Ричард Пратер - Тепло оружия
Она глядела на меня во все глаза, которые с каждым мгновением распахивались все шире и шире, пока, наконец, не оказались выпученными до предела.
— О-о, — вырвался тихий вздох из её влажных, приоткрытых губ.
За этим последовал судорожный вдох. Можно было подумать, что у неё вдруг отказали легкие, и ей приходится ловить воздух ртом, чтобы вновь наполнить их.
Она снова вздохнула: “О-ох,” — и прямо у меня на глазах лицо её начала заливать мертвенная бледность.
Довольно странно, что всего за несколько секунд я успел подметить так много деталей. Времени было очень мало. Прошло всего каких-нибудь десять секунд, прежде, чем она ушла, и не просто ушла, а развернулась и едва ли не напролом начала пробираться сквозь толпу.
Но я заметил, что у неё были светло-карие глаза, гладкая кожа, и что из косметики она пользовалась лишь помадой и тушью для ресниц.
Когда она внезапно развернулась, прошла мимо меня и принялась торопливо протискиваться сквозь толпу, я следил за каждым движением её стройного, гибкого тела. Это была природная грация молодого деревца, покачивающегося под порывами теплого ветерка, деревца, ветви которого обременены тяжестью спелых плодов. Это лицо мне не забыть никогда; и каждое её движение тоже навсегда останется в моей памяти.
Интересно, подумал я тогда, чего это она вдруг так разволновалась?
Я взглянул на человека у моих ног. Санитары уже поставили носилки на землю и готовились переложить на них пострадавшего. Рядом затормозила ещё одна полицейская машина, и я слышал, как одна за другой хлопнули две дверцы, а затем раздались торопливые шаги.
Я узнал раненого — вернее, убитого. Черт, скорее всего он был уже мертв. Мне была видна его голова и огромная, безобразная рана зиявшая среди седых волос. Не говоря уж об изрешеченной пулями спине.
Я снова пригляделся к этим седым волосам. И кажется, начал понимать, в чем тут дело.
Это был рослый человек. Его звали Портер, и он начал снимать офис в “Гамильтон” всего пару недель назад, дипломированный бухгалтер, хороший семьянин и отец двоих детей. Ему было за пятьдесят, то есть он был больше чем на двадцать лет страше меня, но в то же время был очень на меня похож — особенно со спины. Думаю, в основном, из-за цвета коротко стриженых волос. И фигурой тоже.
И, разумеется, он направлялся в “Гамильтон-Билдинг”. Его труп лежал всего в каком-нибудь ярде от входа, а на асфальте вокруг головы растекалась кровавая лужа.
В то время пока я стоял, разглядывая убитого, капитан Сэмсон подбежал к месту происшествия и склонился над трупом. Наверное он был одним из тех, кто приехал на последней полицейской машине.
— Эй, Сэм, — окликнул его я.
В это время он как раз разглядывал лицо мертвеца. Так что ему уже было известно, что это не я. Но он все равно вздрогнул и резко вскинул голову, как если бы его с размаху ударили в челюсть; уставился на меня и поднялся с земли.
Лицо его утратило свой здоровый розовый цвет и казалось очень бледным. Он даже как будто несколько постарел — лет на сто, не больше.
— Ты сукин сын, — сказал он, не обращая внимание на толпу. — Ты… как ты меня напугал.
Я подошел к нему и хлопнул по плечу.
— Признаться, я и сам немного струхнул, приятель, — заметил я. — Ты знаешь, кто это такой?
Он покачал головой.
Тогда я рассказал ему, что мне было известно, после чего он подошел к ближайшей полицейской машине и передал по рации информацию в участок.
Затем он вернулся обратно и сказал:
— Я подумал что это ты. Ты, козел безмозглый. — Он был все ещё зол на меня.
— Кое-кто тоже так подумал, Сэм.
Он взглянул в сторону машины “скорой помощи” в открытые задние дверцы которой уже грузили носилки с телом. Мне были видны лишь плечи и голова убитого.
Сэмсон достал черную сигару, закурил её, зажал в зубах, но подбородок у него все ещё дрожал. Еще полминуты, и сигара окажется на земле, а он будет жевать табак.
— Кто же? — спросил он, а затем огляделся по сторонам и поспешно добавил: — Ладно, потом.
Вокруг было слишком много чужих ушей. Сэм знал, что в толпе должны находиться полицейские в штатском, чьей задачей было прислушиваться к репликам и разговорам прохожих, так как некоторые из них могли проявлять к случившемуся повышенный интерес, выходящий за рамки обыкновенного любопытства.
Немного позже они поделятся с Сэмом своими наблюдениями, но пока известно нам было очень и очень немного. Сэм ввел меня в курс дела, когда мы вернулись в Департамент полиции и сидели у него в кабинете.
К слову сказать, прежде чем уехать из “Гамильтон-Билдинг”, я не забыл заглянуть к малышке Хейзл и сообщить ей, что со мной все в порядке. Заодно я также одарил её крепким и страстным поцелуем — не взирая на все её визги и протесты, сопровождаемые не слишком убедительными взмахами маленьких кулачков. А потом ошул, потешаясь над фразой, оброненноей ей на прощание: “А я ведь была девственницей!”
Когда мы расположились у Сэма в кабинете, он сказал:
— Пока что, отбрасывая показания тех, кто утверждает, что преступники приехали на танке и их было семеро, выяснить удалось следущее: двое мужчин, не пешеходы, приехали в седане неброского цвета, не то синего, не то коричнего. Затормозили у тротуара, подняли капот — якобы у них там что-то сломалось, сам понимаешь, вынужденная остановка.
Я кивнул.
Никто не знал, что происходит, пока не прогремели выстрелы. Очевидно, когда они заметили Портера, то один из них закрыл капот, а водитель завел машину; так что они были готовы уезжать. Четыре пули угодили Портеру в спину, одна в шею, и ещё две разнесли голову. Но выстрелов было сделано больше; наверное, были разряжены две полные обоймы. Оружие автоматическое, 45-го калибра. Скорее всего, преступники отъехали за несколько кварталов и пересели в другую машину. Все чисто, ни одного мало-мальски нормального описания. Кто мог знать, что ты собираешься появиться у себя в офисе около двух?
— А почему ты решил, что кто-то об этом знал?
— По двум причинам. Во-первых, Портер. Вы очень похожи. Я и сам принял его за тебя.
— А что во-вторых?
— Мне позвонили. Сейчас расскажу. Но ведь кто-то знал, что ты должен вернуться. — Это было утверждение, а не вопрос.
— Да. Только не знаю, кто именно. — Я рассказал ему о том, как Хейзл позвонили, как встреча была назначена на два часа, а потом добавил: — Что-то многовато звонков на сегодня. Так кто тебе звонил?
— Мужчина, голос сиплый, грубый, похоже, пропитой. Он не представился и своего адреса тоже назвать не пожелал.
— И что он сказал?
Сэм задумчиво прищурился, восстанавливая в памяти услышанное.
— Примерно так: “Привет, папаша. Только что у “Гамильтон” стреляли в Шелла Скотта. Стреляли и пришили. Ну что, папаша, доволен?” Затем он с грохотом бросил трубку. — Сэм потер ухо, углубляясь в воспоминания.
— Интересно, зачем, черт возьми, этому придурку понадобилось звонить тебе?
— Да кто ж его знает. В последнее время эта шваль совсем распоясалась. Возможно это кто-то из них… или ещё какой-нибудь ухарь, которому не терпится поскорее сжить меня со свету.
— Догадываюсь, что и меня тоже.
— А может быть и нет. Может быть он вовсе и не собирался никого изводить. Просто терпеть не может полицейских, вот и решил лишний раз “уесть”. Вот такие странные дела, Шелл.
— Ага, все может быть. Так в какое время он тебе позвонил?
Сэм заглянул в раскрытый блокнот, лежавший на столе.
— Позвонив мне, он ничем не рисковал. Это было в пять минут третьего. Ну, возможно, за минуту до того, как сообщение о происшествии поступило на пульт.
— Ясно. Значит, сразу после стрельбы. Когда звонивший решил, что меня благополучно пристрелили. Возможно, тот парень находился довольно близко, чтобы слышать выстрелы — может быть он даже видел, как Портер упал на тротуар.
Сэм почесал затылок.
— Да уж, такого уже давненько не случалось, да ещё и в самом центре города. Должно быть, им слишком приспичило тебя укокошить, если уж пришлось решиться на такой риск. Но… — Тут он сделал паузу. — Если бы нам было суждено задержать их по горячим следам на улице, что-то уже стало бы известно.
Это было чистейшей правдой. К настоящему моменту они, наверное, успели уже пару раз поменять машины. Или же отсиживались где-нибудь в номере отеля, разгуливали по улицам или же преспокойненько сидели в каком-либо баре. Возможно даже поднимая тост за упокой души незабвенного Шелла Скотта.
Еще с минуту я сидел молча погрузившись в раздумья.
— Что ж, — сказал я наконец, — поначалу у меня ещё теплилась робкая надежда, что, возможно, им нужен был Портер, а не я. Но тот звонок напрочь отметает эту версию. К этому делу приложил руку кто-то из бандитов. Работа достойная профессионала или очень опытного любителя. Единственными представителями преступного мира, с которыми мне выпало общаться за последнее время был Джимми Вайолет и сборище его оболтусов.
