Рэймонд Чандлер - Младшая сестра
Я что-то проворчал.
— Я думала, детективы всегда записывают сведения клиента.
— Продолжайте, — сказал я. — Вы дошли до своего отпуска. Дальше что?
— Я написала Оррину, что собираюсь приехать, но ответа не получила. Тогда я послала ему телеграмму из Солт-Лейк-сити, но он тоже не ответил. Мне оставалось только поехать туда, где он жил. Это был ужасно длинный путь, я долго ехала на автобусе. Он жил в Бэй-сити на Айдахо-стрит, дом 449.
Орфамей опять помолчала и повторила адрес, но я и его не записал. Я просто сидел за письменным столом и разглядывал ее очки, гладкую прическу, дурацкую шляпку, ногти без лака, ненакрашенные губы и кончик языка, которым она облизывала губы.
— Вы представляете себе Бэй-сити, мистер Марлоу?
— Мне знакомо оно: каждый раз, отправляясь туда, не мешало бы обзавестись запасной головой. Закончить эту историю из вас?
— Что?! — в изумлении пробормотала она.
— Вы приехали туда и узнали, что брат съехал. И вам неизвестно куда. Вы опасаетесь, что он погряз в грехе разврата в фешенебельной квартире на плоской крыше многоэтажного дома в компании с шикарной девицей в норковом манто.
— Ради Бога!
— Я был слишком резок? — осведомился я.
— Прошу, мистер Марлоу, — сказала девушка, — не думайте плохо об Оррине. Если бы он услышал вас, то заставил бы пожалеть о сказанном. Он очень скромен и застенчив. Но я не знаю, что с ним произошло. Он жил в дешевом доме, где сдаются меблированные комнаты, и тамошний управляющий мне не понравился. Неприятный человек. Он сказал, что Оррин съехал две недели назад неизвестно куда и это его совершенно не интересует. Единственное, что он хочет — это добрый глоток джина. Не понимаю, почему Оррин поселился в таком доме?
— Вы что-то сказали о глотке джина? — спросил я.
Девушка покраснела:
— Я просто повторила слова управляющего.
— Ладно, продолжайте.
— Ну, я позвонила брату на работу в «Кэл-Вестерн компани». Мне сказали, что он уволился и что больше им ничего о нем неизвестно. Тогда я связалась с почтой и поинтересовалась, не уведомил ли их Оррин о перемене адреса. Мне ответили, что подобную информацию они мне дать не могут, так как это против правил. Я объяснила, что я его родная сестра, и тогда мужчина сказал, что Оррин не заявлял об изменении адреса. После этого я окончательно встревожилась. Он мог попасть в катастрофу или что-нибудь в этом роде…
— А вам не приходило в голову обратиться в полицию?
— Я не решилась. Оррин мне этого никогда бы не простил. У него всегда был тяжелый характер. Наша семья…
Девушка заколебалась, и в ее глазах появилось странное выражение. Потом она закончила:
— Наша семья не привыкла иметь дело с полицией.
— Послушайте, — устало проговорил я, — речь же идет не о краже бумажника, а о том, что человека могла сбить машина, он мог потерять память.
Орфамей искоса направила на меня неприязненный взгляд.
— В таком случае нам сообщили бы, ведь у пострадавшего в карманах есть документы.
— Иногда их не бывает.
— Вы хотите напугать меня, мистер Марлоу?
— Если бы и хотел, то этого мне не удалось. Скажите, что, по вашему мнению, могло произойти с братом?
Она подняла тонкий палец и лизнула его кончиком языка.
— Если бы у меня были предположения, я бы не обратилась к вам. Сколько это будет стоить?
Выдержав паузу, я спросил:
— Вы хотите, чтобы я нашел его без помощи полиции?
— Да.
— Угу. Ну что ж, я назвал вам мою таксу.
Девушка, положив сцепленные руки на край стола, сжала их. Я отметил, что она делала много бесцельных движений.
— Я подумала, что вы сразу можете разыскать его, — сказала она. — Я могу потратить на это не больше двадцати долларов. Мне же нужны деньги, чтобы здесь жить и есть, а также на обратную дорогу, а все сейчас так дорого…
— Где вы остановились?
— Я предпочла бы не сообщать вам.
— Почему?
— Просто так. Я опасаюсь гнева Оррина. Я ведь всегда могу позвонить вам, не правда ли?
— Угу. А кроме Оррина, вы больше ничего не боитесь, мисс Куэст?
Моя трубка погасла. Я зажег спичку и стал ее раскуривать.
— Курение — отвратительная привычка, — заметила она.
— Вероятно, — согласился я. — Но за двадцать долларов я не могу от нее отказаться. Это будет стоить гораздо дороже. И прошу не уклоняться от моих вопросов.
— Не смейте так разговаривать со мной! — вспыхнула девушка. — Курение — отвратительная привычка. Мама никогда не разрешала папе курить в доме, даже после того, как у него был удар. Иногда он просто сидел с пустой трубкой во рту, но ей и это не нравилось. Она говорила, что лучше отдать деньги церкви, чем потратить их на табак.
— Я начинаю понимать, — обронил я. — В такой семье, как ваша, не могло не появиться паршивой овцы.
Девушка вскочила.
— Вы мне не нравитесь, — заявила она. — Вряд ли я вас найму. Если вы намекаете на Оррина, то могу уверить, что не он паршивая овца в нашей семье.
Я не шевельнулся. Она продефилировала к двери, взялась за ручку, потом повернулась, снова подошла к столу и заплакала. Я на это никак не прореагировал. Она достала маленький носовой платок и вытерла глаза.
— Теперь вы, вероятно, начнете узнавать, обратитесь в полицию, — всхлипывая, проговорила она. — И до манхэттенских газет дойдут какие-нибудь грязные слухи, и нас опозорят на весь город.
— Ничего подобного вы не думаете. Прекратите действовать мне на нервы и покажите фотографию Оррина.
Девушка поспешно убрала платочек, покопалась в сумке и вытащила конверт. Я взял его. Он был тонкий, в нем могла быть пара снимков. Я не стал открывать его.
— Опишите брата, — попросил я.
Девушка, сдвинув брови, задумалась.
— В марте ему исполнилось двадцать восемь лет. У него голубые глаза и светло-каштановые волосы, гораздо светлее моих. Он зачесывает их назад. Брат высокий и худой. Одно время носил усики, но мама заставила его сбрить их. Она сказала…
— Можете не говорить зачем. Наверное, они понадобились священнику для набивки подушки.
— Я не разрешаю так говорить о моей маме! — воскликнула она, побледнев от гнева.
— Не валяйте дурака. Я мало что знаю о вас, но можете не прикидываться святой невинностью. У Оррина есть какие-нибудь особые приметы, вроде родинок, или шрамов, или татуировки на груди двадцать третьего псалма? И пожалуйста, не краснейте.
— Не кричите на меня. Почему вы не посмотрите фотографии?
— Потому что на них он, скорее всего, снят в одежде. В конце концов, как его сестра, вы должны знать подобные вещи.
— Нет, у него ничего такого нет, — ответила она, — кроме небольшого шрама на левой руке, где ему удаляли жировик.
— Каковы его привычки? Как он развлекается, если исключить то, что он не пьет, не курит и не ухаживает за девушками?
— Откуда вам это известно?
— Ваша мать рассказывала мне.
Девушка улыбнулась. Я начал подозревать, что в ее характере можно обнаружить неожиданные черты. Кроме того, у нее были белоснежные зубы и, улыбаясь, она не обнажала десны. Это уже было кое-что.
— Не говорите глупостей, — сказала она. — У Оррина был хороший фотоаппарат, и ему нравилось снимать людей врасплох. Иногда они очень злились на это. Но Оррин говорил, что люди должны знать, как они выглядят на самом деле, без прикрас.
— Какой у него фотоаппарат? — спросил я.
— Кажется, «лейка».
Я открыл конверт и вынул пару моментальных снимков, очень четких.
— Они сняты не «лейкой», — обронил я.
— Нет. Их сделал Филип. Филип Андерсон, мой друг. — Девушка помолчала и вздохнула. — Очевидно, именно поэтому я и выбрала вас, мистер Марлоу. Потому что вас тоже зовут Филип.
Я был тронут.
— А что случилось с Филипом Андерсоном? — поинтересовался я.
— Мы сейчас говорим об Оррине…
— Знаю. Но что случилось с Филипом Андерсоном?
— Он по-прежнему живет в Манхэттене. — Она опустила голову. — Маме он не понравился. Знаете, как это бывает.
— Знаю, — сказал я. — Можете поплакать, если хочется. Я не стану вам мешать. Я сам довольно мягкосердечный слюнтяй.
Я посмотрел на снимки. Один из них ничего не говорил мне из-за неудачной позы, но на другом был четко виден высокий тощий молодой человек ханжеского типа, с тонкими губами, острым подбородком и близко посаженными глазами. Он был из того типа людей, которые обязательно напомнят вам, что вы забыли почистить ботинки, Я так и предполагал, что увижу нечто подобное. Отложив снимки в сторону, я взглянул на Орфамей Куэст, стараясь найти в ее лице хотя бы отдаленное сходство с братом. Однако его не было, что, конечно, еще ни о чем не говорило.
— Ладно, я займусь этим делом, — произнес я. — Но вы должны учесть один момент. Оррин переехал в другой город. Возможно, он зарабатывает много денег, гораздо больше, чем раньше, и общается с людьми, с которыми раньше не встречался. Поверьте мне, Бэй-сити — это совсем не то, что Манхэттен, штат Канзас. Может быть, Оррин решил порвать с семьей.
