Лана Туулли - Разносчик пиццы
— Это случайность, — еще раз повторил Алекс, — потому как Кузявкин Макар Антонович торопился доставить пиццу нам, вот и не заморачивал голову соблюдением дорожных правил.
— Ставлю на то, что это организованный наезд, — тут же возразила Зоя. — Кузявкин женат, жена его застукала с другой и решила отомстить.
Мы с Тимом дружно фыркнули:
— Подумай сама, Зоенька, — возразил я аргументировано и взвешенно: — Если бы у жены Кузявкина была машина, ездил бы он на велосипеде? И вообще — парню двадцать три года, откуда жене взяться? Рано еще!
— Между прочим, по статистике сорок два процента свадеб приходится на молодых супругов, не достигших двадцати пяти лет! — обиделась Зоя. — К тому же жена может быть гражданская, машина — угнанная, и вообще… Этот Кузявкин ездил на велосипеде, чтоб поддерживать себя в хорошей физической форме!
— Ага, ага… Если бы да кабы — во рту росли бы грибы, — вмешался Тим. — У меня другая версия. Обращаю ваше внимание, что пиццерия «Сеньор Томатини» — заведение итальянское.
Он выдержал паузу и обвел нас внимательным пристальным взглядом.
— Там не только итальянский зелено–бело–красный флаг в углу, там, если кто не знает, в главных поварихах — сеньора Оливетта.
— Которая приехала в нашу страну четырнадцать лет назад, — продемонстрировал отменную осведомленность Алекс. — После того, как овдовела; здесь сеньора вышла замуж за господина Томатченко, бывшего директора консервного завода «Красные гуси». «Бывшего» — потому как за некоторое время до судьбоносной встречи донны Оливетти и дона Томатченко оный господин получил три года с конфискацией — завод «Красные гуси» подделывал тушенку, добавляя вместо мяса крупного рогатого скота… хотя тут присутствуют дамы, поэтому я не буду вдаваться в подробности.
— Моя версия, — вернул себе внимание аудитории Тим, — состоит в том, что на родине сеньору Оливетту хорошо помнят — а родиной у нее, если кто не в курсе, числится прекрасный остров Сицилия… Допустим, она уехала не просто так, допустим, что прилежный работник Макар Кузявкин случайно увидел, как донна Оливетта что–то тайком от мужа обсуждает с горячим молодым соотечественником, или, наоборот, седым благообразным крестным отцом, заподозрил неладное, предложил матроне увеличить ему зарплату… Потом еще раз, еще раз — и сеньора усаживается в первую попавшуюся машину, подстерегает шантажиста на углу — и давит его, проклятого!
Тим с видом победителя оглядел всех нас.
— Во–первых, — я загнул первый палец, — мы не знаем, знал ли пострадавший итальянский язык. Чтобы подслушать, подсмотреть в документах и тэ пэ — надо как минимум понимать, о чем идет речь. Я пару раз ужинал в «Сеньоре Томатини», слышал, как Оливетта общается со своим мужем — на очень громком и очень ломаном русском языке. Прибавьте к этому, что итальянский редко изучают в школах, а если бы Кузявкин изучил его в институте, он не работал бы обыкновенным разносчиком пиццы. Во–вторых, если Кузявкин — шантажист, то почему он не сменил велосипед на какой–нибудь более приличный транспорт? мотоцикл, например? И в-третьих…
Алекс перебил меня:
— В-третьих, почему Оливетта, стремясь избавиться от шантажиста, оставила его в живых? Надо было сбивать насмерть!
— Вообще–то, — обиделся я, — я хотел сказать, что Оливетта, будучи поваром, вполне могла отравить Кузявкина чем–нибудь… Мало ли просроченных продуктов или чего–то в этом роде!
— Яд — оружие женщины, — глубокомысленно подтвердила Зоя. — Вся мировая история это подтверждает. Господа, у меня, между прочим, появилась другая теория.
— Ну? — дружно спросили мы.
— После того, как вы рассказали о нелегкой судьбе Томатченко, у меня появилась идея. А что, если дело не в итальянских знакомых Оливетты, а вполне родных, отечественных, знакомых ее мужа? Дела «Сеньора Томатини» идут неплохо. Чем не объект для шантажа? Или примитивного вымогательства? Если принять этот факт за отправную точку, мы имеем сразу несколько вариантов развития событий. Кузявкин мог оказаться тем самым вымогателем, который шантажирует Томатченко от имени старых знакомых по совершенным афёрам или тюрьме — а на велосипеде, — Зоя сверкнула на меня глазами, — ездит, чтоб замаскироваться. Еще Кузявкин мог оказаться свидетелем, и его хотели убрать, чтоб не донес, например, в налоговую или милицию. И, наконец, Кузявкин может оказаться случайной жертвой — его сбили, чтоб показать Томатченко, как легко добраться до его сотрудников и до него самого! А, что скажете?
Мы задумались. Наконец, Алекс нашел ответ:
— Раз уж мы пошли по второму кругу версий, у меня тоже есть идея, — Алекс пристально посмотрел на меня, на Тима, подмигнул Зое. — Напоминаю вам, что обычно в пиццериях на доставке продукции населению подрабатывают две категории людей: или студенты, для которых эти деньги — не главное, но отличная прибавка к стипендии; или какие–нибудь замотанные жизнью незадачливые прохиндеи, у которых данный вид заработка — один из пяти–шести вариантов.
— Почему обязательно — прохиндеи? — Обиделась Зоя. — Может быть, у них жизнь так складывается, случая выбиться в денежные воротилы не выпало…
— Мужчина не должен мириться с каким–то случаем! Вот на этом–то предположении и базируется моя версия. Напоминаю вам, что Кузявкину Макару — двадцать три года.
— И что? — хором спросили мы с Тимом.
— А что, если он хотел попасть в дорожно–транспортное происшествие? Допустим, мог косить от армии — нога теперь у него сломана, и пока еще выздоровеет. Или — спасибо, Зоя, это была твоя идея, но я ее творчески переработал: — за ним гонится свора родственников во главе с невестой, а ему до смерти не хочется идти под венец? Нога, опять–таки сломана, и свадьба отменяется!
— Ну, нет… — дружно протянули мы трое. А Тим добавил: — Он что, по–твоему, ненормальный, чтоб самому под колеса бросаться?
— Вот! — наставительно поднял палец Алекс. — Зришь в корень! Допустим, что Макарушка наш страдал небольшим расстройством психики, допустим, что нервничал или волновался — потому–то и не посмотрел по сторонам, потому и попал под машину…
Мы хором выразили недоверие. Алекс обиделся:
— Мою версию, в отличие от ваших, легко проверить. Надо всего лишь посмотреть в архивах диспансеров для нервно–психических больных, записи актов гражданского состояния и списки призывников…
— «Всего лишь»! — передразнила Алекса Зоя, возвращаясь к слежению за «подопечным». О, ужас, там, на двадцать третьем этаже, какая–то толстуха встала на табуретку и наклеивала на огромное, от пола до потолка, оконное стекло разноцветные буквы.
Тим повернулся ко мне:
— Чего молчишь? У тебя какая версия была?
— Да вот, подумалось, — приступил я к изложению своей гипотезы — не спеша, чтоб не сбиться, — Что в расследовании можно было бы плясать не только от того, кто жертва, но и — где именно совершено преступление. Возьмем наш офисный центр. Здесь до фига разных контор и фирм. Допустим, кто–то ограбил клиента, выбегает, хватает первый же попавшийся транспорт — и ненарочно сбивает проезжающего мимо на своем двухколесном велосипеде Кузявкина. Располагайся в нашем или соседнем здании банк, версия была бы еще убедительнее, а так… Разве что остается предположить, что кто–то торопился в аэропорт или еще куда–то, — в любом случае Кузявкин попадает под шапочный разбор.
— То есть — ты подтверждаешь мое предположение, что наезд — случаен? — тут же ухватился за мои слова Алекс. — А значит, я выиграл наше пари?
Я попытался возразить, Зоя вмешалась и начала громко отчитывать нас за непрофессионализм.
В дверь постучали, и Тим пошел открывать.
Он вернулся вместе с мужчиной лет сорока, перегруженного коробками с пиццой, пакетами с кофе и фруктами. Мужчина был подтянут, жилист, на светло–рыжеватой голове имел ярко–зеленую бейсболку с симпатичным румяным помидорчиком — символом «Сеньора Томатини»; в остальном ни его внешность, ни одежда не отличались от внешнего облика сотен и тысяч горожан, которые проходили мимо наших камер наблюдения за сутки.
— Обед! — возвестил Тим.
— Почему так долго? — возмутилась Зоя.
Практичный и прагматичный Алекс встал так, чтобы случайному разносчику пиццы не были видны наши компьютеры и прочая аппаратура.
— Действительно, почему так долго?
— Да, такое дело, — отмахнулся мужчина.
— Вашего сменщика машина сбила, — подсказал Алекс.
— Откуда знаете? — удивился разносчик.
Тим и я ухмыльнулись одинаковыми многозначительными улыбками.
— Послушай, братан, — вдруг обратился Алекс к разносчику. — А что там в подробностях произошло, случайно, не знаешь?
— А зачем вам?
— Мы тут, понимаешь, поспорили…
И в двух словах Алекс объяснил суть пари и даже пересказал — в сжатом варианте — основные выводы нашего доморощенного «анализа».
