Росс Макдональд - Смерть на выбор
— Спрячьте это, — сказал я. — За такой кастет вполне могут упрятать за решетку. Где вы его взяли?
— Отобрал у клиента. Я когда-то барменом работал в городе. — Он поцеловал ударную кромку кастета и опустил его обратно в карман. — Думал, может, когда пригодится. Хорошо, что не выбросил.
— С этой штукой попадете в переделку еще похлеще. Так все-таки за что вас избили, Марио?
— Из-за моего паршивого братца, — ответил он. — Он смылся в пятницу вечером, а меня оставил расхлебывать кашу, которую он заварил. Его дружки решили, что я с ним заодно. Даже не предупредил меня заранее. Они ворвались на мою яхту посреди ночи и стащили меня с койки. С троими мне было не справиться.
— Это случилось той ночью, когда вы с Джо вернулись из Энсенады?
Он подозрительно посмотрел на меня.
— При чем тут Энсенада? Мы с ним уезжали на четверг и пятницу рыбачить возле острова Каталина. Ночь простояли на якоре.
— Поймали что-нибудь?
— Ни черта. А почему вы заговорили про Энсенаду?
— Я слышал, у Даузера есть филиал в Мексике. Ваша лояльность по отношению к Даузеру очень трогательна, особенно после того, что он проделал с вашим лицом.
— Не знаю никакого Даузера, — заявил он без особой уверенности. — Вы, часом, не из налогового управления?
— Часом, нет. Я же сказал вам, я частный детектив.
— А теперь чем занимаетесь? Вы сказали, что виделись с Галли. Значит, вы ее уже нашли?
— Вчера ваш братец крепко треснул меня по голове. Это почему-то не дает мне покоя. — На самом деле мне не давал покоя мертвый Даллинг.
— Я одолжу вам кастет, когда разделаюсь с этими сволочами. Сейчас будет поворот.
Мы поехали по выбитой в земле колее, петлявшей через поросшую травой поляну к краю нависшего над морем утеса. Ближе к обрыву виднелась эвкалиптовая рощица. Деревья с гладкими и розовыми, как человеческое тело, стволами, казалось, старались теснее прижаться друг к другу под сильными порывами ветра. Среди деревьев стояло несколько видавших виды деревянных столов для пикников. Марио побежал по тропке к краю утеса, я — следом. Впереди, за деревьями, я увидел море, сверкающее и переливающееся, как ртуть. Потом я заметил серый катер Береговой охраны примерно в полумиле от берега. Он направлялся на север, возвращаясь в Пасифик-Пойнт.
Тропа заканчивалась у покосившегося деревянного барьера, за которым утес отвесно обрывался в море. Сотней футов ниже, которые казались сотней ярдов, набегавшие волны разбивались о его скалистое основание. Марио перегнулся через барьер, всматриваясь вниз.
Там, в кипящей вокруг базальтовых зубьев белой полосе прибоя, лежала наполовину перевернутая яхта. Одна за другой на нее накатывались волны, накрывая почти целиком, и пенными водопадами обрушивались вниз, стекая по накренившейся палубе. Паруса безвольно хлопали на ветру, точно сломанные крылья. Спасти яхту было невозможно. Марио скорбно раскачивался в такт ударам волн о корабль. Незачем было даже спрашивать, его ли это яхта. Каждый накрывавший ее вал исторгал из его груди стон, и лицо его было мокрым не только от долетавших снизу брызг.
— Интересно, что произошло с Джо, — сказал я.
— Погубил яхту, подлец, погубил! — завывал Марио. — Плевать мне, что с ним произошло. Хорошо бы, чтоб утонул.
Над морем пронесся баклан, точно чья-то черная душа, летящая в ад. Марио мрачно проводил птицу взглядом.
18
Когда подошел катер Береговой охраны, мы уже ждали на причале. Серый корпус ткнулся в автомобильные покрышки, прибитые к стенке дебаркадера, и на причал прыгнули двое мужчин. Один, загорелый парень в форме лейтенанта Береговой охраны, был, судя по всему, командиром катера. Другой был седобород, в старом синем кителе без знаков различия. У него были бесцветные, изъеденные морской солью глаза, упрямое выражение лица и повадки старого боцмана.
— "Королеву ацтеков" выбросило на берег возле Сэнкчуари, — сообщил он Марио.
— Знаю, мы только что оттуда.
— Спасти ее не удастся, — сказал лейтенант. — Даже если бы удалось подойти ближе. Теперь уже нет смысла — она почти развалилась.
— Я видел, — выдавил Марио.
— Пойдемте ко мне, — сказал, поежившись, капитан порта. — Ветерок сегодня что-то холодноват.
Мы направились за ним в его контору. В скудно обставленной комнате, где стульев хватило только представителям власти и потерпевшему, состоялось короткое совещание. Выяснилось, что на борту разбившегося судна людей замечено не было. Не видел никого и капитан рыболовного судна, первый сообщивший о происшествии. Возникал вопрос, кто вывел яхту из гавани и прошел на ней девять миль до места крушения?
В присутствии официальных лиц Марио проявил меньше откровенности. Он заявил, что на этот счет у него нет никаких соображений. Однако при этом он взглянул на меня, точно приглашая высказаться.
— Но это ваша яхта, не так ли? — спросил капитан гавани.
— Моя, чья же еще? Я купил ее с рук в январе.
— Она застрахована? — спросил лейтенант.
Марио покачал головой.
— Нет. Страховые взносы мне не по карману.
— Плохи ваши дела. Для чего вы ее использовали?
— Ходил на рыбалку время от времени. В последние месяцы редко — не сезон, вы ведь знаете, кэп. — Он повернулся в сторону Шрайбера, прислонившегося вместе со стулом к стене. На карте прибрежных вод за его макушкой виднелось слабое жирное пятно. Вероятно, голова его часто оказывалась в этом районе акватории.
— Вернемся к главному, — веско сказал он. — Кто все-таки был на борту яхты? Не сама же она отдала швартовы и уплыла в море?
— Ясно, не сама, — пробормотал Марио, беспокойно заерзав на стуле. Ему очень не хотелось говорить правду. Он ждал, чтобы кто-нибудь другой сделал это за него.
— Во всяком случае, вел ее не капитан Кидд, — продолжал Шрайбер. — Замок на двигателе был?
— Да, был. Ключи находились у моего брата, Джо.
— Почему же вы сразу не сказали? Это уже кое-что. Ваша яхта вышла из гавани сегодня утром, я как раз заступил на дежурство. Я подумал, что на борту — вы.
— Я лежал в постели. Несчастный случай.
— Да, я заметил. Но вашему брату, похоже, не повезло еще больше. Вы разрешили ему взять яхту?
— Ему не нужно было разрешение. Он ее совладелец.
— Ну, теперь-то там владеть уже нечем, — с важным видом сказал Шрайбер. — За то, что от нее осталось, ломаного гроша не дадут. Вы уверены, что судно взял ваш брат?
— Как я могу быть уверен? Я лежал дома в постели.
— Джо был в порту сегодня утром, — вмешался я в разговор. — Его привезла сюда жена — часов около пяти.
— И он сказал, что выходит в море на яхте? — спросил лейтенант.
— Насколько я знаю, он не сказал ничего.
— Где сейчас его жена?
— В Санта-Монике, у своей матери, миссис Сэмюэль Лоуренс.
Шрайбер взял имя на заметку.
— Думаю, ей надо обо всем сообщить. Похоже, ее муж пропал без вести в море.
Лейтенант встал и надел фуражку.
— Пойду позвоню шерифу. Если этот человек был на яхте, его надо искать. — Он посмотрел в окно. Над горизонтом лежали красные полосы заката. — Сегодня уже поздно что-то предпринимать. До отлива нам к яхте не подобраться.
— Однако попробовать все-таки стоит, — сказал Шрайбер. — Чем черт не шутит, может, он все еще там. — Он повернулся к Марио. — У вашего брата не случалось сердечных приступов или чего-нибудь такого?
— Джо там нет, — коротко сказал Марио.
— Откуда вы знаете?
— Чувствую.
Шрайбер встал, пожав массивными плечами.
— Вам лучше вернуться домой и лечь в постель. Не знаю, что вы там чувствуете, но выглядите вы неважно.
Мы с Марио сели в мою машину и направились в Пасифик-Пойнт. Безмятежно раскинувшийся на склонах холмов город освещали последние лучи уходящего за горизонт солнца. Кое-где уже зажглись первые огоньки. Ослепительно белые днем, дома, окутанные красноватой закатной дымкой, окрасились в розовый цвет. Кругом царила тишина, и лишь откуда-то сзади доносились тяжелые ритмичные вздохи моря.
Я был рад хоть на время удалиться от моря, не слышать его немолчного рокота. Но радость моя оказалась недолгой. Марио, который не желал ехать домой, затащил меня в бар — опять-таки на набережной. За парапетом глухо, точно усталое сердце, билась волна. Однако массивная дверь бара, закрывшаяся у нас за спиной, оставила шум снаружи.
Пожилой тучный официант встретил Марио у входа и пожал ему руку, по-женски запричитав при виде его лица. Он посадил нас за столик в глубине зала и зажег красную свечу, вставленную в горлышко винной бутылки. Бутылка была густо покрыта потеками стеарина от других таких же свечей. Застывшие красные ручейки походили на запекшуюся кровь. Я вспомнил Даллинга в луже крови на полу. Сейчас он уже, наверное, лежит на полке в морге или на анатомическом столе, с крестообразным разрезом на груди. Я видел его только вчера, но мне казалось, что это было давным-давно и где-то далеко отсюда.
