Рэймонд Чандлер - Прощай, моя красотка
Она налила приличную порцию виски в мой стакан и добавила газировки. Эту смесь можно пить без перерывов все время, только надо быть немного безрассудным. Она сделала себе такой же напиток.
— Лин сказал вам, как меня зовут? — мягко спросила она и внимательно посмотрела на меня.
— Он был очень осторожен и ничего не сказал на этот счет.
— Насчет времени, возможно, он ввел вас в заблуждение. Посмотрим, что мы имеем. Горничная и шофер исключаются.
— Я их не исключаю.
— Хорошо, я-то, по крайней мере, исключаю, — засмеялась она. — Ньютон, мой дворецкий, мог видеть ожерелье у меня на шее, но оно висело довольно низко, а на плечи был наброшен белый лисий палантин. Нет, не думаю, что он мог видеть колье.
— Готов поспорить, вы выглядели, как мечта, — сказал я.
— Уж не выпили ли вы лишнего, а?
— Я всегда славился своей воздержанностью.
Она запрокинула голову и расхохоталась. Я знал только четырех женщин, которые делали так и все равно выглядели красиво. Она была одной из четырех.
— С Ньютоном все в порядке, — сказал я. — Люди его типа не водятся с негодяями. Хотя предположить можно все. А как насчет лакея?
Она подумала и покачала головой:
— Он меня не видел.
— Кто-нибудь просил вас надеть колье?
В ее глазах моментально появилась настороженность.
— Вам не одурачить меня, — сказала она. Она потянулась к моему стакану, чтобы наполнить его.
Я отдал ей стакан, хотя он был наполовину наполнен, а сам изучал совершенные линии ее шеи.
Когда она наполнила стаканы и мы снова поигрывали ими, я сказал:
— Давайте держаться ближе к делу, и я вам что-то расскажу. Опишите тот вечер.
Она посмотрела на часы, чуть развернув руку.
— Мне надо быть…
— Пусть он подождет, — невежливо сказал я. Ее глаза вспыхнули в ответ. Такими они мне очень нравились.
— Вы беретесь за непростое дело, и я должна быть с вами предельно откровенна, — сказала она.
— Сердечные порывы меня не касаются. Опишите вечер. Или возьмите меня за ухо и вышвырните вон. Одно из двух. Пусть ваша обворожительная головка примет решение сейчас же.
— Вы бы лучше подсели ко мне поближе.
— Я уже давно об этом думаю, — развязно признался я. — С тех пор, как вы положили ногу на ногу, если быть точным.
Она одернула платье.
— Неприятности всегда неожиданно сваливаются на мою голову, — сокрушенно, но без кокетства поведала она. Я сел возле нее на желтый кожаный диван.
— Вы быстро работаете? — тихо спросила она. Я не ответил.
— У вас много было таких дел? — спросила она, искоса взглянув на меня.
— Почти не было. В свободное время я — тибетский монах. В свободное время.
— Только у вас его нет.
— Давайте сосредоточимся, — попросил я. — Напряжем мозги и обсудим дело. Сколько вы собираетесь заплатить мне?
— О, это проблема. Я думала, вы сумеете вернуть мое колье или хотя бы попытаетесь вернуть.
— Я буду работать своими методами. Вот так, — я осушил стакан не отрываясь, что почти перевернуло меня на голову, глотнул воздуха.
— И еще я буду искать убийцу, — сказал я.
— Не стоит этим заниматься, это дело полиции, не так ли?
— Да, только бедняга дал мне сто долларов, чтобы я о нем заботился, а я его не сберег. Я чувствую себя виноватым. Мне хочется плакать. Можно, я поплачу?
— Выпейте, — она налила еще виски и мне, и себе. Казалось, этот напиток действует на нее не больше, чем вода на волнорез.
— Хорошо, к чему мы пришли? — спросил я, пытался удержать стакан в таком положении, чтобы не пролить виски. — Не горничная, не шофер, не дворецкий, не лакей. Дальше мы начнем стирать собственное белье. Как происходило нападение? Ваша версия может содержать некоторые детали, опущенные Мэрриотом при рассказе.
Поддавшись корпусом вперед, она оперлась подбородком о руку. И выглядела по-настоящему серьезной, а не игриво серьезной, как только что.
Мы поехали на вечеринку в Брентвуд Хайтс. Потом Лин предложил заехать в Трок, чтобы немного выпить и потанцевать. Мы так и сделали. В районе Сансет проводили какие-то работы, и было очень пыльно. Поэтому Мэрриот поехал по Санта Моника. Мы проехали мимо обшарпанного отеля «Индио». Я его заметила случайно, без особой причины. Бросилась в глаза припаркованная напротив пивной машина.
— Только одна машина — перед пивной?
— Да, только одна. Это было очень грязное место. Та машина тронулась и поехала за нами, и, конечно же, я ничего такого не подумала. Не было причины. Затем, прежде чем мы доехали до поворота Санта Моника на бульваре Аргелло, Лин сказал: — Давай поедем по другой дороге, — и свернул на какую-то извилистую улицу. Тогда, совершенно внезапно, машина рванула мимо нас, процарапала наше крыло и остановилась буквально перед нашим носом. Человек в плаще, шарфе и низко надвинутой на лицо шляпе подошел, чтобы извиниться. Белый шарф выбился наружу и привлек мое внимание. Это было почти все, что я могу сказать о нем, кроме того, что он был высок и худ. Как только он приблизился — а я потом припомнила, что он шел, стараясь не попасть в луч света наших фар…
— Это естественно. Никто не любит смотреть в горящие фары. Выпейте. На этот раз я делаю коктейль.
Она сидела, все еще наклонившись вперед, ее красивые брови — ни единого мазка краски — задумчиво сошлись на переносице, образовав на лбу морщинку. Я сделал две порции.
Она продолжала:
— Как только он подошел к Лину, тут же надвинул шарф на лицо и наставил на нас пистолет. «Не шевелиться, сказал он. — Ведите себя тихо, и все будет в ажуре». Затем с другой стороны подошел еще один.
— На Беверли Хиллз, — сказал я, — самые тщательно патрулируемые четыре квадратные мили.
Она пожала плечами.
— Все произошло точно так. Они потребовали мои украшения и сумочку. Говорил человек в шарфе. Другой вообще не издал ни звука. Я передала вещи, а он мне вернул кольцо и сумочку, при этом попросив воздержаться на некоторое время от звонков в полицию и страховую компанию. Он пообещал быстро и легко провернуть с нами дело о выкупе, говорил так, как будто все в мире принадлежало ему. Он сказал, что они могут работать и через страховую компанию, у них там есть люди, но им пока это не нужно.
— Должно быть, это был Ряженый Эдди, — сказал я, — только его прикончили в Чикаго.
Она опять пожала плечами, мы выпили. Она продолжала:
— Они уехали, и когда мы вернулись домой, я попросила Мэрриота молчать об этом. На следующий день мне позвонили. У нас есть два телефонных номера, один с параллельным аппаратом, а другой, в моей спальне, без него. Позвонили по последнему. Этого телефона, конечно же, нет в справочнике.
Я согласно кивнул.
— Но за несколько долларов можно купить номер телефона. Так всегда делают. Некоторые киноактеры вынуждены менять номера телефонов каждый месяц.
Мы выпили.
— Я сказала звонившему мне человеку, чтобы он связался с Лином и что тот будет представлять мои интересы, но если они не будут требовать слишком много, то мы сможем сторговаться. Он сказал о'кей, и с тех пор, я полагаю, они стали канителить, чтобы последить за нами. Наконец мы сошлись на восьми тысячах.
— Вы бы узнали кого-нибудь из них?
— Конечно, нет.
— Рандэлл знает все это?
— Конечно. Может быть, хватит об этом? Мне уже наскучило, — она одарила меня ослепительной улыбкой.
— Рандэлл высказал свое мнение?
— Возможно. Я забыла, — зевнула она.
Я сидел с пустым стаканом в руке и думал. Она взяла у меня стакан и наполнила. Я сжал ее руку, которая оказалась мягкой и гладкой, теплой и удобной. Она ответила крепким пожатием. Женщина, сидящая передо мной, была хорошо сложена.
— Думаю, у него были какие-то мысли, — сказала она, — но он мне не сказал об этом.
— У любого человека возникли бы какие-то мысли, ознакомься он со всем этим, — сказал я.
Она медленно повернула голову, посмотрела на меня, кивнула и сказала:
— Вы не можете пройти мимо этого, не так ли?
— Сколько вы были знакомы с Мэрриотом?
— О, много лет. Он работал директором на радиостанции моего мужа КОДК. Там я познакомилась с ним. Кстати, там же я познакомилась и с мужем.
— Я знаю. Но Мэрриот жил так, как будто имел неплохие деньги.
— Он получил небольшое наследство и ушел из радиовещания.
— Он действительно получил наследство или он это вам сказал?
Она пожала плечами, продолжая сжимать мою руку.
— А, может быть, наследство было не так уж велико и он быстро его растратил, — теперь я насильно сжал ее руку. — Он занимал у вас?
— Вы немного старомодны, не так ли? — она взглянула на руку, которую я держал.
— Я на работе, а ваше шотландское виски уже вымыло половину моей сдержанности. Не то чтобы я был пьян, но…
— Да, — она высвободила свою руку из моей и потерла ее. — У вас, наверное, руки иногда превращаются в тиски, в свободное время? Лин Мэрриот был вымогателем высокого класса. Это очевидно, он жил за счет женщин.
