Избранные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Дашкова Полина Викторовна

Егорыч ничего не ответил и неприязненно покосился на Арсеньева.

Все здесь были свои, а Арсеньев чужой. Ему это сразу дали почувствовать, никому не представив, не сказав ни слова и проскальзывая мимо него глазами, словно он не человек, а пустое место. Так нарочито невежливо ведут себя братки-быки, середнячки уголовного мира, если в каком-нибудь общественном месте, в ресторане например, в их компанию попадает случайный неопасный чужак, которого почему-либо нельзя прогнать.

Майор слишком устал, чтобы реагировать на такую ерунду. Ему хотелось домой, в душ и в койку. Он знал, что проспит часов десять, не меньше, а потом, на свежую голову, решит, стоит ли докладывать начальству о странном разговоре с ординатором.

Вой прекратился. Через минуту дверь открылась. Евгений Рязанцев, бледный до синевы, уперся красными сухими глазами в лицо Арсеньеву и отрывисто произнес:

— Вы, как я понимаю, первым оказались на месте преступления.

— Я приехал по вызову. Первой была домработница убитой.

— Это я знаю, — кивнул Рязанцев, — я хочу побеседовать с вами. Где это можно сделать?

Через несколько минут они сидели в мягких креслах в кабинете главного врача. Работал кондиционер. Окна были защищены от горячего закатного солнца плотными жалюзи. Хозяин кабинета, высокий пожилой человек в хрустящем белом халате, тактично удалился, распорядившись насчет прохладительных напитков. Рязанцев залпом выпил ледяной воды, закурил и нарочито спокойно спросил:

— Почему у нее такое лицо? Ее пытали?

— Ну, это не ко мне, это к медэксперту, — пожал плечами Арсеньев.

— Ваш эксперт пьян. От него за версту разит.

— Евгений Николаевич, успокойтесь, эксперт вполне грамотный, он вам все объяснил, — укоризненно заметил Птичкин, — может, вы поедете сейчас домой? Вам надо отдохнуть. У вас еще будет возможность побеседовать с майором, и не раз.

— Что там было, кроме выстрела? Ограбление? Ее пытали? Насиловали? Я должен знать! — повысил голос Рязанцев, нарочно не обращая внимания на майора и приближая свое плакатное лицо к Арсеньеву почти вплотную.

Сейчас эта мужественная физиономия совсем не годилась для съемки. Пот тек градом, ко лбу прилипли мокрые темные пряди, глаза покраснели, губы пересохли и запеклись.

— Ничего, — сказал Арсеньев, — ничего не было, ни насилия, ни ограбления. Убийца вошел в квартиру и выстрелил ей в затылок. Она даже не успела проснуться.

Краем глаза он заметил, как одобрительно шевельнулись усы Птичкина.

— Но тогда почему так изменилось лицо? — закричал Рязанцев. — Почему распух нос, откуда эти пятна на коже? Почему такие воспаленные, окровавленные губы? Что с ней сделали?

— Евгений Николаевич, ее убили, — Егорыч положил ему ладонь на плече. — Поехали домой, а?

— Да, сейчас поедем, — кивнул Рязанцев, уже вполне спокойно. — Обыск был? — обратился он к Птичкину.

— Нет еще. Нам нужен человек, который хорошо знает квартиру. Она ведь жила одна, и трудно понять, пропало ли что-нибудь из вещей, бумаг, ценностей. Нам неизвестно, какие суммы она могла держать дома, какие у нее имелись ювелирные украшения, — важно объяснил Птичкин, — при первоначальном осмотре вроде бы все на месте, никаких следов ограбления, в квартире идеальный порядок.

— Что? — Рязанцев достал платок, вытер лоб, помахал рукой перед носом у Птичкина. — Идеальный порядок? Можно подробней?

— Не понял, — Птичкин кашлянул, — как это — подробней?

Рязанцев резко отвернулся от майора и опять обратился к Арсеньеву.

— Вот вы, — он покосился на погоны, — вы, майор, должны знать точно. На полу что-нибудь валялось? Одежда, белье, халат, полотенце?

— Ничего не валялось.

— А где? Где все это было?

— Одежда и белье в гардеробной комнате, халаты и полотенца в ванной. — Арсеньев вдруг отчетливо вспомнил, что в спальне действительно он не заметил ни одного лишнего предмета, даже тапочек. Гильз от двух смертельных выстрелов тоже не нашли.

— Что на ней было надето? — спросил Рязанцев совсем тихо.

— Ничего — Совсем?

— Совсем ничего, кроме часов и украшений.

— Каких именно украшений?

— Серьги, кольца, образок на цепочке на шее… Экспертизу еще не проводили, но и так понятно, что все это очень дорогие вещи. Белое золото, сапфиры, бриллианты, часы фирмы "Картье".

Рязанцев стукнул кулаком по подлокотнику и пробормотал, ни к кому не обращаясь:

— Она никогда не спала голышом, даже в жару, и всегда снимала на ночь часы и украшения. — Он налил себе еще воды, расплескав половину, отхлебнул и крепко зажмурил глаза. Арсеньев, сидевший ближе других, заметил, что по щекам его текут слезы.

— Женя, — осторожно окликнул его Егорыч, — поехали домой. У тебя через три часа прямой эфир.

Рязанцев сжал кулаки так сильно, что побелели костяшки, и заговорил хриплым, отрывистым фальцетом:

— Порядок в ее квартире — это нонсенс! Чушь! Домработница убирала через два дня на третий, и к ее очередному приходу все было вверх дном. Вы до сих пор не допросили домработницу! Вы не провели обыск и не знаете, похищено ли что-нибудь из квартиры. Прошло двенадцать часов! И никто ни хрена не шевелится! Вам нужен человек, который хорошо знает квартиру? Этот человек вас вызвал. Этот человек был в полном вашем распоряжении. Лучше Лисовой Светланы Анатольевны никто не знает, где что лежит у Вики, даже сама Вика!

— Но мы беседовали с Лисовой, она сначала была в шоке, а потом отказалась отвечать на вопросы, — попытался оправдаться Арсеньев.

— Что значит — отказалась?

— Она заявила, что у нее нет привычки рыться в чужих вещах и она понятия не имеет, где у ее хозяйки лежат деньги, какие суммы могли находиться в доме.

— Чушь! Все она отлично знает. Ладно, я сам с ней поговорю. Значит, что же у нас получается? Если это заказное убийство, зачем понадобилось входить в квартиру? Вика ездила без охраны. Куда проще убить на улице, у подъезда. В квартиру проникли потому, что им надо было туда проникнуть. Ее, конечно, допрашивали, просто делали это профессионально, и практически никаких следов не осталось. Наверняка они там все перерыли, а потом убрали за собой, — он тряхнул головой, тяжело поднялся, — ладно, Егорыч, поехали. Перед эфиром мне надо принять душ и побриться.

Двор был тихий, просторный и почти пустой. Никого, кроме стайки сонных бомжей на сдвинутых скамейках у ограды спортивной площадки. Стивен Ловуд даже пожалел, что назначил встречу именно здесь. Все-таки не очень приятно общаться с бандитом в безлюдном месте.

Впрочем, собеседник Ловуда совсем не был похож на бандита. Выглядел он скорее убого, чем устрашающе. Лет сорока пяти мужчинка, маленький, болезненно худой, с редкими пегими волосами, уродливо постриженными и давно немытыми, с нечистой рыхлой кожей, он вполне мог бы вписаться в бомжовскую стайку у спортивной площадки. И одет был соответственно. Мятая ситцевая рубашка в мелкий горошек заправлена в спортивные трикотажные брюки на резинке, сверху засаленная джинсовая куртка.

Они беседовали уже минут двадцать и совершенно не понимали друг друга.

— Заказ был? — тупо повторил бандит в десятый раз.

— Да, конечно, — терпеливо кивнул Ловуд, — и аванс вы получили.

— Ну, и чего теперь? — спросил бандит, пуская дым из ноздрей.

— Теперь обстоятельства изменились, и я бы хотел получить назад свои деньги.

— Так они не по нашей вине изменились, обстоятельства, блин, — резонно заметил бандит.

— А по чьей же?

— Вот это у вас надо спросить, — бандит равнодушно пожал хилыми плечами.

— У меня? — Ловуд сделал надменно-недоуменное лицо. — Вы хотя бы отдаете себе отчет, какую сейчас чушь говорите? Вы взяли на себя определенные обязательства, получили деньги. Тут выясняется, что вы не в состоянии контролировать ситуацию.

— Так чего там контролировать? — вяло возразил бандит. — Уже, как я понял, и ситуации никакой нет, и контролировать нечего.

— Замечательно, что вы хотя бы это поняли, — . — саркастически усмехнулся Ловуд, в очередной раз поражаясь непроходимой, дремучей тупости собеседника.