей и сказал:
– Брат, я не знаю, что вы бы сделали, захвати кто-нибудь ваш собственный дом. К тому же ФБР гарантировало мне покровительство, пока я не выполню порученное задание.
Судебный исполнитель, коротышка с голубыми глазами и редкими светлыми волосами, прилипшими к черепу, вспотел, вгоняя гвозди в стены.
– Я ничего об этом не знаю, мистер Роулинз. Просто исполняю приказ.
– Но ведь это мой дом! Там вся моя одежда, обувь, моя записная книжка. Я остался безо всего на улице.
Судебные исполнители переглянулись, и я понял – они мне сочувствуют. Какому порядочному человеку по душе выгонять хозяина из его дома.
– Продолжайте, Астер, – сказал инспектор. – Мне пора домой.
– Он имеет право получить какое-то разъяснение, – решился возразить Астер. – Ведь мы запираем его дом, лишая всего, кроме вещей, которые у него при себе.
– Таков закон, – заявил Лоуренс. – Мы руководствуемся только законом, поэтому я здесь. Я исполняю свой долг и требую того же от вас.
Лоуренс посмотрел на них сурово, и мужчины снова взялись за молотки.
Целую минуту я не мог вымолвить ни слова. Чуть не задохнулся от злости. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.
– Вы не можете этого сделать, – наконец сказал я.
Я произнес эти слова, потому что боялся: Бог знает что произойдет, промолчи я сейчас.
Лоуренс не обратил на меня ни малейшего внимания. Он сложил вместе две половинки разорванного предписания и приклеил на стену.
– Вы не можете этого сделать! – повторил я. В моем голосе звучали нотки, живо напомнившие мне об отчаянии, прорывавшемся в крике Поинсеттии, умолявшей Мофасса дать ей последний шанс.
Судебные исполнители заканчивали работу. Я схватил Лоуренса за плечо.
Смахнув мою руку, он ударил меня кулаком в висок, а затем применил апперкот, от которого мне удалось увернуться. Адреналин выплеснулся в мою кровь, и я как следует врезал ему в грудь и голову. Лоуренс согнулся в три погибели, а я столкнул его с крыльца.
Я уже готовился поддать ему еще, но вспомнил о тех двоих за спиной. И не успел повернуться, как они схватили меня за руки.
Пока стражи закона стаскивали меня со ступенек, Лоуренс не переставал орать:
– Он ударил меня! Он напал на меня!
В его крике, однако, не чувствовалось возмущения. Казалось, он был чрезвычайно доволен, что я на него напал.
Судебные исполнители подтащили меня к изгороди и приковали наручниками к железному столбу. Я сопротивлялся изо всех сил и вопил. Наверно, в моем голосе звучали слезы, когда я умолял их держаться подальше от моего дома.
У ворот начали собираться соседи. Несколько человек подошли к белым миротворцам. Судебный исполнитель, который беседовал со мной, спокойно заговорил с соседями, показывая свое удовлетворение. Я засмотрелся на него и вдруг получил удар в висок. Второй судебный исполнитель тут же оттащил от меня Лоуренса.
– Прекратите, – приказал он.
Внешностью этот человек походил на выходца из Средиземноморья.
– Мы только исполняли свой долг, – убеждал Астер собравшихся, потихоньку оттесняя их назад. Пистолеты оставались на своем месте. – Расходитесь по домам. Мистер Роулинз все объяснит, когда мы уедем.
– Арестуйте его немедленно за нападение на государственного служащего, – вопил Лоуренс.
Его губы вытянулись в нитку, тело бил озноб.
– Следующий раз я убью тебя, сукин ты сын! – закричал я.
Черноволосый судебный исполнитель буквально вытащил Лоуренса за ворота, а второй подошел ко мне.
– Вы не должны этого делать, – сказал я ему. – Не могу же я остаться без жилья, без одежды...
– Заткнитесь! – приказал он. Наверное, он был офицером, его тон требовал безоговорочного повиновения. Он опустился на колени рядом со мной и дотянулся до наручников.
– Наша смена заканчивается, мистер Роулинз. Если вы сломаете печать, придется вернуться сюда завтра и арестовать вас.
Он снял наручники. Я вскочил на ноги и направился к воротам, где стояли двое. Астер шел у меня за спиной.
– Что здесь происходит, Изи? – спросил Мелфорд Томас, мой сосед из дома по ту сторону улицы.
– Я требую, чтобы вы его арестовали! – снова завопил Лоуренс.
– За что? – спросил Астер. – Насколько мне известно, вы просто шлепнулись на задницу.
– Я этого не потерплю. – Лоуренс оплевал нас всех.
Астер вытер лицо.
– Мы едем домой. Если вы хотите с нами, садитесь-ка лучше в машину. А если нет – оставайтесь и арестовывайте его сами.
У Лоуренса был такой решительный вид, словно он собирается сию же минуту именно так и поступить. Но потом он разглядел гневные лица моих черных соседей и передумал.
– Не вздумайте срывать печати, – сказал он. – Это грозит серьезным наказанием.
И отбыл в машине судебных исполнителей.
Прежде чем они завернули за угол, я сорвал доски с моей двери.
* * *Крэкстон допоздна работал этой ночью. Наверное, разрабатывал стратегию борьбы с врагами Америки. Мне же было не до коммунистов, с меня хватало и налоговой полиции.
– Что случилось? – Он засмеялся. – Лоуренс послал к вам федеральных судебных исполнителей?
– Не вижу ничего смешного. Он ударил меня по голове.
– Весьма сожалею, Изи. Однако нельзя не восхищаться человеком, столь рьяно исполняющим свой долг.
– А как насчет меня? Значит, я должен работать на вас, когда мне негде спать и не во что переодеться?
– Я позвоню куда надо. Ложитесь в постель, Изи, и приготовьтесь к завтрашнему дню. Инспектор Лоуренс вас больше не побеспокоит.
– Хорошо. До тех пор, пока вы будете держать его в стороне от моего дома. Я больше не могу видеть его здесь.
– Заметано. Я думал, у Лоуренса больше здравого смысла. Моя просьба о вашей помощи была неофициальной. Я не хотел нажимать на него. Но теперь я это сделаю.
Я был вполне удовлетворен, мы помолчали немного. Потом я спросил:
– Вы все еще хотите, чтобы я занимался делами Венцлера?
– Совершенно определенно, Изи. Вы мой козырной туз.
– Это хорошо, а то я думал...
– Что?
– Да об этом парне, Андре Лавендере.
– Вы что-то узнали о нем?
– Я расспросил о нем нескольких знакомых ребят. Они говорят, он не поладил с законом и смылся.
– А что же он такое натворил?
Я был совершенно уверен, Крэкстон прекрасно все знает, поэтому ответил, что я не в курсе дела.
– Ну хорошо, Изи. Он работал с Венцлером, поэтому хотелось бы с ним поговорить. Если вы нащупаете ниточку, ведущую к нему, мы оценим это. Честно говоря, если вы приведете нас к Лавендеру, ваши дальнейшие услуги уже не понадобятся.
Соблазнительное предложение. Андре для меня ничего не значил. Но он ни в чем не виновен, если не считать, что он полный дурак. А Крэкстон так или иначе ничего конкретного мне не обещал.
И я сказал:
– Да вроде бы никто не знает, где он. Но я буду держать ухо востро.
Я всю ночь бродил по комнатам своего домика. Бродил и ругался. В конце концов зарядил свои револьверы. Когда взошло солнце, я присел на крыльце, ожидая судебных исполнителей.
Но они не появились. И это уже хорошо.
Глава 19
Моя жизнь была просто безумной в те дни, когда я работал на ФБР. Ночи я проводил в объятиях Этты. Познавал ее тело, ее любовь. Ради этого стоило умереть! Это были самые волнующие и одновременно ужасные дни, которые я когда-либо переживал. Встречаясь с ней, я преодолевал мучительное чувство вины и страха перед Крысой. Поздно вечером я шел к ней, то и дело оглядываясь, не следит ли за мной кто-нибудь. Ламарк уже спал в своей комнатушке, а Этта подходила ко мне осторожно, как наездник, старающийся приручить пугливого жеребца. Сердце каждый раз бешено колотилось от страха, но страх вскоре уступал место страсти. Время от времени, когда мы занимались любовью, Этта обнимала меня и спрашивала:
– Ты и вправду любишь меня, Изи?
И я отвечал ей:
– Да, да, милая, – полностью отдаваясь силам, стихийно возникающим во мне.
Днем я работал с Хаимом Венцлером. Он был трудолюбивый и добрый человек. Мы колесили от дома к дому в Голливуде, Беверли-Хиллз и Санта-Монике. Я сидел в машине, а Хаим выпрашивал у жителей одежду и другие вещи. Как-то раз я предложил сопровождать его, но он сказал:
– Эти люди не отдадут вам ничего, мой друг. Они хотят отдать, но не напрямую. Они отдадут веши еврею, а уж потом пусть он передаст их черным. – И тут он сплюнул.
Обычно мы заходили поесть в кафе-ресторан. Расплачивались по очереди. Хозяева были рады брать с нас деньги, но наше присутствие их заметно раздражало. Слишком шумно и непринужденно мы вели себя.
